Возьми моё сердце...(СИ) - Петров Марьян - Страница 7

— Сам смотри, второй раз идти не захочу… — и тут я понимаю, что за бутылкой и своими мыслями он презики и смазку и не увидел…

Прыскаю со смеху, кассирша, уже красная, боится руку протянуть.

— Девушка, можно побыстрее, мы торопимся… — ворчит сердито, и тут меня накрывает капитально, складывает пополам и трясет, пока слёзы из глаз не брызгают.

Обернувшись, Леха внимательно изучает меня, потом всех остальных, не менее воодушевлённо бросающих на него косые взгляды, потом, ища подвох, содержимое кассы и просто выдыхает.

— Не мой калибр, дурень, — убирает пачку и берёт со стенда другие, с размером побольше. Пробивает покупки и выходит, как ни в чём не бывало, садясь за дальний столик в углу кафе, скидывает куртку, ждёт заказ, разглядывая обстановку.

— Я бы выпил, — произносит на выдохе, фокусируя взгляд на мне. Меня постепенно накрывает и бросает в дрожь.

— Брось, мы же ещё толком не познакомились, — разваливаюсь напротив, сползая по диванчику. Нам тащат что-то вкусно пахнущее, в глубоких тарелках, похоже на мясо, желудок начинает призывно урчать, но взгляда мы так друг от друга и не отрываем.

— А когда познакомимся, я совсем сопьюсь?

— Нет. Быстро адаптируешься. Нервы в порядке.

— Тогда рассказывай, пока у меня желание узнать тебя получше сильнее, чем желание придушить.

— Рома. Двадцать шесть. Не женат. Би. — последнее было лишним, но именно это наконец заставило его улыбнуться. — И я бы тоже выпил. Официант!

Алексей (Леший)

Мартини можно оставить, как бухло для подогрева, а сейчас организм требовал обжечься и немного захмелеть. От Ромкиного взгляда торкало не хуже чем от вискаря, и теперь у меня сомнений не было: парень довыебывался до того, что уже ни о чём думать — кроме как о…

— Рома. Двадцать шесть. Не женат. Би.

На мои губы невольно нападает улыбка.

— Особенно, что би. Значит, у твоей мамы есть таки надежда сбыть тебя в хорошие загребущие руки. И лет ты себе не приписал, Ром? М? В общем… не умеешь ты знакомиться так, чтобы заинтересовать с первой минуты разговора, — я заказываю вискарь и наблюдаю, как у пацана приподнимается красиво очерченная бровь, а что у этого засранца некрасивое?

Я уже успел оценить рисунок тела, рост, вес, степень раскованности, смазливость, пиздапротивность характера и подвёл всему этому единственно разумный итог — валить и трахать, как говорят… не важно кто говорит.

— Ты же пивко предлагал. — отрабатывает Ромка, а у самого дьявольская ухмылочка.

— После пива глынькать на пляже мартини «Бьянко» это, знаешь ли, моветон, юноша.

— А ты не огласишь все свои планы на вечер? — ложится локтями и грудью на стол. — А то может там прыжки с парашютом, а я без памперса.

— Кушаем, оставляем всё лишнее в номере и идём купаться. «Стида» твоего только к вечеру подрихтуют, а в ночь ехать у меня лично желания нет. — говорю медленно и чуть облизываю нижнюю губу.

— А у меня нет желания задницу ночью на пляже морозить. Я, знаешь ли, растение теплолюбивое. — в голубых глазах высверкивает салют.

— Не помню, чтобы репейник считался таковым, — выхватываю из прищуренных глаз пацана откровенный вызов, завожусь от желания засосать прямо сейчас… — Если не любишь виски…

— Почему же, я тогда за «Колой» сгоняю?

— Обойдёшься! — говорю немного резко. — Разбавишь льдом, иначе смысл виски пить, если мешать его с очистителем карбюратора.

Такое впечатление, что пацан надулся.

— Ну? — засранец цепляет вилкой огромный кусок мяса и пихает в рот, тут же жуя выдавливает. — Фы мефя будеф усить прафильно закомифься?

Я не спеша разливаю виски по сверкающим от чистоты хайболлам из толстого стекла, в стакан Ромки сам кидаю три кубика льда, себе — один. На марку бухла даже не глянул, откуда на этой точке качественная выпивка? Но после первого глотка довольно хмыкнул и звёздочку заведению присвоил. Пацан пить умел, но его подтачивало азартное нетерпение.

— Алексей Лиханов. Тридцать восемь лет. Уже не женат. Полиаморен, но не озабочен. Принципиально не обсуждаю в компании три темы: политика, женщины и российский хоккей — во вкусах не сойдёмся и разругаемся обязательно.

— Вот, блядь, а я сейчас именно про хоккей и хотел, — разочарованно тянет Ромка и опять давит лыбу.

Откидываюсь на спинку диванчика, делаю небольшой хлебок и долго катаю виски во рту, пока пацан расправляется с ужином. Потом берусь за свою порцию. Мясо отменное, но картошка явно того года. Впрочем… Меня настигают размышления. Галстук и костюм, это как ошейник и цепь для пса. Утрачивается нюх, сила и желание нестись по жизни, сломя голову. Охотничьего пса на цепь не посадят, не лишат куража. А тому, кто охраняет дом и территорию, заведомо частично перекрывают кислород. Большой город, сотни дорог, миллион разномастного населения, а я с этим белобрысым бесом умудрился пересечься и не единожды. Я так ждал отпуска и поездки, строил конкретные планы, не искал попутчиков. Что с парнем не так? Или всё так, а это я позабыл, как охуенно прекрасен вкус молодости и безбашенности? Почему он, а не я, купил супер-прочные презервативы и смазку, выставив на всеобщее обозрение… своё желание или очередной протест. Но я вроде ни на что и не намекал. Дорожная интрижка… снова бесконтрольно облизываю губу, понимаю, что пацан залипает на мне взглядом всё сильнее. Он не похож на простую давалку. Даже при такой комплекции, я не особенно вижу пацана снизу. Взмахом ресниц свободно на хуй пошлёт, да и вломит ещё сверху на сдачу. Но сейчас… глядя на меня… его броня почему-то тает на глазах, а самое главное… в моей крови точно медленно растворяется наркотик. Я мучительно жду, что Ромка выдаст в следующую минуту. А он… прикиньте… молчит. Двадцать шесть. Помню! Непонятный возраст, когда юные заскоки уже теряют занятность и остроту, когда хочется гулять, трахаться, спать и холодного пива, а главное, на всё это пока есть время и уже есть собственные деньги. Бля, да спроси меня о чём-нибудь!

Ромка

— Сколько сейчас градусов выше нуля? — спрашиваю и любуюсь, как задумчивость сменяется непониманием. — Вид у тебя такой, будто составляешь план по завоеванию мира, — поясняю свое замечание, встряхиваю головой, проморгавшись. В голову ударило сразу, алкоголь жаром потянулся по венам кружа голову и румянцем раскрашивая скулы.

Алексей (Леший)

Блядь! Наверное, это вслух вырвалось, потому что серьёзный мужик через два столика обернулся и неодобрительно покачал головой. Мораль на трассе крепчает?! Да ну нах!

— Мир — это мелковато, пожалуй, я на Вселенную замахнусь. Двадцать семь по Цельсию. Что-нибудь ещё — а то справочная закрывается?

— Тебе как больше нравится, — рассуждает с задумчивым видом, ковыряя в тарелке вилкой остатки трапезы, — когда ты сверху или снизу?

— Не важно, — у меня темнеют глаза, и это не признак нарастающего гнева, а скорее… — Главное, чтоб мне нравился тот, кто стонет на мне или подо мной.

— Могу сказать без ложной скромности — стонать будет не только тот, кто НА тебе, — рассуждает спокойно, не меняясь в лице и сказанная им информация усваивается всё труднее. — Только выясним один момент, ты точно не женат?.. Прям совсем?..

Мораль на трассе точно не крепчает?! С улыбкой в уголках губ медленно качаю головой и произношу пряным хрипловатым шёпотом:

— Совс-с-се-е-е-ем! — и громче — Ты поел? Пошли на воздух!

Встаю сам, даже не давая пацану ответить, потому что мне очень надо «в сад» или туда пойдут все ужинающие, ибо я разложу эту заразу прямо сейчас и на столе… Выскакивает за мной в душноватый вечер, путаясь в рукаве своей куртки и лямках моего рюкзака, где уже звякает бутылка «Мартына». Стараясь пока успокоить Лиханова-младшего, я размашисто шагаю в гараж, где Палыч в окружении трёх помощников скрипят над полутрупом байка. Палыч в мягкой форме передаёт «привет» предыдущему хозяину «Стида», а Ромка предлагает это сделать лично и даже номер начинает диктовать…

Ромка

Забавно наблюдать, как человека может завести правда. И главное, без преувеличений, сказал, как думал, а у мужика крышу снесло не слабо. Да и не только у него… Я, как пацан, ей богу, провоцирую, проверяю, оцениваю, иногда перегибая, и понятия не имею — чего терпит, вряд ли у него есть нехватка во внимании. Не боюсь говорить ему в глаза то, что думаю, а думаю я тем, что ниже пояса, и мысли выше отказываются подниматься. Шлюховато?.. Да бросьте, мне не пятнадцать, чтобы дорожить честью, которой уже в помине нет. Сам вспоминаю, когда последний раз был полноценный секс и притормаживаю, полгода как точно прошло. Смысл строить из себя святую невинность, когда трахаться хочется до ломоты в яйцах?! Хочу. Сейчас. Другого шанса может и не быть…