Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Snejik" - Страница 32

— Доброе утро, Джеймс, — обернулась к нему Чарли, вытаскивая один противень и ставя в духовку другой. — Не ожидала тебя так рано.

— У Франсуа до сих пор температура, — сразу сказал Барнс. — И да, доброе утро. Мне нужна объяснительная этой красавицы, сводка о ее состоянии здоровья и рекомендации по пиздюлям.

— А, точно, у тебя закончился отпуск, — усмехнулась Чарли. — Вернулся злой командир. К Барсучку я зайду днем, а что до Анны… Она здорова, рука срослась. Но подвал я категорически запрещаю, она только перенесла переохлаждение. Объяснительная на серваке, смотри и радуйся. Я так понимаю, ты к ней не зайдешь и слова доброго не скажешь.

— Чарли, я не знаю, что ей сказать, потому что не знаю, что ее туда понесло, — вздохнул Барнс, желание убивать само собой сошло на нет. — Вот прочитаю ее объяснительную и подумаю.

— Бери свои кексы и пиздуй отсюда, не пугай народ с утра, — рассмеялась Чарли, отдавая ему контейнер с кексами.

— Спасибо. О, привет, Лейла, — поздоровался он с только что пришедшей Лейлой. — Все, я у себя.

Утреннюю разминку в любое время года и погоду он уже давно не вел, поэтому добрался до своего кабинета в домике администрации, в которой кроме его кабинета был еще архив и аппаратная, в которой сидели дежурные по базе.

Устроившись в кресле и вытащив кекс, Барнс разбудил комп и открыл объяснительную.

«Я, Анна Уилшоу, 24.12.2136 вышла в сектор V8, чтобы подумать о своей будущей жизни. По неосторожности я не удержалась на краю площадки и упала в море. Из-за непогоды выбраться самостоятельно я не смогла и мне помог инструктор Адан Франсуа. В будущем обязуюсь казарму после вечерних занятий и ужина не покидать и о будущем не думать. Анна Уилшоу».

— Вот сучка, — расхохотался Барнс, прочитав объяснительную.

После прочтения у него прошло не только желание убивать, но даже отчислять или как-то еще строго наказывать девчонку. Но наказать было надо. Не за то, что шлялась непонятно где непонятно во сколько, ведь у них действительно не было регламентированного отбоя, а за то, что подвергла опасности свою жизнь. Надо было дать понять, что ее поступок повлек за собой последствия.

— Рик, — ткнул Барнс в коммуникатор.

— И вам доброе утро, командир, — отозвался тот.

— Уилшоу ко мне пришли, как разминку утреннюю начнете.

— Есть! — и отключился.

Барнс глянул на часы, разминка должна была начаться с минуты на минуту.

Анна робко постучалась в дверь кабинета Барнса и вошла.

— Курсант Уилшоу по вашему приказанию явилась! — бодро отчиталась она.

— Садись, — указал ей на стул Барнс, — и рассказывай, какие такие думы погнали тебя в непогоду в квадрат V8? Туда даже в ясный летний день стараются не ходить.

Анна села на краешек стула, исподлобья посмотрела на Барнса. Она была ничем не примечательная девушка: угловатое лицо, вздернутый нос, блеклые глаза, широкий рот, россыпь мелких прыщиков на лбу, ежик русых волос, обрызенные ногти.

— Ну я… — начала она. — Рождество же было. Сочельник. А в казарме шумно.

Барнс хмыкнул. Шумно в десять вечера при подъеме в пять утра. Он поражался иногда этой выносливости.

— Ясно. Ты понимаешь причины моего столь пристального внимания к произошедшему? — решил спросить Барнс, чтобы лишний раз не объяснять, да и проверить, что она по этому поводу думает.

— Инструктор Адан, — выдавила она. — Он до сих пор болеет, да? Я не нарочно упала, я просто не ждала… испугалась… думала про Рождество, про елку, про подарки…

— Почти права. Да, инструктор Адан болеет. Но дело в том, что ты поставила под угрозу свою жизнь, за которую отвечаю я. И ты об этом знала. И теперь я хочу тебя спросить, ты подумала о том, что за тебя с меня спросят, если с тобой что-то случится? Потому что твое тело мы могли бы и не найти, случись что.

— Меня бы рыбы съели, да? — Анна виновато посмотрела на Барнса.

Барнс вздохнул, понимая, что объяснить Анне ничего не сможет.

— Пять нарядов по казарме вне очереди! — рявкнул он. — И чтоб дежурный всегда знал, куда ты собралась. Ясно?

— Да, командир! — гаркнула Анна.

— Иди занимайся. Бегом! — отправил Барнс ее назад к “щенкам”, а сам чуть не схватился за голову, понимая всю печаль ситуации.

Анна была из тех, кому лучше было бы служить в регулярной армии, где не нужно думать над задачей, где тебе все разжуют и в рот положат. Нет, конечно, не лучше было бы, если бы она умерла, но Барнс начинал задумываться о тесте на IQ для “щенков”. А то ну уж слишком тупые попадались.

Он до вечера был занят то одним, то другим. Накопилось много почты, которую надо было разгрести, а помощница, которая готовила ему дела поступающих, этим не занималась. Провел пару занятий для “щенков”, забыл пообедать и к вечеру вернулся домой, где горел свет, было даже жарко, а его ждали. Это было такое приятное ощущение — возвращаться куда-то, где тебя ждут. Возвращаться, когда тебя ждут.

Скинув верхнюю одежду, Барнс тут же скользнул на диван к Франсуа, который читал одну из его книг.

— Я так рад тебе, — промурлыкал Барнс, укладываясь рядом и забираясь под плед. Он не скучал по Франсуа, некогда было. Расставания с ним давались ему легко и непринужденно, но возвращаясь, Барнс был очень рад.

Это было не так, как с Себастьяном, но Барнс перестал сравнивать почти сразу, потому что это не имело смысла.

Франсуа обнял его.

— Ты очень захватывающе пишешь, — сообщил он. — Я весь день читал и не мог оторваться.

— Это моя первая книга, — Барнс чуть не смутился от похвалы, чего с ним давно не было. — Ты ужинал?

— Да, Габриэль заставил. Но там есть еда для тебя. Как там Уилшоу? Все еще болеет?

— Уилшоу — это пиздец. Полный, безоговорочный и совершенно незамутненный, — и Барнс пересказал Франсуа разговор с Анной, попутно целуя его и отмечая, что температуры уже нет.

— Да, — согласился Франсуа, ответив на поцелуй. — Феерическая дура. Но, Баки, интеллектуалы же к нам и не попадают. Небось фантазировала про елку, подарки под ней, все такое…

— Ну ты-то вроде не дурак, как я погляжу, — Барнс улегся, положив Франсуа поверх себя, и сжал ладонями его ягодицы. — А ты хочешь елку и подарки под ней?

— Неа, — Франсуа помотал головой и откашлялся. — Наелся досыта. В последней приемной семье было принято наряжать здоровенную елку во дворе, выкладывать под ней гору коробок, а в коробках — какая-то ерунда вроде шампуня, лосьона для лица… Одна видимость. И я таки не очень умный, — признался Франсуа. — Я пытался сдать тесты в университет, но ничегошеньки не сдал.

— Если ты все еще хочешь сдать тесты в университет, я могу тебе помочь, — предложил Барнс. — А на тему не очень умных, я свое первое образование получил, когда мне было уже за сотню.

Подумав, Барнс устроил Франсуа рядом с собой, чтобы можно было общаться и одновременно ласкать его, забираясь руками под одежду, а губами исследуя открытые участки тела.

— Вот и я подожду, — сказал Франсуа. — Подзаработаю и накоплю на университет. Еще подумаю, надо ли оно мне.

Он стянул свитер через голову и кинул на спинку дивана. Под свитером была черная майка-борцовка.

— Тебе поужинать надо, — напомнил Франсуа Баки.

— Хуй с ним, с ужином, — шумно выдохнул Барнс, целуя Франсуа в плечо, в шею, гладя руками спину, проходясь пальцами по позвоночнику. Прижался пахом к бедру, чтобы Франсуа почувствовал его желание. — Дашь мне пять минут на душ, малыш?

— Только пять минут! — строго сказал Франсуа и тут же улыбнулся.

— Тогда встречаемся в кровати, — рассмеялся Барнс и убежал ополаскиваться, на ходу скидывая вещи.

Уложился он в четыре с половиной, явившись в спальню совершенно голый, и замер в дверях, ухватившись руками за притолоку. У Франсуа было, что показать, поэтому Барнс не стеснялся показывать свое.

Франсуа лежал в постели, задрав майку до ключиц и приспустив трусы, и лениво надрачивал член, одновременно лаская свой сосок.

Покачнувшись, Барнс отпустил притолоку и скользнул в кровать, моментально оказываясь рядом с Франсуа. Облизнулся, глядя на его губы, руки, член, не прошло и минуты, а у него уже стояло, и Барнс погладил себя. Желание разливалось по комнате почти удушливой волной, требуя утолить его немедленно, и Барнс не стал сопротивляться. Он провел пальцами по идеальному животу Франсуа, обводя рельеф, тронул сочащуюся смазкой головку пальцем и пошло облизнул его, во все глаза разглядывая своего любовника.