Латышские народные сказки - народные сказки - Страница 50

— А, заходи, заходи, пиво уже готово!

Заходит хозяин и видит — в большом корыте груда картофельной ботвы наварена, это и есть чертово пиво. А возле корыта преогромный черпак лежит.

Вот черт потчует:

— Ну, не стесняйся, бери черпак, отведай моего пивца!

Ухватил хозяин черпак обеими руками, зачерпнул этой жижи и решил попробовать хваленого чертова пива. Отхлебнул — о, господи! не то осиновый отвар, не то помои, и не разберешь сразу. Пусть сам черт это пиво пьет! А черт, знай, потчует:

— Пей, пей, не брезгуй!

Обозлился хозяин да как стукнет черта черпаком по лбу. Завопил черт:

— Да ты никак убить меня хочешь?

— Что ты, дурак, что ты — это все твое крепкое пиво наделало!

— Нет, нет, видать, ты меня убить хотел! Вот я тебя в отместку заставлю моих зверей узнавать. Угадаешь, что за звери — домой попадешь, а нет — убью!

Зашел черт в боковушку, вывел двух зверей и спрашивает:

— Это кто такие?

— Кто ж того не знает. Это — волк, а это — медведь.

— Ишь ты, угадал!.. А теперь приведи ко мне какого-нибудь своего зверя, если я его не узнаю, — тогда помилую тебя!

Ладно. Вернулся хозяин домой, взял свинью и потащил на веревке в пекло. Свинья, известное дело, верещит так, что уши закладывает. А хозяин нарочно дергает ее, чтобы пуще визжала. Дотащил ее к камню, выскочил черт, глядит — что это за шум? Увидал он этого зверя да как закричит:

— Не подходи, не подходи, уводи свое страшилище! Выиграл ты! Пусть и у тебя и у внуков-правнуков всегда нива колосится, только не являйся ко мне больше!

Страшный зверь

ва теребильщика льна зашли на хутор и просятся на ночлег. Хозяин говорит, что охотно бы их пустил, да место есть только в овине, а там от привидений спасу никакого нет.

— Пусть их! — ответили теребильщики, вырезали по рябиновой дубинке и пошли в овин. Взяли они мешок, снизу распороли и оба в него залезли, так что ноги и туловища внутри, а с обоих концов только одни головы наружу торчат.

В полночь набилось в овин полно чертей, и пустились они в пляс. Один заметил мешок с теребильщиками и руками развел от удивления, подозвал других, и ну все дивиться на спящих.

— Надо за дедом сходить, — говорит один черт, — он, поди, знает, что это за чудище такое.

Вот убежали черти и вскоре приволокли на колоснике старого черта. Молодой чертенок взял в углу овина вилы, поднял ими веки старому деду и показывает на спящих в мешке.

— Ишь. нечистая сила! — воскликнул старый черт. — Детки мои милые, стрястись теперь беде! Каких я только зверей ни видывал, однако всегда бывало у них два разных конца; с одной стороны голова, с другой — хвост и ноги, а у этого зверя с двух сторон головы. Не миновать нам погибели, всех нас проглотит он!

Бросились черти врассыпную из овина и оставили старого деда одного, а он сам ходить не может, вот и клянет на чем свет стоит всех чертей с пеклом вместе. Настало теребильщикам время подыматься. Взяли они свои рябиновые дубинки и давай охаживать ими старого, да так, что только держись! До тех пор лупили, пока он весь в прах не рассыпался.

С той поры в овин ни один черт не показывался.

Как черт храпеть учился

ак-то один молодой, несмышленый черт подобрался ночью к барскому овину и слышит — грохочет там что-то. Пробрался он туда потихоньку и видит: лежит на полу овинщик и храпит.

Очень уж черту понравилось, как овинщик храпит, и повадился он в овин лазить, храп этот слушать. Вот раз подлез он к овинщику поближе, чтобы разглядеть, как это он храпеть ухитряется, да ненароком задел его хвостом. Овинщик и проснулся. Кинулся черт наутек, а овинщик его за хвост удержал.

Тут и завязалась у них дружба. Захотелось черту, чтобы овинщик научил его храпеть. Тот согласен, но только не даром. Запросил он за ученье полную шапку денег и горсть золота в задаток. Черт согласен, только с уговором, чтобы деньги каждый день по пригоршне приносить, покуда шапка не наполнится. За один раз он полную шапку принести не может, потому что старые черти не дают молодым деньгами сорить.

На том и поладили.

Выгреб черт из кармана полную пригоршню золота, швырнул около печки и ушел. А овинщик тут же продырявил шапку и пристроил ее в углу над пустым туеском. Потом каждое утро оттуда деньги выгребал и домой относил.

Что ни вечер, как только петухи отпоют, черт уж тут как тут, высыплет деньги в шапку — и за ученье.

Овинщик сидит возле печки на чурбане, дремлет и похрапывает. А черт примостится на полу и слушает. Как заметит, что овинщик и вовсе спит, так под его храп тихонечко подстраивается. Только не удавалось ему это дело, дальше шипенья не шло. Много воды утекло, пока наловчился.

Как убедился, что дело вроде бы на лад идет, в полный голос давай всхрапывать, так что колосники трясутся и овинщика в дрожь бросает. Только все не может черт поверить, что так же гладко храпит, как овинщик. А ну, пусть овинщик деньги назад отдает!

Овинщик в ответ говорит, что, сидя, гладко не захрапишь, надо растянуться навзничь на полу, закрыть глаза да и заснуть — тогда не в пример лучше храпится.

Только черт на это не согласен. На спине лежать ему неловко — хвост мешает. Глаза закрыть он не может, а спать, кроме как в пекле, ему заказано.

Овинщик опять же не согласен черта отпустить, покамест тот храпеть не научится, как положено. Коль на то пошло, он и деньги вернет, пускай только и черт вернет все, чему научился. Растерялся черт, не знает, как ему и быть. Несмышленый еще был. Убрался он, да так к овинщику и не наведывался.

А овинщику что? Зажил себе припеваючи, горя не ведая.

Черт в батраках

ил-был бедный мужичок в такой ветхой избенке, что страх было в нее войти. Крыша покосилась, дырявая вся, потолки текут — беда прямо. Кони-то у мужика были, два коня было, да только силенок в них — разве что пустую телегу свезти. А коровы — сколько их было — и те кожа да кости, сами на ноги не подымаются. Опять же ребятишки — ими его бог благословил — до поздней осени бегали голопузыми, одни корки сухие грызли.

Зима подошла, а в дому — ни полена. Пошел мужик в лес, прихватил в торбочку хлеба ломоток. Пришел, торбочку повесил на сухой сук и принялся рубить. Полдня дрова рубил, подошло время обедать. Смотрит он, где харчи его? — ан нету, пропали. Что теперь? Голоден как волк, затужил мужичок, а тут откуда ни возьмись — важный барин, будто с неба свалился. Барин спрашивает, о чем мужик печалится? Так, мол, и так — хлебушко уворовали. Взбеленился барин на вора бесстыжего и говорит:

— Не мои ли работники стащили торбочку?

И, свистнув на весь лес, стал тут же звать их:

— Юрис, Ешка, Бренцис, Микелис! Где вы?

Вот сбежались и большие и малые. Барин спрашивает:

— А все ли вы здесь?

Микелиса еще нету! Огляделся барин, а тут и Микелис из кустов вылезает, оробел, стыдно ему.

— Не брал ли ты торбочку с хлебом у бедного человека?

— Брал.

— В наказанье останешься батрачить у этого человека и целый год будешь на него работать задаром!

Сказав это, барин, — а это был черт, — ушел с остальными слугами. А Микелис взял у хозяина топор и принялся рубить дрова так, что треск стоит на весь лес — хозяину можно домой уходить. Вырубил до вечера целую десятину леса. Наутро просит у хозяина лошадь дрова домой перевезти. Какая кляча была, такую хозяин и дал. А черт-батрак Микелис в лесу такой возище нагрузил, — телега едва не разваливается, и погоняет клячу. Тужится лошаденка, надрывается, да разве увезешь? — и с места не сдвинуть. Ну, коли такое дело, взвалил он лошадь на воз, сам влез в оглобли и привез домой как ни в чем не бывало. На другой день вовсе не стал лошадь брать, сам пол-леса перевез домой и завалил дровами весь двор.