Орхидея для демона (СИ) - Буланова Наталья Александровна - Страница 21

Кристобальт тяжело вздохнул и с сожалением посмотрел на меня, уже собирающую свое разомлевшее тельце в более-менее нормальное ведьминское состояние, всклокоченное, но милое.

Демон медленно провёл пальцем по моей щеке и нежно чмокнул в носик, прежде чем нехотя отстраниться и пойти к двери. А я не могла оторвать взгляд от его фигуры. Мои глаза светились плотоядным блеском и готовы были съесть его целиком, не разжёвывая…

Бакстер судорожно заметался по комнате и не придумал ничего лучше, как залететь мне под платье и обхватить ногу.

— Бакстер, на тебя орк, случаем, не наступал? — возмутилась я, пытаясь стряхнуть наглеца с ноги.

— Нет, но у меня трагедия — по моим шатким нервам прошлась одна ужасная Леди, — прошептал мышь из-под подола платья.

— По тебе оно и видно, — отметила я его поведение, но выдавать летучего обнимателя ног не стала.

Дверь в комнату открылась и мопсиха влетела в помещение, увернувшись от рук демона с непозволительно большой для столь неуклюжего тельца скоростью.

Интересно, что там у них произошло?

Кристобальт звал Леди, но она как заведённая носилась по комнате, заглядывая во все углы и засовывая свой нос под мебель всюду, куда он мог мало-мальски протиснуться.

Коготки Бакстера царапали мою кожу, и я еле-еле сдерживала желание оторвать неудавшегося гражданского мужа Леди от своей ноги. Почему вечно из-за его проделок страдаю я? Несправедливо!

Наконец, Кристобальт выдернул тушку мопсихи из-под кровати и утащил её в покои этой взбалмошной собачонки.

Мать моя ведьма, хоть бы в тот раз я не накаркала — не хочу, чтобы эта мадама осталась у Кристобальта!

Как только дверь за ними закрылась, Бакстер тихо спросил:

— Ушла мегера мопсяшная?

— Ушла, ушла. Отцепись уже от меня, крылатый смельчак, — стряхивала я его с ноги.

Бакстер вылетел, сел на кровать, схватился за сердце и начал:

— Да что ты знаешь, Дейка?! Да она мне за это время всю душу вытрепала, мозги вынесла и выбила, как коврик на улице, а уж сколько кровушки моей попила… — показал он лапками «много-много», — целая бутыль наберётся!

— Сам виноват. Кто тебя просил её похищать? — села я рядом с мышом на кровать.

— Да я-то… я-то думал — спасаю несчастную леди… А оказалось что?

Оказалось-то, Дейка, что я магистра от занозы в заднице спас, да себе вставил! Во-о-от такого размера, — Бакстер развел крылышки в стороны, показывая размер приобретённой проблемы.

— И тебя не проткнуло? Во-о-от такой-то занозой? — рассмеялась я над ним.

— Дейка! Насквозь пронзило, до мозгов дошло, дырочку в голове сде-ла-ло!

— Бакстер, какой ты несерьёзный мужчина! Сколько ты с ней? Сутки, двое?

А уже крылья распахнул и дёру!

— Дея! Она не женщина — она моя смерть! Я еле выжил! Магистр пришёл, припёр меня к стенке, а я так рад был его видеть, Дея! Так рад!

Представляешь?! Сразу понял: моё спасение, заберёт эту погибель от меня, спасёт бедного летучего мыша!

— И поэтому ты меня сдал, да?

— Да классно же всё вышло! Ты счастлива, я счастлив! Всё равно выбора не было, так хоть свободу выторговал! — ораторствовал мышь. — Демон же знал, где мы. Надо стало — сразу нашёл. Это я сейчас-то своим вынесенным мозгом понимаю, что я ему ещё одолжение сделал, осчастливив пропажей Леди. Он, наверное, так бы и оставил её со мной до приезда сестры. А я бы уже мёртв был, Дея! Мёртв! Понимаешь?

Кристобальт вошёл, смеясь над последними словами мыша:

— Ну ты и трагик, Бакстер, такой талант пропадает зря!

— Почему пропадает? Леди идёт? — спрятался летучий актёр мне за спину.

— О, как она тебя выдрессировала, — удивлённо заглядывала я себе за плечо. — Надо её периодически приглашать. Для профилактики!

— Она страшная женщина, Дея! — маленьким коготочком грозил мне познавший жизнь мышь. — Не думай даже. Вот уедет — мы цветы к дереву-хранителю отнесём, поклонимся низко да поблагодарим.

— Ты? Это мне говоришь ты?

Он быстро-быстро закивал головой, всё ещё нервно поглядывая на дверь.

— Вот это да.

Кристобальт сел рядом со мной, его пальцы пробежались по моей спине, играя на клавишах моего сердца мелодию нежности, вызывая трепет в каждой клеточке моего тела, и притянул к себе в объятия.

— Бакстер, лети, погуляй…

— Но…

— Леди, Бакстер, Леди…

— Всё — я ветер, — шмыгнул он в приоткрытую форточку и скрылся в темноте.

Ох, а за окном-то темень какая, бабушка моя ведьма… А времени-то сколько? Судя по всему, опять придётся тайными тропами пробираться в общежитие.

Заметив мой взгляд, демон зарылся рукой в мои волосы, пальцами массируя кожу головы и заставляя в блаженстве прикрывать глаза, и поцеловал так, что моя душа улетела куда-то высоко-высоко, напевая о нашей любви.

— Оставайся у меня, Дея… — пленительные губы демона шептали в самое ведьминское сердце.

Вот та капелька! Да-да, во-он та! Вроде капелька мозгов, да?

Фу-у-ух, остались ещё…

Собираем эту капельку, разбавляем здравым смыслом, жизненными принципами и тому подобной лабудой, как мне сейчас кажется, и просим свободы.

Свободы не даёт? Хм, ну пусть тогда в общежитие провожает!

Не хочет… Говорит — прикроет, никто не узнает, гном не подкопается…

Где там наш коктейль «Нравственность»? Вот он? Отлично! Вот на нём и сосредоточимся!

Обещает, что будет вести себя прилично? А мы верим? Неа, не верим…

Всей ведьминской душой чуем подвох!

Если он будет вести себя прилично, то я, как самая настоящая ведьма, не могу остаться без ответа спровоцированной, правда? Правда.

Поэтому собираемся, целуемся — только капельку, а то точно останемся! — и топаем к общежитию. Топаем! Да хватит по всем углам целоваться, Дея!

Демон, ну ты-то куда? Девичья нравственность — очень хрупкая субстанция! Её, между прочим, очень тяжело оставить нетронутой!

Вот, молодец! Ведьма сама себя не похвалит — считай, прокляла.

Добралась целёхонькой!

Счастливая, зацелованная, вся такая… в романтическом беспорядке и с ураганом чувств в душе … я ввалилась в нашу комнату и замерла на месте.

Там царил хаос: кровати перевёрнуты кверху ножками, вещи выпотрошены из шкафа и разбросаны по всему полу, бутылочки с заготовленными зельями от простуд и других лёгких недугов переколочены, а осколки от пузырьков отливают всеми оттенками радуги под светом покосившейся лампы на потолке. Силька сидит на единственном уцелевшем стуле, уронив голову на руки, а лицо закрывает водопад рыжих кудряшек.

— Силька! — подлетела я к ней, опускаясь на колени. — Что произошло?

Она медленно подняла голову и я сквозь рыжие локоны волос увидела её карие, полные слёз глаза.

— Фабиан, — ответила она и тут же место слёз в её глазах заняла жгучая испепеляющая ненависть, заставлявшая гореть взгляд нездоровым блеском. — Узнал о зелье и решил отомстить, собака бесстыжая.

— Но как? — удивилась я: никто кроме нас не мог ему рассказать…

— Да выдерни леший мой язык, сама виновата!

Силия начала кусать губы, отводя взгляд в сторону. Я молчала, не торопя подругу с рассказом… А куда было уже торопиться — вокруг бедлам… Если только на уборку, но кто в здавом уме хочет убираться?

— Ты же помнишь, что дорога от прорехи в заборе до ведьминского общежития проходит рядом с общежитием нимф?

Я быстро-быстро закивала, жаждая узнать продолжение.

— Так вот, я как раз проходила мимо, когда прямо передо мной из окна второго этажа вылетели сначала штаны, затем майка, а после, планируя по ветру, синие трусы в белую косточку.

— В белую косточку? — не могла после таких слов не перебить подругу я.

— Да, в такую крупную… Я даже рассмотреть успела… — кивнула Силия. — Сама понимаешь, что после такого начала представления я, как любопытная особа, обязана была досмотреть его до конца. Обменяю я это любопытство, Дейка, завтра же обменяю! А то оно зашкаливает, да всё не в том месте!