Зверь лютый. Книга 24. Гоньба (СИ) - Бирюк В. - Страница 6

Ситуация изменилась в 20 веке: гендерное разделение труда ослабело, физические нагрузки уменьшились, всеобщее равенство победило. Отчего мужчины получили возможность болтать безумолку даже без стакана. Следовать женскому речеповеденческому типу.

Меня это порядком доставало в первой жизни — мозги работаю непрерывно, задачи требуют концентрации, а тут над ухом… бла-бла-бла… Привычка к контролю окружающего пространства — вбита накрепко, отвлекаюсь. А дело стоит. Начинаешь болтуна выпроваживать… или — затыкать… Обижаются.

Мда… Не у всех есть такая терпеливая жена, которая способна десятилетиями повторять:

— Пока ты молчишь — ты выглядишь умнее.

Эта истина, конечно, доходит. Но — со временем.

«Идея, овладевшая массами, становится реальной силой».

Идея. Или — сплетня. Тирания эмоций, большинства, мнения… Презрение к истине… Одним словом — демократия. А где она у нас? — Правильно! В Древней Греции!

Разносчицы сплетен были влиятельными фигурами греческих полисов. Гиерон Сиракузский контролировал приближенных при помощи специальной группы «подслушивающих женщин». Яркий образ есть у Ювенала:

«Этакой всё, что на свете случилось, бывает известно:

Знает она, что у серов, а что у фракийцев, секреты

Мачехи, пасынка, кто там влюблён, кто не в меру развратен.

Скажет она, кто вдову обрюхатил и сколько ей сроку,

Как отдаётся иная жена и с какими словами…».

Обратите внимание: Ювенал отмечал, что сплетни повседневного, близкого круга («кто вдову обрюхатил…») смешиваются со слухами политическими, о дальних объектах («а что у фракийцев…»).

Одни и те же люди, в одинаковой, им присущей стилистике и терминологии распространяют информацию о столь разных объектах? Физик-ядерщик описывает сексуальные похождения поп-звезды формулами квантовой механики? «Период полураспада», «длина свободного пробега»…

В зависимости от аудитории. Распространяется не информация, а эмоция. А что служит поводом — «топливом для сплетни», в каких формах — неважно. Важно — обозначить чувство. И вызвать — со-чувствие.

«Впрыснуть сплетню в гинекей» прямо — не получится. Потому что возить женщин по «Святой Руси» — только с пулемётом. Лучше — одновременно и в танке, и в противогазе. Я про это уже… Другое дело, если они сами. Уже по месту, между собой, у колодца, на вечёрке, на торгу, у церкви…

В замкнутом пространстве деревни, маленького городка, функцию «вестовщиков» традиционно выполняют люди пришлые — бродячие артисты, странники, богомольцы, коробейники. Странник — персонификация сплетни, бродячий слух. В отличие от глашатая, попа, начальника, официально наделённых информационным полномочием, странник олицетворяет «чужака», обладающего непроверенными, но любопытными, достойными внимания сведениями.

Один канал «инфицирования» вырисовывался сразу: мои фактории. Они, вольно-невольно, превращаются в «клубы ихнего городка». К их воротам собирается «среда распространения». Потому что там — постоянно что-то происходит. Товары новые привозят, торг идёт, точило крутиться, возможность подзаработать возникает. Отнести кому чего, присмотреть за конём, мешок дотащить… Но — нерегулярно, не каждый и полный день. А пока — сиди-отдыхай. Слушай.

Ходит там по двору какой-нибудь истопник или скотник и, от безделья, «сказки сказывает». Надо ему каждый месяц, или по событию, новый дайджест запулить по телеграфу. Чтобы он там слова — выучил, интонации — проработал и, по утру, свеженькой инфой с туземцами поделился.

Кто это будет делать? Сочинять, проверять, учитывать пожелания и наказывать за неисполнение?

Ещё: слушатели, в основной массе — бедняки-горожане и подгородные селяне. Уже лучше, но мало. Нужно идти ближе к «генеральному потребителю» — к крестьянину-общиннику.

Другой канал — мобильный. И это… рискованно.

Первая категория «сказочников» работает под «моей крышей». Где я могу, прямо или косвенно, оперативно дотянуться и туземную, внезапно фраппированную по какому-либо поводу, публику… угомонить.

Мобильные «сказочники» работают автономно. В спонтанно-систематически враждебном окружении. Враждебность — системна, моменты выражения — спонтанны.

Напомню: «Святая Русь» — непроходима. Не только в смысле лесов и болот. Человек в одиночку не пройдёт страну из края в край. Уже за околицей начинаются проблемы. Не столь жёстко как в Алании, но сходно: «в малом числе не могут никак выйти безопасно из своих местечек». Мечта Чингисхана о том, чтобы девушка с блюдом, полным золотых монет, могла безопасно пройти от Западного океана до Восточного — потрясение основ и разрушение столпов. Так — не бывает! Это ж все знают!

Представьте: идёт одинокая лошадь по проезжей дороге. Далеко ли она уйдёт? Прежде чем её в чей-то двор приберут.

У человека рыночная ценность на порядок больше. Одиночка? — В стойло.

Поэтому ходят по Руси — толпами. Артелями.

Понятно, что глядя на пару десятков здоровых мужиков иной владетель и облизывается. Прикидывая возможную прибыль от продажи таких молодцов «гречникам».

— Гос-с-споди! Да я за один раз — пол годовой княжеской милости возьму!

Но лезть в свару, когда у каждого топор да нож — артель плотницкая идёт… можно. Бывает. Но нужно иметь достаточный повод — тайно такое не сделать, будет «звон», власть заявится. И надобны свои «добры молодцы». В превосходящем количестве.

Торговые караваны, лодейные или гужевые. Эти идут с охраной и оружием на виду. Могут и сами… потрогать. Про воровство девок купцами — я уже…

Коробейники ходят малой группой. Ограниченно, по знакомым маршрутам. И то — постоянно проблемы. «Коробейники» Некрасова — куда более цивилизованная, законопослушная эпоха. Семь веков спустя! Империя! Но представление даёт — просто убили.

«Почитай что разом грянули

Два ружейные ствола.

Без словечка Ванька валится,

С криком падает старик…».

Ещё тип — паломники. Порой сбиваются в ватажки в сотни голов. Со стороны иной раз и не понять — не то разбойники-находники, не то — калики перехожие. А то — тут они милостыню просят, а через десять вёрст — кому-то мозги на дорогу выплёскивают.

Ни разбойники, ни паломники — мечей-доспехов, обычно, не таскают. А нож, топор, кистень, дубина… — мужчина в дорогу пошёл.

Нифонт Новгородский про паломников сильно ругался. Требовал, чтобы священники отговаривали, благословенья не давали.

Призывы Нифонта подействовали. Дармоедов этих стало меньше, ватажки по-уменьшились. Но не перестали.

Другая категория — скоморохи. Почти неприкрытый криминал. Днём — с личиной скачет, ночью — купца режет. Обдурить поселянина — норма, удальство. Чего-нибудь спереть, изгадить, каверзу какую… радость, гордость. Иногда, с голодухи или сдуру, начинают шутить шутки и с вятшими. Срабатывает. Следом скоморохов ловят и бьют. Иногда и до смерти.

Это я к тому, что просто взять «сказочника», дать ему посох да суму, серебра отсыпать и скомандовать: «А теперь твой путь далёк, через запад на восток» — не дойдёт. Необходимо внедрение в группу-«носителя», навыки, легенда… Потом-то, на месте, где-нибудь во Владимире… И то — в одиночку — опасно.

Наконец, собственно пропаганда: что такой человек будет говорить и как.

Прямое заимствование методов 21 века не годится. Принципиально: постоянная обратная связь. «Сказочник» не садится к микрофону или к камерам, не «толкает заметку в газетку», не «молотит» свою агитку куда-то… в электорат. Он с людьми — лицом к лицу. За его спиной нет чудаков с двуручным и остроточенным, какой-то репрессивной машины, какой-то освящённой богом, властью, традицией, силы.

Он — один. Он и его слово.

Отсюда, кстати, очень высокий уровень искажения информации — адаптируют к аудитории по необходимости.