Ведьма и зеркало (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна - Страница 5

— Что же вы все так волнуетесь, любезная Софья Андреевна? — с подозрением осведомился Левин, на секунду отвлекаясь от дороги.

С ним я привыкла говорить честно, безо всякого лукавства. Инспектор обладал поистине дьявольским талантом цепляться к малейшей оговорке, к самой невинной лжи. А всем известно, солги хоть раз в малом, в большом веры тоже не будет. Поэтому я и говорила Левину одну только правду, даже если она ему могла оказаться неприятной.

— А кто рядом с вами не волнуется? — тихо спросила в свою очередь я. — Есть ли вообще те, у кого ваше общество не вызывает опасений?

Мужчина коротко хохотнул.

— Наверное, для вас это и удивительно, но существуют такие люди, для которых мое общество даже приятно. Однако мои должностные обязанности не позволяют мне проявлять излишнюю мягкость.

Разумеется, я не поверила словам Левина. Он не проявлял мягкости вовсе не из-за должности, которую занимал. Просто нельзя проявлять то, чего нет в твоей душе. Инспектор был справедливым человеком, возможно, даже и высокоморальным, вот только недобрым. Но этого я говорить вслух уже не стала.

Рабочий день уже закончился, и все парковочные места возле моего дома просто обязаны быть занятыми, но, конечно, одно дожидалось именно черного огромного автомобиля. Остальные водители проезжали мимо, даже не пытаясь поставить свою машину. Возможно, они даже не видели этого пустого места. Интересно, сам Левин задумывается над тем, как часто использует он магию, убирая с пути все те незначительные препятствия, что задерживают обычных людей каждую секунду?

Выбравшись из машины, я не стала оборачиваться и ждать, просто сразу пошла к подъезду, не сомневаясь, что спутник успеет догнать меня до того, как я скроюсь в доме. Разумеется, так и вышло.

— Хороший дом, спокойный, — отметил Левин, когда мы ждали лифта.

Я пожала плечами.

— Пожалуй. Временами даже слишком.

На последнем собрании жильцов одна дама с пятого этажа рассказывала, как же ей мешает спать, когда кто-то принимает ванну ночью. Посмотрели на нее, конечно, ошарашенно, но ничего говорить не стали.

— Переезжать не планируете? — уже в кабине лифта спросил инспектор.

Я замерла, пытаясь сообразить, это все еще светская беседа или уже допрос? Нет, все равно понять не удастся…

— Нет. Зачем? — ответила я спустя некоторое время недолгого молчания.

Тихий спальный район на самой окраине города меня полностью устраивал. Я не любила выбираться в город, все, чтобы ни потребовалось, можно было найти поблизости.

— Разве молодой женщине удобно жить в таком месте? — как будто удивился Левин.

Мерно гудел лифт.

— Вполне.

Квартира изнутри заставила закрыть глаза и тяжело вздохнуть. Я бы постыдилась принимать гостей вот так. Но выхода не было.

— А вы живете одна, — констатировал очевидное мужчина, оглядываясь по сторонам.

Я же поспешно стянула с ног ботинки и метнулась сперва в ванную за пустым тазом, а потом на кухню, чтобы побыстрей собрать это чертово постиранное белье. Как же некстати. Почему именно сегодня захотелось инспектору у меня побывать? И почему именно сегодня мне понадобилось заняться стиркой?

Незваный гость милостиво отворачивался, позволяя мне прятать от него то, что ему бы не следовало видеть. Правда, в ванную заглянул, и взгляд его тут же напоролся на пустующее место, где еще с утра висело зеркало.

Секунду назад передо мной стоял живой человек — и вот словно каменное изваяние пронзает мертвым взглядом.

— И что за неприятность случилась здесь, Софья Андреевна?

Я замерла, пытаясь понять, в чем же дело.

— Зеркало треснуло, — ответила я, совершенно ничего не понимая.

Могут же они просто трескаться и биться, пусть даже и в доме у ведьмы. Не так уж часто приходится людям моего ремесла использовать зеркала, слишком уж капризные предметы, своевольные, так просто воле их не подчинить.

— И где теперь то зеркало? — никак не желал успокаиваться Левин, отчего я разволновалась еще больше.

Я махнула неопределенно в сторону кухни, чувствуя, как в груди поселился холод тревоги, заставлявший вздрагивать чуть ли не без причины.

— К мусорным бакам еще утром вынесла. Но что такое?

Левин только разулся и тут же вихрем пронесся по квартире, словно что-то выглядывая. Даже на лоджию не поленился выйти. Я только глаза прикрыла, прекрасно помня, какой там разгром. Все никак руки не доходили; успокаивала себя, что никому не понадобится туда заглядывать. И вот на тебе.

Моя однокомнатная квартира, которую я считала прежде достаточно просторной, тут же стала казаться совсем уж крохотной, и по ней сновало это чудовище в черном, норовя влезть в каждый угол. В точности как моя мать. Ей нравилось совать нос в любую щель, проверяя, насколько там чисто.

Сам Левин, кажется, мог по неосторожности сбить мне лбом дверные косяки, настолько высок он оказался. Почему-то раньше я не задумывалась. Но раньше мне и не доводилось видеть его в окружении тех предметов, которые вижу изо дня в день.

— К тем, сбоку от дома, на парковке? — зачем-то уточнил инспектор, кажется, недовольный еще чем-то, помимо отсутствия на положенном месте зеркала.

Я покачала головой, пытаясь понять, что же такое происходит.

— К дальним, тем, что через двор стоят, на соседней улице.

Ответ инспектору совершенно не понравился.

— Почему же вдруг вам понадобилось выбрасывать зеркало именно там?

Я растеряно выдавила:

— Так удобней.

Сама опешила, насколько нелепо звучало такое объяснение, но не объяснять же, что неудобно совать что-то настолько громоздкое в те баки, что возле дома, зато если пронести мусор через двор, то все станет куда проще.

— Окажите любезность, Софья Андреевна, проводите меня к тому месту, куда вы отнесли зеркало. Мне невероятно любопытно взглянуть на него.

Каждое слово было словно сталь, тяжелое и холодное. Таким просьбам не отказывают, тем более, когда просит подобный человек.

Идти никуда не хотелось, но я согласилась, внутренне сжимаясь от дурных предчувствий.

Должно быть, не стоило мне пускать в собственный дом этого человека.

— Конечно, Кирилл Александрович, только оденусь.

Я с изумлением смотрела на бак, возле которого собственными руками ставила злосчастное зеркало, и не понимало, куда оно могло запропаститься. Не забрали же его, в самом деле? Кому может понадобиться такой хлам в благополучном районе? Да и люди в России суеверны достаточно, чтобы не брать разбитые зеркала.

— И где оно? — спросил меня Левин так, будто я висела перед ним на дыбе, а он стоял рядом в рясе и с распятием.

— Не знаю. Понятия не имею, — с трусливой поспешностью ответила я и отступила на шаг назад.

Инспектор сделал шаг вперед. В неверном свете уличных фонарей он казался еще громадней и страшней.

— Скажите правду, Софья Андреевна. Облегчите жизнь нам обоим.

Как же жутко звучали эти слова.

— Но я ведь на самом деле понятия не имею, — почти прошептала я, не зная, как же быть.

В чем бы ни подозревал меня Левин, оправдываться никак нельзя, хотя бы потому, что не подозревала, что мне ставят в вину.

— Да что вы? — как будто бы с дружеским участием произнес инспектор, и его глаза показались мне совершенно черными, непроглядными как самая глухая ночь. — Однако как вы побледнели. Вам нехорошо?

Сердце пропустило удар. Смогу ли я дать отпор, если Левин решит расправиться прямо здесь с нагрешившей ведьмой? А если смогу, не обернется ли все еще большей бедой?

— Вы, верно, замерзли?

Я сжала кулаки и выпалила:

— Замерзла. И устала. И если вы не можете сказать мне прямо сейчас, в чем моя вина, я иду домой. Всего доброго, Кирилл Александрович.

Поворачиваться к магу спиной я откровенно боялась, поэтому обходила его по дуге, пятясь. Колени мелко дрожали от страха, а в голову как назло лезли всяческие ужасы о том, на что способны подобные ему. И на что способен сам Левин. А ведь если застать ведьму врасплох, она не сможет дать должного отпора…