Заклинатель змей
(Рассказы. Стихотворения) - Карпов Николай Дмитриевич - Страница 2

— Очень жалею, что мне остается так мало времени пользоваться вашим милым обществом: скоро кафе закроют и я снова буду обречен на одиночество… — сказал я, взглянув на часы.

— Но мы еще можем не расставаться, — улыбаясь, возразила незнакомка, — если хотите, мы поедем вместе в одно общество… Там вам будут рады…

— Но будет ли это удобно?.. Я не знаком с вашим обществом и, наконец, в такой поздний час…

— Пустяки! — перебил меня спутник незнакомки. — Если мы вас приглашаем, значит — это вполне удобно… Только вы дайте слово, что исполните все, что от вас потребуют, и не будете удивляться ничему… Затем, я попрошу вас дать мне свой адрес…

Я готов был в обществе прекрасной незнакомки ехать хоть на край света, и, разумеется, дал слово. Мы вышли из кафе, сели в карету, стоявшую у подъезда, и поехали. Я сидел рядом с незнакомкой и чувствовал себя счастливейшим из смертных. Ехали мы довольно долго… Наконец, карета остановилась, мы вошли в подъезд большого дома и поднялись по устланной коврами и уставленной тропическими растениями лестнице в верхний этаж. Дама прошла в коридор, а мы с ее спутником очутились в большой красной комнате почти без мебели, освещенной яркой люстрой с гранеными подвесками.

— Прошу извинения, но я должен вас оставить… Слуга принесет вам платье, в которое вы должны переодеться. Затем вы последуете за ним… Вот и все… — сказал спутник незнакомки и удалился.

Оставшись один, я почувствовал легкую тревогу. Что это за люди и к чему эта странная таинственность, которой они себя окружают? Мои размышления были прерваны слугой-негром в восточном костюме; он положил на диван сверток и развернул его. В свертке был восточный костюм, вышитый золотом. Негр знаком указал на него, и я понял, что должен одеть это платье. С помощью негра я переоделся и взглянул на себя в трюмо. В богатом восточном наряде я показался себе положительно красавцем. Негр, сверкая белками глаз, пригласил меня знаком следовать за собой.

Я прошел за ним в коридор и вошел в большой, освещенный несколькими люстрами и полный гостями зал; мне бросилось в глаза подобие трона под балдахином против дверей. Когда я вошел, гости — молодые люди и дамы в дорогих восточных нарядах — стали шпалерами от дверей до высокого кресла под балдахином.

Ко мне подошел спутник незнакомки, одетый в восточный костюм, и, почтительно склонясь, сказал:

— Верноподданные приветствуют своего повелителя и радуются, что видят его в его дворце… Все желания повелителя — закон для его рабов… Пусть он выражает свою волю — мы будем счастливы повиноваться…

Я стоял, оглушенный, ослепленный, ничего не понимая. «Что это за комедия?» — думал я, всматриваясь в лица незнакомых людей. Эти лица были серьезны, даже торжественны… Один из незнакомцев почтительно взял меня под руку и усадил в кресло под балдахином. Я был очень обрадован, когда увидел рядом с собой незнакомку, с которой встретился в кафе; в восточном костюме она показалась мне еще красивее, ослепительнее; она наклонилась ко мне и, блестя глазами, тихо спросила:

— Рад ли повелитель видеть ту, которая назначена судьбою ему в жены?

Я ответил ей красноречивым взглядом.

— Разрешит ли повелитель начать танцы? — спросил один из незнакомцев. Я кивнул головой. В зал впорхнули несколько танцовщиц в легких белых одеждах и склонились перед моим троном. Послышался звон незримых струн, исполняющих странный мотив, танцовщицы сорвались со своих мест и, как бабочки, закружились в плавном танце. Когда танцовщицы удалились, моя соседка наклонилась ко мне и шепнула:

— Повелитель, — пора начать пиршество…

Она жестом подозвала одного из присутствующих, шепнула ему несколько слов и, взяв меня под руку, повела в большую комнату, в которой был сервирован ужин. Все присутствующие попарно последовали за нами, и мы уселись за стол, уставленный блестящими серебряными блюдами, тарелками, вазами с цветами, графинами и хрустальными бокалами. Слуги-негры, бесшумно ступая по коврам, разносили кушанья. От волнения я не мог есть, но пил довольно много… Во время ужина я заметил исчезновение моей соседки, и, подозвав знаком слугу, спросил его, куда она ушла.

— Супруга ждет повелителя, — ответил он почтительно.

Я встал и последовал за ним. Он остановился перед дверью, завешенной голубой портьерой, и молча указал на нее. Я откинул портьеру и вошел в голубой будуар, слабо освещенный светом голубоватого фонаря, привешенного к потолку.

Незнакомка, с распущенными белокурыми волосами, в белом широком платье с широкими рукавами и низким вырезом около шеи, встретила меня, ласково взяла за руку и усадила рядом с собой на кушетку. Помню, я клялся ей в любви, говорил, что за один ее поцелуй готов отдать всю свою тусклую жизнь и, ей Богу, был совершенно искренен: она была так прекрасна. Незнакомка смеялась тихим смехом, целовала, прижимаясь ко мне, и называла меня ласковыми именами, которые придумывает только любящая женщина. Наконец, она встала, налила из графина в бокал вина, подала его мне и сказала:

— Выпей, милый, это освежит тебя…

Я жадно выпил вино и… заснул, или лишился чувств — не помню. Проснулся я на другой день в своей убогой каморке. Стал вспоминать происшествия этой ночи и решил было, что это был сон, но, к удивлению моему, нашел на столе письмо на мое имя: письмо объясняло все.

Там буквально было следующее:

«Милостивый государь! События этой ночи будут для вас загадочны, и мы решили объяснить вам все, чтобы вы не думали, что все это было сном. Дело в следующем: мы — компания великосветских молодых людей и дам — учредили общество с целью хотя раз в жизни дать возможность нескольким молодым людям, которые страдают от одиночества, провести одну ночь ярко и почувствовать себя счастливыми в необыкновенной обстановке. Мы думаем, что воспоминание о таком золотом сне, пережитом наяву, хотя немного скрасит тусклое существование каждого одинокого молодого человека. Раз в месяц одна из наших дам, вытянувшая счастливый жребий, делается повелительницей на одну ночь, идет в сопровождении одного из нас в те места, где проводят время одинокие молодые люди, и избирает там себе повелителя. Этому счастливцу предоставляется право быть ее кавалером, его желания исполняются, как желания короля. Как видите, цель нашего общества — филантропическая. Остальное вы знаете…»

Я два раза перечитал письмо и положил его на стол. Когда же я взял его снова, — буквы стерлись и ничего нельзя было разобрать, по-видимому, оно было написано особыми чернилами, которые от действия света обесцвечиваются. Хозяйка мне рассказала, что утром меня, мертвецки пьяного, привез неизвестный молодой человек и уложил в постель. И, уверяю вас, эта ночь останется у меня навсегда в памяти, как золотой сон, пережитый наяву…

— Да, — прибавил мой собеседник. — Это была красивая сказка.

Когда приказчик открыл дверь в дом, на Рязанцева пахнуло тем особенным сырым запахом, который бывает в нежилых помещениях, и он, невольно вздрогнув, шагнул в темный, узкий коридор, а оттуда прошел в столовую и осмотрелся.

Посредине столовой стоял длинный стол, покрытый чистой белой скатертью, у стен были расставлены дубовые стулья с резными спинками, сквозь стеклянную дверь дубового шкафа тускло блестела чайная посуда.

Рязанцев прошел в гостиную, удивляясь строгому порядку, царившему в доме, хозяин которого умер два месяца тому назад. На голубой плюшевой мебели белели чехлы, на круглом столе пред диваном были аккуратно разложены альбомы в желтых и коричневых сафьяновых переплетах, со стен из позолоченных рам старых портретов смотрели старики в военных мундирах с лентами через плечо и дамы в голубых платьях.