Деревня Медный ковш (СИ) - Патрацкая Наталья Владимировна - Страница 11

Позвонил Шеф, спросил, почему я впала в лежку и нигде не появляюсь, могла бы посмотреть на оборванный мост. От меня слов упрека он не услышал. Что страдать попусту? Взяла я книжку, романчик дома всегда можно было найти. За день я почти прочитала роман. Вдруг я перестала читать, мне стало казаться, что круглые дома, это вовсе и не дома, а картонки для съемок. Села, посмотрела в окно. А вдруг это шутка? И город, и мост, и дороги, которые я рисую в свободное время, от других мыслей? Что они задумали?

Откуда взялся сундук рядом с палаткой? Какой сапфир!? Вдруг люди готовят все для фантастического фильма, а я со своим неординарным мышлением им помогаю? Боль, пронизывающая сердце гвоздем, исчезла. Я успокоилась. Почему моя конструкция плохая? Да она замечательная! Ее специально ослабили, нужно было снять на кинопленку обрыв моста! Плохо, что они спуск с горы испортили. Спуск засыпали, зацементировали. Да, это плохо, придется по лестницам спускаться. Я села. Встала.

Посмотрела зеркало. Улыбнулась. Но сил, на большие движения не было. Взяла следующий роман и еще сутки жила в вымышленном мире другой писательницы. Вечером второго дня я позвонила Толику.

Не понятно почему, но я вдруг почувствовала к нему интерес:

– Толик, это я, Люсмила, я вчера не была в институте, плохо было с сердцем.

– У меня тоже болело сердце, и сегодня покалывает, оно у нас с тобой вместе болит.

Я поняла, что ему не объяснить истинной причины, он все знает, даже то, что я причастна к строительству моста для съемок, или все это настоящее? Я позвонила Шефу.

– Шеф, а что вы за кино у нас снимаете?

– Люсмила, я не режиссер, ты, о чем толкуешь?

– А почему мост оборвался?

– Так не рисуй глупости, и не оборвется.

– Но Толик не пропустил полностью всю конструкцию, часть просто не отдал в изготовление, там сплошная жадность.

– Голубушка, а это уже не твое дело. А его деньги, он что хочет, то и делает с ними.

– Но глупо…

– Заткнись, родная… – трубка замолчала.

Я перевернулась, походила по комнате, слабость давала о себе знать, сердце кольнуло раз, второй. Взяла таблетку под язык. Но вот нашли большое поле… Они нашли поле для стройки в пойме реки… Все отлично, – подумала я, сквозь боли в груди. Волна неприятностей прошла через мозг. Я поднялась, выпила еще таблетки.

Вот и лыжница, а загибаюсь, просто так. Нет, надо вставать и действовать.

В дом внесли два торта необыкновенной красоты.

– Люсмила, девочка моя, смотри, что тебе принесли, торты, и сразу два.

– Спасибо, мама, один попробую с кофе.

– Какой кофе, если у тебя сердце болит?

– А без кофе я есть торты, не буду.

– Вот ведь, упрямая девушка, делай, как хочешь.

Толик сидел у колдуна Феофана и говорил ему, что его отношения с Люсмилой улучшаются, но она жалуется на боль в сердце.

– Толик, а без этого нельзя, я к тебе Люсмилу привораживаю, сердце ее тревожу, а ты, как хочешь?

Толик в ответ:

– Прости, Феофан, тебе виднее.

Я взяла трубку телефона и услышала знакомый голос Полины:

– Люсмила, привет!

– Здравствуй, твой голос не изменился, знакомые интонации.

– Люсмила, ты когда-то говорила о сапфирах, я думала, ты сказку рассказываешь, ты еще вспомни про сундук, его нашли на берегу реки, рядом с памятником Ермаку!

– А почему напоминаешь?

– В сундуке был синий камень?

– Был. Выкопал сундук Славка, да его Толик убил, вот такая история.

– Но убил-то недавно, а ты, что забыла, что ты их компотом разливала? – настойчиво спросила Полина.

– Это точно, враждовали они непонятно почему. Но не в этом дело, в музей приехал известный колдун, увидел синий сапфир, сказал, что этот камень излучает энергию добра, и захотел купить его, но музей сапфир отказался колдуну продавать. Колдун рассердился, он сказал, что этот камень может делать большие деньги. Служители музея ответили, что к ним и так людей стало ходить намного больше, чем до этого сапфира – яхонта. Колдун вышел на Славку, он еще тогда жив был. Тот рассказал, где сундук нашел. Славка тогда работал в местной газете, он еще со школы, рисовал в ней карикатуры. А, вот они и поссорились из-за карикатуры! Ведь Славка на друга Толика карикатуры рисовал и в газету помещал.

– Со Славкой понятно, погиб из-за своего таланта, Люсмила, так, что с сапфиром произошло?

– Оказывается в этом сапфире, была сила необыкновенная, колдун, заколдовал служителей музея, и вынес синий сапфир, сел в машину…

– Люсмила, ты чего замолчала?

– За рулем машины сидел Толик!

– Он, что таксист?

– Угадала, он совершенно случайно оказался свидетелем кражи.

– Люсмила, если он убил Славку, то почему он на свободе?

– Это еще одна загадка колдуна. Этот колдун Феофан был на судебном процессе, он там всех загипнотизировал, мысли у судей перепутались, и Толика освободили, за отсутствием доказательств.

– Круто все, они, что так и сидели в зале – заколдованные?

– Нет, они нормальные, но насчет Толика, у них в мозгах возникла дырка от бублика.

– Почему колдун Феофан так Толика полюбил?

– Он сказал, что камень любит Толика.

– Кошмар, ну, мы с тобой сегодня наговорим… Люсмила, ты чего хотела еще мне сказать?

– Я хотела сказать, что это был сундук не Ермака, а сундук Дамы Недр.

– Колись, откуда такая новость?

– Приезжай, расскажу.

Полина приехала ко мне слушать мой рассказ о Даме Недр.

Я назвала Даму Недр Кателирой, чтобы подруга меня лучше выслушала.

Люсмила прервала свой зимний рассказ и стала смотреть вдаль. Кателира тоже с удивлением посмотрела, на подъезжающую к ним машину, из нее рабочие вытащили набор строительных конструкций. Они попросили девушек покинуть насиженное место.

Кателира и Люсмила пошли в дом тети Даши, благо он стоял рядом.

– Люсмила, а почему ты мне все это рассказываешь? Ответь лично для меня, – попросила Кателира, сидя за столом в горнице с чашкой чая в руках.

– Что ответить? Я принимала участие в разработке подвала Афанасия Афанасьевича, в котором сейчас находиться генератор аномальных явлений. Он ко мне придрался из-за чепухи, и сказал, что я обязана исповедоваться о своей творческой и личной жизни тому человеку, которого он для этого мне подошлет на медную скамейку. Я готовлюсь к разговорам с тобой, Кателира.

– Верю. Но тебе он хоть что-нибудь пообещал за твои словесные мемуары?

– Мне он оставит свой барский дом.

– Неплохо. А мне обещал деньги на большой дом. Я не пойму, откуда у него деньги, для оплаты наших разговоров?

– Деньги у него есть, он хорошо нам заплатил за работу в его подвале. Кателира, давай я расскажу теплую историю в теплой горнице, пока на улице работают люди Афанасия Афанасьевича. Я не о работе говорю, а о любви в работе.

Кателира очнулась на снегу. Мимо нее проезжали люди Кареглазого хана и взяли ее, как свою добычу. Девушку связали и положили на коня. Она не стонала, а только крепко сжимала губы и зубы, чтобы ее не было слышно. Кателира подумала, что надо бы свалиться с коня на очередном подъеме. Ей нужно было сбежать от хана с завязанными ногами, но ей хотелось быть найденной, значит, лучше всего побег осуществить на околице деревни. Со связанными руками и ногами очнулась Кателира на околице.

Девушка подняла голову и увидела перед собой странную деревню. Над трубами домов вился дымок. По деревне на санях, запряженных одной лошадкой, ехал мужик. Вдруг он оживился, увидев, на снегу девушку. Спрыгнул мужик с деревянных саней и подошел к Кателире. Смотрит, а на снегу лежит красивая девушка, с золотистыми волосами, со связанными руками и ногами. Мужик взял ее на руки, положил в сани, и домой привез. Жена его сбегала за знахаркой. Кателира очнулась в доме, где вместо стекол на окнах были натянуты бычьи пузыри. Девушка медленно оживала в избе местной знахарки, пропахшей сушеными травами. Кателира исцелялась физически, но совсем не могла ответить на вопросы: кто она и откуда.