Демон-Инквизитор (СИ) - "one of the qwerty" - Страница 8

Я кивнул.

– Знаешь об истинных вампирах? – спросила Алиса и продолжила, когда я вновь кивнул. – Я одна из них.

Они рождены не от яда других вампиров, а от греха. Мертвая женщина вынашивает то, что зачала от мертвого мужчины. Истинные не имеют клана. Даже клыки появляются только после двадцати лет жизни. Способности таких вампиров уникальны, но они не такие сильные, как у рожденных от клыков.

– Мы словно… сорная трава в сравнении с выведенным сортом, – прошептала вампирша. – Отмычки в руках других вампиров.

– И что же? – спросил я.

Алиса прикрыла глаза и легонько сжала мою руку.

– Всю жизнь стремилась стать сильнее и лучше других. Пила много крови. Больше, чем надо. Кровь людей, кровь вампиров, кровь зверей… один раз сожрала мелкого божка. У вас, в вашей Библии, это называется алчностью. Так?

– Это не алчность. Всего лишь желание не быть отмычкой. Оно у тебя оправдано, раз ты слабее остальных, – спокойно ответил я.

– Но… – вампир с протестом посмотрела на меня, однако я покачал головой.

– Каждый делает то, что хочет. Не всегда правильно, но желание есть желание. У людей тоже не так все хорошо.

– А… – девушка впервые запнулась: раны давали знать о себе, – …как у людей?

– Говёно. Комендант тому пример, – я кивнул на мертвеца, умиротворённо сидящего в бархатном кресле, залитом кровью. – У людей давно уже нет причин быть святыми. Сил – тем более.

Алиса легонько кивнула. Туман между ее веками почти не сочился. То ли почти вышел, то ли что… Пальцы всё слабее сжимали мою руку, а кожа… изменилась. До этого она была хоть и холодной, но всё же сохраняла естественную теплоту, оберегая её, будто противореча сама себе. А сейчас девушка теряла последние крохи.

– Инквизитор?.. Ты еще тут? – Алиса взглянула на меня. Ее глаза были абсолютно пусты, покрыты предсмертной белизной.

– Пока еще тут.

– Я вспомнила кое-что… – ее голос стал гораздо тише. Она даже не шептала – сипела, старалась что-то еще сказать. – Когда ты уклонился и пронзил меня, я почувствовала в тебе что-то странное… ты не человек. Так ведь?

Я некоторое время молчал, а потом нехотя ответил:

– Может быть. Сейчас я человек.

Алиса ненадолго замолчала. В комнате была полнейшая тишина. Ещё чувствовался запах пороха, со стола прямо на ковер стекала кровь, в теле ещё пылала готовность сражаться, но постепенно мышцы расслаблялись, уступая место усталости: короткие стычки с этой безумной вампиршей потребовали больше сил, чем я ожидал.

Девушка вдруг заговорила.

– Мне сейчас почему-то так спокойно… все перед смертью это чувствуют?

Я промолчал. Алиса потянула меня за руку. Я не стал сопротивляться, и девушка прижала мои пальцы к щеке.

– Такие теплые… – едва слышно, будто одними лишь губами, сказала она.

В какой-то момент что-то пошло не так. Подобно, наверное, падают тяжёлые поклажи из рук – просто понимаешь, что всё не так. Рукам становится свободнее, чувствуешь, как вещь выскальзывает, и понимаешь, что это уже произошло, ты уронил то, что должен был нести.

Она укусила меня.

Ее острые зубы впились в мое предплечье. Это все произошло мгновенно. А может, мне так показалось. Возможно, я просто сидел и смотрел, как она тянет руку ко рту, чтобы насытиться, вернуть свою жизнь, свой чёрный туман, но я не хотел признаваться себе в этом. Хотя итог останется итогом – она пила мою кровь, а я это даже не пытался остановить, лишь поначалу дёрнулся и положил ладонь на ее плечо.

Я чувствовал, как из руки что-то идет. Вместе с кровью – выходит из тела, вытекает…

…выплывает.

Это странное чувство. Ощущение опустошающегося сосуда, но вместе с этим нечто новое, будто что-то начало приходить. В голову. Внутри меня завертелись, закружились обрывки чего-то, словно ветер поднялся и взвились давно порванные флаги. Я почувствовал огонь, сжигающий ткань и плоть; я осознал мановение ветра, пахнущего кровью и солью; я вспомнил металл и кость; я увидел наполнение конечностей болью…

Демон.

— Он рождается! Он скоро родится!

Что это за люди? Что за рясы на них? Они в крови?

— Сожри свою мать, дитя… Сожри её плоть, сожри её, как сожрала она отца твоего, дитя.

Что это за вкус? Что я ем? Неужели…

— Он становится демоном. Он будет нашим правителем. Наконец-то свершилось!

Что-то горячее у меня во рту. Сильно ощутимый вкус… Что-то знакомое, родное.

— Жри и пей! Бог создал твою мать по своему образу и подобию — сожри её, сожри бога, дитя!

Алиса пила не кровь, она пила меня, мою сущность, то людское, что было во мне. Хотя в какой-то момент, заглянув внутрь себя, я понял, что во мне не было людского – маска плоти и кожи, обличье человеческого и обыденного. Всё это время я вел себя неестественно для человека, неправдоподобно для демона и недостойно для существа.

Висящие на воротах тела, запахнутые ставни.

Постепенно приходило понимание и осознание. То, что я чувствовал раньше, было всего лишь мелким дуновением фальшивой ноты, спетой Писанием. Я вспомнил времена, когда была создана Библия человечества и Ересь всего живого. Они сами во мне всплыли, будто камень, который не захотел больше быть на дне и поднялся на поверхность. Выжглись в моём осознании, которое должно было стереть пепел оставшихся воспоминаний и знаний. Всё произошло: будто ребенок, который не родился из матери, а вродился в неё. Во мне пошло наоборот и вспять, не вниз, а вверх, не наружу, а вовнутрь. Будто бы пришло извне то, что давно находилось во мне.

Я увидел человека. На короткое мгновение, его силуэт сплошным движением промелькнул мимо меня. Худая голова, худое лицо, настолько худое, что с каждым его мимическим движением ты будто смотришь на хорошо слаженный механизм из костей и тонких, тончайших лицевых мышц. Его запавшие глаза вращаются, безумно двигаются, но в этом хаосе созерцания всего вокруг видится четкая система разума. А над его головой летает маленькая мошка, снова и снова вычерчивая фигуры.

Ковер выскальзывает снизу и летит в небеса, к звездам, к созвездию Коршуна. А на этот ковер молятся тысячи людей, взирая вверх, туда, где чёрный туман поглощает светила. Но на самом деле там висит ковер – и капли крови блестят холодным светом. Совсем никаких звезд...

Слёзы смерти вытекли из меня, испарились на щеках, оставив по себе вечно открытые глаза. А в ушах стучит монотонная музыка – давний-давний мотив, старинная мелодия, слышанная мною ещё когда-то давно…

Я вижу меч: он торчит из тьмы. Маленького комочка темноты, маленькой сферы непроглядного мрака. Лезвие торчит из него, как игла из глаза. Я берусь за рукоять и тяну. Клинок выходит долго, будто нехотя. А лезвие скользит по масляному мраку, отрезая слой за слоем чью-то ткань. И вот, наконец, то, что мне нужно. Оружие в руке запятнано чем-то грязным, смрадным. По клинку расходятся чёрные пятна смолистой вони, а из сферы течёт отчаяние. Я слышу крики, исходящие из раны Тьмы. Это крики не людей и не зверей – чего-то иного, более глубокого, того, что есть везде, но не всегда. Это крики душ. Я чувствую, как они тянут к себе, манят, зовут и притягивают. И я запускаю руку по локоть, а между пальцами скользит что-то склизкое и мелкое, будто у кожи ворох змей. Сжимаю руку в кулак и достаю – с кисти течет кровь и грязь… и что-то лежит в ладони, мелкое и тихое, но разглядеть я не успеваю…