***надцать лет спустя (СИ) - Шульгина Анна - Страница 26

Дождавшись кивка, Лариса первой прошла на кухню.

Может, идея с отдыхом не так и плоха. Глядишь, уехала бы на пару недель, развеялась. Легкий и непринужденный флирт, не предполагающий последствий, лишь бы почувствовать себя женщиной. Привлекательной и желанной. И перестала бы против воли на места миллионера представлять Сашку. Тем более что у него нет родимого пятна в виде сердца. Особенно на заднице.

Глава 10

«— И тебе не интересно, чем все кончилось?

— Нет.

— И тебе не интересны жизнь и страдания других людей?

— Только не твои.

— Ты свинья.

— Да»

Э. Хемингуэй «Праздник, который всегда с тобой»

Удивительно, но Лариса позвонила на следующее утро. Александр ещё даже не поднялся, хотя уже и проснулся. Порой приятно давать себе несколько часов дополнительного отдыха, тем более что делать все равно особо нечего.

- Да?

- Саш, есть дело, - торопливо зашептала в трубку, судя по некоторой глухоте голоса, ещё и ладонью трубку прикрывала. – Это касается Иришки.

В то, что она позвонит по другому поводу, ему и в голову не пришло. Не потому что не хотел слышать, но вчерашний разговор кое-что прояснил. А, ещё по поводу ремонта могла связаться, но эта переделка уже в горле стояла. Прикрытие замечательное, никто не спорит, но слишком уж муторное и требующее постоянного внимания. А у него и так есть, на что его обратить.

- Говорить сейчас можешь? – он поднялся, с удовольствием потягиваясь всем телом.

- Нет, давай лучше встретимся часа через полтора. Сможешь?

- Да, конечно. Где?

Лариса на пару секунд задумалась.

- Ты же сейчас в вашей старой квартире? Тогда давай в кафе «Мельба», оно в соседнем доме, вход со стороны музыкальной школы.

- Найду.

Отключилась она без предупреждения. Эта новая Лариса, деловитая и сдержанная, интриговала. Прежде всего потому, что совершенно не походила на себя же образца пятнадцатилетней давности. И это порой ставило в тупик. Вот как вчера.

Нет, он понимал, что их расставание было для неё болезненным. Да и ему самому доставило немало крайне неприятных минут, чего уж от самого себя скрывать. Но предложения, вроде того, что сделал отец Тимофея, бывают раз в жизни, это Сашка прекрасно понимал. Как и то, что в случае отказа потеряет очень многое. И тогда, взвесив отношения с Ларисой и возможности для построения карьеры, выбрал второе. Хотя во время того их последнего разговора почти решился резко все переиграть. Но сдержался. И ещё долгие месяцы не мог успокоиться, решить, правильно ли это было.

Из душа полилась вода, стекая по лицу прозрачной пеленой и туманя зрение. Поэтому старое воспоминание возникло из ниоткуда настолько ясно, словно запись просмотрел.

Четырнадцать лет назад

Чуть стылый майский вечер, перрон железнодорожного вокзала. На соседней платформе суетятся отпускники, пытающиеся за те пятнадцать минут, что стоит проходящий на Сочи поезд, погрузиться вместе с чемоданами, сумками и баулами. Сотрудники в штатском, прогуливающиеся между пассажиров – их он научился определять едва ли не мгновенно. Вроде, обычные люди, не то праздношатающиеся, не то встречающие, но было в их повадках нечто такое, что знающему человеку бросалось в глаза. После известных событий на Северном Кавказе охранять вокзалы начали внимательнее. Ну, или создавать видимость, что точнее.

Воздух родного города не был пьянящим, скорее, пыльным, с приторными нотками свежих выхлопных газов, от которых тут же запершило в горле. Но, несмотря на всю «невкусность», ощущение было приятным. Те пару месяцев, что Сашка провел сначала в госпитале, потом в каком-то режимном санатории, где они с Максом уже через неделю готовы были на стенку лезть от тоски, дались нелегко. Но это смотря с чем сравнивать.

Юрий Семенович напряг связи, и вместо светившего трибунала их комиссовали по состоянию здоровья. Это было настолько неожиданно и даже странно, что первые пару дней они не могли поверить. Молча косились друг на друга, не решаясь завести разговор, а потом Макс, сосредоточенно рассматривающий абсолютно чистый беленый потолок, выдохнул:

- А ведь мы оттуда выскочили…

И только тогда пришло ощущение снятого с души камня, острое и яркое, с нотками эйфории. Сожалений по поводу того, что уезжает раньше времени, Сашка не испытывал абсолютно. Разве что потаенный стыд – понимал же, что не все из тех ребят, что остались служить, доживут до дембеля. Только изменить это все равно никак не получится.

Она стояла в полусотне метров, вертя головой и смешно вытягивая шею. Но стараясь при этом выглядеть взрослой независимой барышней. В этом вся Лариска. Порой ему казалось, что она ещё дите дитем, и тогда приходили неприятные мысли о педофилии. А порой выдавала такое, над чем стоило задуматься.

Лорик росла на его глазах. Ну, не то, чтобы прямо за руку в садик водил, нет. Но часто видел, они с Иркой дружили с первого класса. Чудная девчонка с косичками, которая любила посмеяться и панически боялась мышей. Они с его сестрой была неразлучны, вместе ходили в школу, ездили в пионерский лагерь и путались под ногами. Мелкота, что с неё взять. А потом как-то неожиданно заметил, что она уже не девчонка, а молоденькая девушка. Ещё немного нескладная, голенастая, но очень привлекательная. И это понимание было весьма неприятным. Хотя стыдливый интерес, который загорался в её глазах, когда они встречались взглядами, льстил. И если поначалу Сашка старался сам себя одергивать, все-таки ей только-только шестнадцать исполнилось, против природы не попрешь. Да ещё и сама эта «природа» вспыхивала и смущалась, стоило ему подойти ближе, чем на пару метров. Родители увлечение сына не одобряли. В первую очередь потому, что слишком уж она была молода. Ирке тогда тоже досталось – отец внезапно понял, что дочь у него уже выросла, и добавил строгости в режим. Так что положение усугублялось ещё и бойкотом со стороны сестры, обиженной на такой произвол. Мама же пыталась донести до сына, что ему ещё учиться, дай Бог, когда придет время служить, закончится эта война. Необъявленная, скрывая за каким-то обтекаемыми фразами, но от этого не менее страшная. А Лариса ещё школьница, ветер в голове. А если, не приведи Всевышний, ребенка сделают?! От этих страхов Сашка отмахивался, в конце концов, какой стороной презерватив надевается, знал прекрасно, но мнения родителей это не изменило. И отношение к Лорке изменилось – раньше её всячески привечали, как хорошую подругу Иры. Все-таки из интеллигентной семьи – отец работает, в пристрастии к алкоголю не замечен, что по тем временам уже хорошо, мать заведующая детским садиком – такие связи тоже всегда нужны. Да и сама девочка воспитанная, учится хорошо, с подозрительными компаниями не гуляет, все больше с Ирой над книжками сидят. А потом все резко переменилось, и былой душевности не стало. Лариску это задевало, как ни пыталась скрыть, а обида на такое отношение порой прорывалась, самому же Сашке было по барабану. Его жизнь, ему и решать, с кем быть. А быть хотелось с ней.

Кто знает, что это – влюбленность ли или все-таки любовь, не вынесшая испытания всего, что произошло за последний год, но после Чечни Александр чувствовал себя по-другому. Не лучше, нет, совсем не лучше. Да и рассказы тех, кто уже вернулся, как на гражданке рвет крышу от ожидания выстрела в спину, ничуть не успокаивали. В том, что это на самом деле так, убедился на собственном опыте. Эта мирная, суетливая и немного мелочная возня, которую все называли жизнью, казалась картонными декорациями. И они вот-вот рухнут, погребая под собой всех и вся. Ощущение скрытой угрозы все никак не отпускало, сжимая в солнечном сплетении тугой холодный комок. Избавиться от него не получалось, несмотря на все попытки мысленно твердить, что все уже закончилось.