Крылья Руси (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 6

Осталось обрадовать мать этим известием. Впрочем, Гедвига Элеонора не обрадовалась.

- И пяти лет не прошло! Посмотрим, что она еще выродит!

- Мама!

- Я не доверяю этой английской девке!

- Это моя жена. И она ждет моего ребенка, - чуть надавил голосом Карл.

Гедвига тут же перестроилась и сахарно заулыбалась.

- Разумеется, мальчик мой. И мы все сделаем, чтобы он появился на свет крепким и здоровым! Такая радость! Тем более, что у Анны до сей поры только дочки рождались...

- И у Якова – тоже. Хотя с молодой женой...

- Кто бы признал эту безродную девку!

- Мама!

Спору нет, Гедвига была мила, умна и очаровательна, но... если человек ей не нравился, она упорно красила его в самые черные тона. А невестка ей решительно не нравилась.

- Между прочим, у русского царя уже трое!

- И что?

- Если бы ты женился на Ульрике Элеоноре...

- Она бы не нравилась тебе точно так же. – Карл рассмеялся и приобнял мать за плечи. – Мама, милая, я все понимаю. Ты у меня самая лучшая, но иногда...

Гедвига покачала головой. Да, они с сыном отлично понимали друг друга. И потому....

- Русские должны нам за все заплатить!

- Обязаны. Но пока еще рано. Еще года три придется ждать, не меньше.

О, три года Гедвига готова была подождать. Она бы и больше подождала, лишь бы сквитаться с обидчиками.

Русь!

Эта страна становилась для женщины просто символом ненависти. Невеста сына, которая вышла замуж на Русь и сейчас плодовита в браке, немалый кусок территории, союз с Данией... тут было, за что ненавидеть.

И она отомстит!

Страшно отомстит!

Они вернут себе все утраченное, а русские еще горько пожалеют о своей наглости.

***

- В чем дело, Аглая?

Когда государыня Софья говорила таким тоном, девочки искренне старались слиться со стеной. На них не ругались, не повышали голоса, не бранились. Но вот это осознание, что ты не оправдала оказанного тебе доверия...

Вот что жгло хуже крапивы!

- Государыня, я виновата…

- Шан уже мертва. Неужели так сложно вытеснить ее из человеческой памяти?

- Да, государыня.

Аглая могла бы сказать многое.

И что она, хоть и подхватила Федора на взлете отчаяния, все равно осталась лишь заменой, и что хуже нет – сражаться с памятью умершей, потому что мертвый всегда идеален, и что…

Могла бы.

Не сказала, потому что Софья и сама это понимала. Читала сейчас по ее лицу – и задумчиво перебирала пальцами косу.

- Твой вердикт?

- Отпустите его, государыня. Благочестивый отшельник или монах будет вам более полезен, чем достаточно бездарный управитель на месте.

Софья покачала головой.

- Настолько бездарный?

Ну да, Федя и тяготел больше то к науке, то к религии… вот Ваня, в отличие от брата, весь был в учебе, а Федя… слишком он был отвлечен от мира, чтобы копаться в его делах – и не всегда чистыми руками.

- Ему это просто не дано. Он хороший, но слабый. Вот как проверяющий, может быть, но управлять ему сложно. Он слишком добрый и мягкий для этого.

Ругаться на девушку не стоило – Софья всегда требовала от своих людей честности. Не нравится – не кушай, но прятать голову в песок и утверждать, что этот человек самый лучший, просто потому, что это – он? Нет уж, не стоит.

- А его сын? Из маленького Юрия получится что-то хорошее?

- Сложно сказать, государыня. Задатки пока неплохие. Он хорошо учится, интересуется всем новым, но возраст мал.

- Подлость в любом возрасте видна…

- Это – нет. Не злой, не подлый. Но вот что выйдет?

- Как воспитывать будем. Спасибо, Глашенька.

Девушка улыбнулась.

- Рада служить, государыня.

- Если Федя уйдет в монастырь, как хочет, тебе нужно будет новое дело.

- Все в вашей власти, государыня.

- Не устала пока? От моей-то работы?

- Бог даст, еще лет пять бы покрутиться, а потом и замуж можно, - лукаво улыбнулась девушка.

- Покрутишься, - задумчиво пообещала Софья. – Работы у нас много.

Аглая бросила взгляд на стол царевны, где лежала и ее докладная записка по Федору. Ну и по Юрию Федоровичу. Что нужно, что не нужно, что любят, к чему тянутся…

- Разрешите идти, государыня?

- Пока – разрешаю…

Познакомить Федора с первой московской красавицей Софья все равно собиралась. Так, на всякий случай. Получится – хорошо. Нет?

Ну… пусть идет Богу служить. Здесь и сейчас – это и неплохо.

1687 год.

Шотландия оделась в траур.

Умирал его величество Яков Стюарт. От чего? Якобы, от водянки, а уж что там и как точно? Бог знает… Может быть, сказалось бегство из Англии, может,то, что мужчина «жег свою свечу с двух концов», а может, и отравили чем? Правды было не доискаться. Яков умирал, не оставляя законного наследника. Дочери были, а вот сына, которому можно бы оставить трон…*

* в реальной истории это произошло в 1701 году во Франции, но начиная уже с 1690 года Яков не играл особой роли в жизни Англии. Вильгельм Оранский, которого пригласили на замену, не давал. Прим. авт.

В трауре была его супруга, в девичестве леди Винтер, а ныне ее величество Анна Стюарт. В трауре были его дочери – Мария и Анна…

Справедливости ради, были и довольные. Например, Джеймс Монмут, которому Яков оставался бельмом на глазу. Протестанты, которым было все равно, кто из них двоих помрет – Яков ли, Джеймс ли, они любому обрадуются.

А вот Шотландия… Шотландии грозил клановый передел. Или – беспредел. Приглашать кого-то со стороны на трон Стюартов шотландцы не хотели. И государство не то, и силы не те, и вообще… вот если бы кто пришел, из потомков Якова, отвоевал Англию, опять соединил ее с Шотландией…

А кто?

Шведам не до того. Датчане? Георг? Тот сам по себе ни на что способен не был, разве что брат займется. Но Кристиан вовсе не хотел воевать за чужие интересы. Ему приятнее было отгрызать себе кусочки от английских колоний и богатеть на поставках оружия и продовольствия. Пригласят – придем. А так…

Лезть в чужую свару?

Вот еще не хватало…

Анна де Бейль скользнула в спальню к мужу, выставила за дверь доктора, присела рядом на кровать… М-да, как меняются люди. Яков сгорел буквально в полгода от какой-то внутренней хвори. Ничего не мог есть, иссыхал на глазах, не удерживал в себе даже вино…

Но в ответ на нежное пожатие руки, муж открыл глаза.

- Энни…

- Я здесь, любовь моя.

Улыбка леди Винтер была очаровательной. Никто бы и не догадался, что под сердцем она носит ребенка, о котором не собирается говорить даже умирающему супругу. Под местными платьями – хоть поросенка прячь, не то, что месячную беременность.

- Я скоро умру.

- Ты поправишься. Обязательно поправишься.

Анна не верила в это, но не говорить же умирающему правду? Ты умрешь, а я уеду. И увезу с собой кровь Стюартов. Куда?

А посмотрим, куда будет выгоднее. Здесь я точно не останусь, здесь у меня нет таких союзников. Меня просто уничтожат, а ребенка воспитают под свой клан. А потому… смотря, что прикажет государыня Софья. Франция?

Возможно.

Или Испания, или… короче, помер бы ты быстрее, муженек, чтобы я сбежать успела.

Она и не сказала. Слушала Якова, который, искренне любя молодую жену, инструктировал ее, куда поехать, на кого можно положиться, на кого нельзя, кто поможет с деньгами, на какие имена и в каких банках открыты для нее счета… она это уже знала. Но почему бы и не послушать о хорошем?

А вот про ребенка она не скажет. Благо, муж с ней давно не спит.

Да-да.

Именно так.

А кто спит?

Ну, клан Стюартов большой. Подобрать подходящего парня, похожего внешне на короля, оказалось несложно. И бедняга даже толком не понял, с кем встречался. Он-то, наивный горец, думал, что Мэри – служанка. Переспали пару раз, да и уехал себе. Но ей хватило…

Леди Винтер не затевалась бы с ребенком вообще, но царевна прислала письмо. А раз так…