Записки китайских летчиков
(Рассказы) - Ю-ко Фын - Страница 5

— Через три дня ты будешь здоров, — пообещала она. — А теперь выпей вот это и спи.

Питье, очевидно, обладало снотворным действием, и я быстро заснул.

В деревенской кузнице, я провел пять дней. По ночам выходил на улицу дышать свежим воздухом. Меня обычно сопровождал подросток Юнь Бо, встретивший нас у околицы. Он смотрел на меня влюбленными глазами, расспрашивая о самолете, воздушных боях, и как-то признался, что хотел бы стать летчиком.

Иногда в кузницу заходили крестьяне. Разные вести приносили они. Близ Ханчжоу партизаны захватили город Пинху. Около Юйхана разгромили японский кавалерийский отряд, на реке Вам-пу потопили четыре катера и убили 80 японских солдат. Говорят, большой партизанский отряд под командой Чин Фа-тина наступает на Сюаньчен. А ведь это совсем близко, — всего четыре-пять дней пути.

Говорили и о другом. Карательный японский отряд капитана Тамуро сжег дотла деревню Учжоу. Большинство жителей успело уйти о лес; тех же, кто остался в деревне, японцы расстреляли. Отсюда до Учжоу не будет и одного дня пути. А что, если японцы нагрянут?..

Кузнец Чен молча слушал разговоры крестьян, а сам с утра до вечера ковал наконечники для копий, ножи, тяжелые мечи. Однажды он принес в мою каморку пулемет. Это был японский «Гочкис». У него был неисправен замок. Мы провозились целый день, и к вечеру пулемет был готов к действию.

На следующий день ночью меня неожиданно разбудил Юнь Бо.

— Ван, вставай. Японцы! — тревожным шепотом говорил он.

Сон сразу пропал. Быстро одевшись, я выскочил на улицу. По темним улицам торопливо шагали крестьяне с детьми. Перепуганные ребятишки плакали. Женщины тащили кое-какой скарб.

На площади возле храма стоял партизанский отряд. Вот вперед выступил Гун Лин; за его плечами виднелась новая японская винтовка.

— Они подходят к нашей деревне, — сказал он.

Какая-то женщина перебила его:

— Что им здесь нужно? Зачем они сюда идут?

— Зачем идут? — переспросил Гун Лин. — А вот зачем: они хотят взять наш рис, наш скот, наши овощи; они возьмут наших мужчин рыть окопы или заставят их воевать против нашей китайской армии; они возьмут наших женщин и девушек, чтобы надругаться над ними…

Поднялся неимоверный шум, заговорили все сразу. Гун Лин поднял руку. Шум постепенно смолк.

— Но это еще не все. Японцы знают, что в нашей деревне скрываются партизаны. Они идут сюда, чтобы сжечь нашу деревню, как сожгли Учжоу и десятки других деревень. Эти разбойники не знают пощады. Нужно уходить в лес, в горы.

Толпа загудела. Большинство было за то, чтобы уходить всей деревней. Однако кое-кто предлагал уйти только партизанам.

— Они увидят, что мы мирные бедные люди и не тронут нас, — заявил один крестьянин.

В это время прибежал партизан Ло.

— Японцы окружают деревню! — крикнул он.

Гун Лин опять поднял руку.

— Через полчаса японцы будут здесь, — сказал он. — Партизаны уходят и собираются у плотины. Остальные пусть идут в лес. Японцам ничего не оставлять.

…Отряд партизан двинулся по дороге к плотине. Старик Чен нес пулемет. Я взял коробку с патронами.

Несколько левее, в сторону леса, уходили женщины, дети.

Не прошло и двадцати минут, как мы услышали о деревне выстрелы, — это пришли японцы. Мы видели, как сразу в нескольких местах взметнулись огневые языки пламени. Вскоре горела уже вся деревня. Между тем стрельба продолжалась. Неужели японцы встретили вооруженное сопротивление в деревне? Кто же это там стреляет в японцев?

Гун Лин послал двух партизан разведать, что происходит в деревне. Вскоре они вернулись. Их сопровождало еще несколько человек. Среди них я заметил того крестьянина, который перед нашим уходом из деревни говорил, что японцы мирных жителей не тронут.

Лицо его было искажено страхом, широко раскрытые глаза выдавали пережитый ужас.

— Это не люди! Это не люди! — хрипел он.

Гун Лин попросил его рассказать, что случилось в деревне. Крестьянин долго не мог начать рассказ, губы его дрожали, сам он поминутно оглядывался, вздрагивал. Из отрывков его фраз можно было понять, что, окружив деревню, японцы без всякого предупреждения открыли огонь; одновременно с этим они подожгли деревню. Всех, кто пытался спастись из горящих хижин, они расстреливали на месте.

Спастись удалось немногим.

— Ты был прав, Гун Лин, — бормотал крестьянин, — надо было всем уйти из деревни. От этих зверей нельзя ждать пощады. Гун Лин, дай мне оружие, я хочу отомстить этим извергам за мою жену, за мою дочь… Я хочу отомстить за всех, кого эти бандиты убили.

Гун Лин положил руку ему на плечо.

— Мы отомстим, старина, за все! — убежденно сказал он.

По сообщениям партизан-разведчиков, в отряде Тамуро насчитывается около 60 солдат, несколько пулеметов и небольшой обоз. По-видимому, японцы не были намерены долго задерживаться в деревне и вскоре должны проследовать в Лоцзянь, на соединение с другим отрядом.

Гун Лин задумался, потом отозвал меня в сторону и рассказал о своем плане.

— Лоцзянь находился в 30 ли[2] отсюда. Дорога туда проходит через ущелье, называемое «Воротами диких гусей»..

В нем можно устроить засаду. Сейчас у нас один пулемет с двумя лентами патронов, 12 кремневых ружей, три винтовки и два пистолета. Если операция удастся, тогда можно будет снабдить японским оружием весь отряд.

К вечеру партизаны уже расположились в ущелье. Большинство было вооружено пиками, ножами, мотыгами, вилами. Условились, что как только я открою огонь из пулемета, партизаны бросаются в рукопашную. Главное — захватить японцев врасплох и не дать им опомниться.

Целую ночь провели в засаде. Кузнец Чен лежал рядом, около пулемета. Тихо. Со стороны дороги не доносится ни малейшего шума.

К полудню Гун Лин получил сведения, что отряд Тамуро вышел из деревни. Мучительно долго тянется время. Наконец, за поворотом появились два всадника. Это японские офицеры двигались впереди отряда. Колонну замыкало несколько повозок.

Все ближе и ближе подходит отряд. Сверкают на солнце широкие штыки. Я беру на мушку офицеров. Вот они въехали на мост. Пора! Треск пулемета разрывает тишину.

Один из офицеров нелепо взмахивает руками, и как мешок, валится на землю. Лошадь мчится без седока. Второй всадник повертывает назад. Колонна смешалась. С громкими криками напали на японцев партизаны. Завязался ожесточенный бой. Крестьяне били солдат мотыгами, кололи пиками.

Японцы начали быстро отходить. Вот когда особенно нужны патроны! Но последняя лента кончилась, и пулемет замолк. Гун Лин дал сигнал прекратить бой. На месте сражения мы насчитали около 30 убитых японских солдат и одного офицера. Среди наших трофеев было 38 винтовок, два пулемета, повозка с патронами и две повозки с продовольствием и амуницией. Партизаны потеряли в бою 7 человек убитыми и 8 ранеными.

Нагруженные военной добычей, партизаны вернулись к плотине. В тени бамбуков расположились на отдых. Конечно, японцы не оставят безнаказанно этот налет, но теперь у партизан есть оружие…

Через несколько дней Гун Лин, объединившись с партизанами деревни Учжоу, вывел отряд к ханчжоускому шоссе. Три дня мы скрывались в камышовых зарослях, а на четвертую ночь организовали нападение на японский транспорт. Сожгли несколько грузовиков, перебили солдат, забрали оружие и боеприпасы. Две недели спустя (к этому времени в отряде Гун Лина насчитывалось уже больше трехсот человек) мы пустили под откос японским поезд, груженный боеприпасами.

Однажды в голове у Гун Лина родился дерзким план. В двух переходах от нас находился маленьким городок Лухоу, охранявшийся небольшим японским гарнизоном. Гун Лин решил уничтожить японцев. Сделать это было нетрудно, если бы не городские стены.

Между тем городские ворота охранялись круглые сутки. Проникнуть в город через высокие стены нечего было и думать. Но мы нашли выход. Чтобы усыпить бдительность японского гарнизона, было решено на некоторое время прекратить налеты около города. Тем временем часть партизан под видом мирных крестьян пробралась в Лухоу. Под платьем удалось пронести в город несколько гранат, револьверов, ножей.