Игра на жизнь, или Попаданка вне игры - Арьяр Ирмата - Страница 62

— О чем она, Дэйтар? — шепотом спросила я.

— Потом объясню, если я правильно понял, — ответил Ворон после паузы и одарил меня задумчивым взглядом.

— Объявляю вас мужем и женой! — торжественно-елейным голосом объявил толстый жрец. — Подойдите, дети мои, испейте брачную чашу. До дна, как полагается супругам.

Когда появился в центре алтаря стеклянный сосуд, я не заметила. Жидкость в нем была строго разделена по вертикали на черную и белую половину, как застывшее молочно-черничное желе.

И отчего-то мне даже прикасаться к этой штуке не хотелось, хотя жажда зверски мучила.

К счастью, и не пришлось.

За стенами храма опять взревел местный чешуйчатый авиалайнер и ударом лапы разнес в щепы врата храма. Следом за огромной когтистой лапой в храм попыталась протиснуться и злобная черная морда, закупорив единственный выход.

— Я супр-р-руга! — прорычал дракон. Или дракониха? — Я!

В брачную чашу полетел прицельный плевок голубого пламени, и сосуд опрокинулся, расплескивая черно-белую смесь. В воздухе поплыл густой запах шоколада и миндаля. А ведь цианистый калий как раз пахнет миндалем. Вряд ли, конечно, храмовники будут действовать так грубо. Но, с другой стороны, они всегда могут отпереться: мол, божье наказание.

— Святые Небеса! — воскликнул замковый лекарь, принюхиваясь. — Что вы туда намешали? Не по протоколу!

— Так у нас и жених с невестой необычные, не из Верхнего мира, — дрожащим голосом оправдывался белорясник. Он хлопнул в ладоши, высекая искры, как огнивом, и стер пролитую жидкость огненным веником. На плитах храма ни следа не осталось.

Пока никто не вспомнил о брачных кольцах, я потянула Ворона за рукав.

— Дэйтар, давай уйдем, раз Небеса нас признали. Я даже на портал согласна.

— С радостью, душа моя.

— Только отца предупредить надо. У него оружие. Огнестрельное.

— Им займутся. Все покажут и расскажут, что необходимо. Не знаю, как бы я повел себя на его месте, но он держится великолепно. Теперь я понял, в кого ты такая, чудо мое.

Дэйтар нажал на камень в браслете, подхватил меня на руки и нырнул в полыхнувшую арку так быстро, что никто и никнуть не успел, даже дракон.

Если я надеялась забиться в угол и отдохнуть, то напрасно: самый длинный день моих двух жизней еще не кончился.

Дэйтар вывел нас через портал не в кабинет с обещанным ужином и даже не в спальню. Он притащил меня на зубчатую стену какой-то обзорной башни и гордо сказал:

— Смотри!

Глаза бы не смотрели уже! Скоро ли брачная ночь? Поспать бы!

Но я послушно отлепилась от широкой и надежной мужской груди, распахнула глаза… и не сдержала восторженного возгласа:

— О-о-о! Что это? Где мы?

Мой сероглазый птиц рассмеялся.

— Не узнаешь? Это дворец хаора. Такой, каким он был тысячу лет назад и каким должен быть всегда.

Там, где еще утром возвышались причудливые, но уютные башни Лаори-Эрля, теперь высилась громада дворца с нечеловечески чуждой и в то же время завораживающей архитектурой. В отсветах вечернего неба он был особенно прекрасен. Он походил на переплетенное и подсвеченное кружево заледеневших фонтанов, на взрыв застывшей в воздухе лавы, чьи тяжелые струи свивались в причудливую, наполненную магией и мощью вязь.

На самом высоком шпиле развевалось черное крыло знамени с гербом, вышитым серебром и алмазами.

Я с трудом оторвала глаза от Лаори-Эрля и перевела взгляд на оправу, достойную такого сокровища — строения, окружавшие дворец. Изменения коснулись каждого здания крепости. Орияр-Дерт сбросил мертвенную оцепенелость и сиял каждым камнем в стенах, каждым стрельчатым окном.

Но самую главную деталь я обнаружила позади, когда Дэйтар мягко развернул меня и уже ничто не заслоняло горизонт. Я узнала феерический ландшафт Нижнего мира. Крепость Орияр-Дерт теперь стояла на головокружительной высоте. Внизу простиралась долина, а вдали алели пики еще более высоких гор.

— Мы на вершине горы, Тома. Не самая высокая точка в Суаф, но это центр сферы и место хаора.

— Как такое возможно — переместить крепость целиком?

— Точно так же, как она переместилась тысячу лет назад на границу миров. В момент моей полной инициации сработало древнее заклятие и все вернулось на свои места. Условием возвращения было обретение потомком Орияра полной силы хаора.

— И никто не пострадал?

— Нет, но если мы не вернемся, кто-нибудь точно пострадает, — улыбнулся Ворон и коснулся серьги в ухе. — Твой отец требует вернуть ему дочь. Похоже, он решил, что его пытаются обмануть. Да и ритуал еще не закончен.

— Как? Разве жрецы не признали…

— Признали. Но Небеса тут, как ты понимаешь, совсем другие.

— Но зачем священникам врать?

— Чтобы сохранить свою жизнь. Они быстрее всех поняли, что магические потоки изменились. И даже не потребовали, чтобы мы обменялись завершающими ритуал венчальными кольцами.

Еще одно? — ужаснулась я. Три кольца — это перебор. Помолвочное, обручальное, теперь еще венчальное… Стоп.

— Твое кольцо! — ахнула я, глядя на свои родные руки без единого украшения. — Оно осталось на теле Тиррины! Если оно — ключ, непойманный предатель за ним придет, чтобы проникнуть в сокровищницу и уничтожить Око! Надо немедленно вернуться, Дэйтар.

Но Ворон не выглядел обеспокоенным. Он обнял меня, поцеловал медленно, нежно, бережно. И лишь потом как-то предвкушающе улыбнулся:

— На то и расчет, душа моя. Предатель не сможет упустить такой шанс. Поэтому мы здесь, чтобы не мешать ему прийти в ловушку. Он думает, что о Тиррине все забыли.

— Но…

— Не беспокойся. Ты не представляешь, сколько было желающих обманом получить ключ к Оку за все тысячелетия, как оно существует. Мы знаем все уловки похитителей. Не о чем переживать. Сейчас я больше беспокоюсь за сара Андрея Кьор-шью-ноф. Идем? Мы еще успеем полюбоваться видами.

Он как-то по-особому выделил голосом первый слог нашей исковерканной в его устах фамилии, и меня осенило:

— Подожди еще минутку, Дэйтар. Я не верю в совпадения. Скажи, завоеванная демонами и погибшая сфера Кьор, звучание моей фамилии и похищение моей души — это не случайность?

Лучившиеся нежностью и радостью серые глаза Ворона мгновенно потемнели и перестали улыбаться.

— Вот об этом нам всем и надо поговорить, Тома.

Дэйтар перенес нас в холл перед малым кабинетом, я с трудом его узнала по уникальной резьбе на черной двери, изображающей атакующего ворона. Интерьер дворца тоже изменился, картины, прежде тусклые и хмурые, теперь поражали буйством красок и энергией, казалось, рвущейся в мир из тесных рам.

Лаори-Эрль, приветствуя хозяина, мигнул многочисленными «глазами» — полотнами с пейзажами, и они заиграли салютами и радугами. Я невольно провела по ближайшей стене рукой и почувствовала слабую пульсацию, словно где-то в недрах горы билось огромное сердце.

На ближайшей картине появился ворон — спланировал на ветку дерева и склонил набок голову. Показалось, что птица улыбается. Каркнув, птица сорвалась с ветки, метнулась вправо, на миг появилась в следующей картине, как в окне, и по цепочке полотен направилась к кабинету.

Дверь была приоткрыта.

— Там, в салоне, синенькое чучело, на которое я потратил три пули. Это был действительно демон? — явственно прозвучал густой и уверенный бас Андрея Васильевича Коршунова. — Настоящий? Живой?

Дэйтар распахнул дверь, пропустил меня вперед и ответил:

— Демон был настоящий, живой, cap Андрей. А ваши пули, надеюсь, были серебряные?

При нашем появлении мужчины, расположившиеся в креслах и на диване, поднялись, а папа так быстро оказался рядом со мной, словно обзавелся личным порталом.

— Томка, дочка! — Он стиснул меня в медвежьих лапах. — Кровинка моя маленькая…

Я хлюпнула носом и… позорно разревелась. Слезы неудержимо катились из глаз, пока Коршунов, оторвав меня от груди, не спросил тихо:

— Этот смазливый… кхм… женишок тебя обидел?