Рубежник (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 29

– Стажер Арн, выйти из… подойдите ко мне, – от двери подал команду Фомоза. Пришлось подчиниться. Пока я подходил, рядом с лейтом появился и капитан. Наконец я застыл по стойке смирно напротив офицеров, и теперь уже подал голос Басс.

– Стажёр Арн, по результатам Испытаний, и за проявленные глубокие знания Устава, я присуждаю вам внеочередное звание сержанта. Несите службу достойно и ревностно, сержант.

– Служу Рубежу! – механически-чётко воспроизвел военное приветствие я. Мать. Мать! Мать!!!

– Берите под начало “ваш” десяток. Поручаю в кратчайшие сроки устранить все найденные вами недочеты, – добил меня Фомоза.

Б…! Они всё-таки смогли меня достать. И как изящно-то – не и.о. вручили, сразу полное звание – чтобы потом по всей форме устроить наказание. Классика корпоративной борьбы, как я и говорил – теперь остаётся только тщательно следить и вовремя подталкивать. И одновременно квинтэссенция армейской мудрости – инициатива поимела инициатора: это не злые офицеры, это типа я всё сам. Встрял по полной программе. М-мать...

Иногда мелочи имеют решающее значение. Когда командир заставы озвучил приказ о присвоении мне нового звания, его зам выдал мне не только задание, но и сержантскую “лычку”, знак различия, закрепляемый на рукаве. Красивая традиция, под которой лежит глубокий психологический смысл: нематериальное поощрение, чтобы человек его в полной мере оценил, надо закреплять чем-то кроме слов. Вот почему в состязаниях и соревнованиях победителям выдают медали и кубки, а по окончанию всяческих учебных курсов — сертификаты. Ценность этих символов, самих по себе, прямо скажем не всегда высока: спортсмена при смене команды заставляют в первую очередь сдавать нормативы, победителя школьных олимпиад – экзамены в вуз, а менеджера — проходить испытательный срок. Но вот для самого номинанта всё иначе. Материальный символ позволяет зримо разделить жизнь на “до” и “после”, человек чувствует, что поднялся на новую ступеньку, и уже может воспользоваться этим, осознав себя по-новому. А военное звание является настоящей квинтэссенцией этого приёма.

Нет, это не я такой умный, это из книги “Мотивация сотрудников как ключ успеха в бизнесе”, одной из нескольких мною на эту тему прочитанных. Там ещё много чего было написано: про то, что деньги для людей на самом деле не главное, про важность внутрикорпоративных мероприятий, направленных на укрепление горизонтальных связей в коллективе и взаимного доверия, и так далее. Я же хотел стать исполнительным директором… н-да. А стал – попаданцем. Но вот ещё одно доказательство того, что знания никогда не бывают лишними: именно сейчас мне очень пригодилось кое-что из прочитанного там же. А именно, про армию.

Армия — строгая иерархическая структура. Соответствие занимаемой “ступеньке” каждого солдата и офицера здесь – залог стабильности, устойчивости всей системы. И сами “элементы системы”, служащие, это прекрасно понимают – пусть, может, сами себе в этом не отдают отчёт. То самое пресловутое “обмывание звёздочек” – есть ни что иное, как усиление эффекта преодоления “ступеньки”. Праздник с алкоголем издревле использовался в качестве подтверждения окончания большого дела, сбора урожая, например. Отключиться ненадолго от насущных проблем, расслабиться — а завтра взяться за повседневку уже в новом качестве. Не крестьянина в страде, а рачительного хозяина, которому до следующей весны надо уйму всего успеть, чтобы вспашка и сев прошли удачно. Или, если про армию, начать жить, ощущая себя в новом статусе. На все звёзды на погонах. Потому что если офицер (или сержант) не сможет этого сделать…

Армия — иерархическая структура, а иерархия в коллективе строится на признании старшинства. Подсознательно мы признаём другого человека уважаемым по ряду параметров – например, за большой и важный жизненный опыт, или за силу, например. В армии, чтобы исключить неуставщину, все эти виды уважения заменены на уважение к званию. Точнее, так это должно работать. В реальности же человек должен соответствовать своему новому статусу — иначе приказы будут всячески нижестоящими игнорироваться или выполняться спустя рукава. И в этом плане у молодого мага Жизна Арна Миракийского не было и шанса получить признание у своего десятка.

Мало того, что зарубежники, по сути, армейскими порядками толком и проникнуться не успели за неделю -- всё их общество строилось на общественном взаимопризнании заслуг. Не было над деревенскими лорда, барона или кого там ещё – своим умом жили. А предки их именно ради этого “своим умом” поселились среди опаснейших мест континента – лишь бы под феодала не лечь. Сорокалетний, или сколько там ему, Филин, стал бы в этом плане идеальным сержантом – его ведь и так все остальные величали “старшИм”. Видать, было за что. А вот двадцатидвухлетний парень, выглядящий при этом на фоне остальных эдаким заморышем из-за роста и сложения, да ещё и чужак, мог вызвать у десятка отвальных в лучшем случае желание приютить да взять шефство. Я, конечно, был “настоящим колдуном”, и это оценили, оделив положенной долей уважения и кредитом доверия. Который я мгновенно бы потратил, да ещё и в долги бы безвозвратные влез бы, заявись в казарму с лычкой на плече.

Ладно бы моё назначение было воспринято как плевок в лицо десятку от вышестоящего командования. Чем, кстати, оно по сути и было. Интересно, Басс и Фомоза вообще поняли, что натворили? Ладно, пока не важно. Важно то, что по внутренней логике деревенских от звания я должен был отказаться. Так как не заслуживаю. И плевать им, что в армии приказы выполняют: здесь они неделю, а по своим порядкам всю жизнь прожили. Если бы я с самого начала себя по-другому поставил, не стал бы налаживать дружеские отношения, демонстративно отстранился бы от коллектива – вот тогда моё становление сержантом со скрипом приняли бы. Но я сделал всё ровно наоборот: принял покровительство Филина, постарался стать полезным, показал, что признаю чужое старшинство… А теперь, исходя из той же логики, предал доверие.

Ловкий ход. Причем, я думаю, “спасибо” тут мне надо сказать Фомозе: он уже один раз оторвал меня от десятка, в котором я просто классически захватил неформальную власть – добрым словом и пистолетом. Лейт явно знает древнее правило: “разделяй и властвуй”. И, похоже, власть свою всячески пытается укреплять. Возможно, именно свою: любитель “брать на горло” Басс у своего зама почтения не вызывает. И не потому ли на заставе у капитана столько проблем, что ему первейший и самый важный соратник офицер так “помогает”? Понял, что в штабе у кэпа есть недоброжелатель (вот уж не секрет, я полагаю), и решил, так сказать, потянуть одеялко на себя? А что, может. А я просто попал под раздачу, “в нагрузку”. М-мать!

Как я уже и сказал, юный виталист Арн Миракийский ничего с ситуацией сделать не смог бы. И барон Арн Бертран, привыкший в лучшем случае раздавать приказы, тоже. Молодой сержант просто обязан был встрять по полной программе – уж не знаю,как это свершилось бы, но уверен: деревенские способ донести до меня своё недовольство нашли бы. Причем доходчивый и крайне неприятный: для общины, живущей в постоянной осаде, нет ничего страшнее внутреннего предательства… или того, что в эту категорию запишут. Например, если ленивый охотник плохо обновит ловушки в своём секторе окрестностей вокруг поселка, или часовой проворонит подбирающуюся тварь. Или попытку через голову старших присвоить себе руководство. К счастью, в моём резюме были, так сказать, скрытые строки. И вот ими, земным опытом руководства, мне предстояло сейчас воспользоваться. Оперативно и правильно – второй попытки не будет. Твою ж…

Я вынырнул из раздумий, потому что почувствовал на себе пристальные взгляды. Пока я очень быстро пытался осознать размер зависшей прямо надо мной задницы, офицеры забрали одного из терпеливо ожидающих рядовых с собой и скрылись в своём доме. Не пожелали на холоде Испытание проводить – которое на поверку, похоже, оказалось банальным собеседованием, может быть совмещённым с экзаменом на знание Устава. А пялились оставшиеся экс-наемники, возможно, будущие младшие командиры не столько на меня вообще, сколько на мой рукав, где занял своё место сержантский знак различия. Сначала я решил, что мне просто завидуют, но выражение лиц было столь ошарашенным… ах, вот оно что.