Научи меня любить (СИ) - Стрельникова Кира - Страница 24

- Ох, как мне хотелось оказаться на месте зеркала, ты не представляешь, особенно в некоторые моменты, - мечтательно протянул Карл, словно и не заметив реакции Лили. – Такая беззащитная, нежная, хрупкая… И вся моя, - он медленно улыбнулся. – Только ты посмела сбежать, цветочек, не спросив разрешения, - вкрадчиво добавил он, сузив глаза, в которых загорелся опасный огонёк. – А я не довёл до конца задуманное, Лилечка. Ты должна была стать покорной, послушной и выполнять всё, что я скажу. Нехорошая девочка, которую стоит наказать, а потом мы закончим начатое, и мой родовой амулет примет тебя, потому что ты сама будешь желать этого всем сердцем. Я никому не отдам тебя, никому не позволю встать между нами, - тихо закончил Карл и… поднялся.

Лиля застыла на стуле, глядя на него остекленевшим взглядом, понимая, что попала в ловушку. И то, что было в той комнате, с плёткой, это так, просто лёгкий намёк на то, что ждёт дальше. Когда она окажется в полной власти этого… маньяка. С трудом сглотнув, девушка всё-таки нашла в себе силы выговорить непослушными губами:

- Вы… Не сможете сделать мне плохо… Это незаконно!

Карл рассмеялся мягким, мурлыкающим смехом и что-то достал из кармана.

- Цветочек, а тебе плохо и не будет, - заявил он уверенно, и Лиля к собственному ужасу увидела в его пальцах флакон из тёмного стекла. – Тебе будет всё очень нравиться, что я с тобой делаю, и ты станешь умолять меня продолжить. Не волнуйся, я всего лишь поиграю с тобой, твоя девственность останется при тебе. Ну а через два дня, в твой день рождения, ты окончательно станешь моей, и я надену на тебя родовой амулет, и после уже никто не сможет добраться до тебя, - продолжил Карл, наклонив флакон над вином. – А потом мы уедем, и больше никакой Судья не посмеет указывать мне, что делать с моей полуночной. Пей, Лиля, - он кивнул на бокал.

Она же никак не могла заставить себя поднять руку и взять, понимая, что потом последует… что-то страшное. Что-то, после чего Лиля точно не сможет остаться прежней, уже никогда. И также она прекрасно осознавала, что Карл в любом случае заставит её выпить проклятое вино с настойкой. Девушка смотрела в эти глаза, непроницаемые, бездонные, в которых клубилась тьма, и с трудом сдерживала желание беспомощно всхлипнуть. Облизнув сухие губы, она прошептала, стиснув пальцы под столом:

- Пожалуйста… Н-не надо…

Карл вдруг опёрся ладонью о стол и наклонился так близко, что их лица разделяли считанные сантиметры. Лиля вжалась в спинку, с отчаянием понимая, что её не услышат. Мягкая улыбка и тон Карла совершенно не вязались с его словами, их страшным смыслом, от которого у Лили кровь стыла в жилах, превращаясь в ртуть.

- Надо, цветочек, - произнёс он, и пальцы коснулись лица полуночной, обвели овал, а она не смела отвернуться, считая про себя гулкие удары сердца. – И тогда нам обоим будет очень хорошо, Лилечка, ты же понимаешь. Это поможет тебе на первых порах, а потом ты привыкнешь, - улыбка стала шире, он продолжал гладить, а Лиля изо всех сил старалась сдержать нервную дрожь, зародившуюся в глубине живота, её волны гуляли по всему телу.

Комкая тонкую ткань платья, девушка предприняла последнюю попытку отсрочить неизбежное.

- Зачем вам это, Карл? – тем же шёпотом спросила она, незаметно сглотнув.

- Господин, - поправил тут же носфайи, приподняв её голову за подбородок и удерживая, не давая отвернуться, гипнотизируя взглядом. – Называй меня так, цветочек.

- З-зачем, господин? – повторила Лиля, с отчаянием понимая, что все её мечты о лучшей жизни растаяли, как утренний туман под жарким солнцем. – Почему вы… так со мной?

Он ответил не сразу, и Лиля подумала, что и не удостоит, и всё-таки Карл заговорил.

- Знаешь, это власть, Лилечка, - задумчиво произнёс вампир, медленно гладя большим пальцем её нижнюю губу. – Она пьянит сильнее, чем любой алкоголь, заводит круче, чем самая забористая дурь, - он сделал паузу. – Особенно над тобой, цветочек, такой покорной, нежной, послушной, - голос Карла сделался глуше, ниже, и Лиля впилась ногтями в ладони, сражаясь с паникой. – Видеть, как ты подчиняешься, выполняешь всё, что я скажу, ощущать твой страх, - на губах Карла появилась мечтательная улыбка, от которой Лиля едва сдержала испуганный возглас, а его взгляд затуманился. – Мне не нравится сладкое вино, Лилечка, я люблю терпкость и горчинку, как у старых, благородных напитков, - палец чуть надавил на губу, заставив рот Лили приоткрыться. – Поэтому просто выпей это вино, любовь моя. Не заставляй меня заставлять тебя, - Карл покачал головой, и всё та же проклятая мягкость в его тоне вызывала такие приступы паники у Лили, что она медленно, словно во сне, протянула руку и взяла бокал.

С ней так уже говорили когда-то, в другой жизни. Тот, кого она полюбила. Теперь воспоминания складывались в стройную картину, пока ещё с пробелами, но голос она узнавала. Да, голос того, кто так красиво ухаживал, кто стал её первым мужчиной. Тот, от кого она пыталась убежать во сне. Что он такого с ней сделал, что Лиля предпочла прыгнуть с моста? Пока что эти воспоминания ещё скрывались в дальних уголках, однако что-то подсказывало, что вскоре и они вернутся. Чтобы утянуть за собой в бездну, из которой нет возврата. Пальцы Карла медленно скользнули по шее до плеча, и Лиля поднесла край бокала к губам, ощутив, как по щеке ползёт что-то мокрое. Слеза. Кажется, она всё-таки заплакала, и вкус вина стал солёным. Сделав несколько глотков и только чудом не подавившись, она хотела поставить обратно, но Карл не дал.

- До дна, цветочек, - мурлыкнул он, и в бездонных провалах глаз вспыхнуло зарево предвкушения.

Внутри что-то щёлкнуло, отключив эмоции, и Лиля как будто увидела себя со стороны. Как она безропотно допивает вино, как Карл забирает из её безвольных пальцев пустой бокал. Руки девушки упали на колени, а голова опустилась, светлые пряди спрятали лицо, а вампир присел, накрыв тонкие пальцы ладонями и с выражением нетерпения вглядывался в Лилю. Она же отстранённо отметила, что настойка начала действовать почти сразу. Стало жарко, дыхание участилось, и по телу разлилась горячая истома, туманя сознание. Перед глазами всё подёрнулось дымкой, мысли стали путаться, и тёмное, вязкое, как дёготь, желание начало расползаться от пульсировавшей точки между ног.

Их тут же захотелось раздвинуть, остудить жар, сжигавший изнутри, и тело норовило изогнуться, бесстыдно предлагая себя. Приоткрыв рот, Лиля царапнула ногтями бёдра в последней попытке сдержаться, не поддаться, и – проиграла. Лёгкая боль лишь усилила ощущения, придав им иной оттенок, и напряжённые соски тут же отозвались сотней невидимых иголочек, захотелось немедленно избавиться и от платья, и от раздражавшего тугие вершинки кружевного белья. С её губ сорвался едва слышный стон, и на лице Карла отразилось удовлетворение. Он выпрямился, потянув Лилю за собой, обнял, властно притянув к себе и приподняв голову за подбородок.

- Вот та-ак, - протянул он довольно, и улыбка превратилась в хищный оскал. – А теперь повеселимся, цветочек.

После чего прижался к её губам жадным, голодным поцелуем, сильно прикусив, его язык ворвался в покорно приоткрытый рот Лили, глубоко проникая, исследуя все потаённые уголки. А она лишь послушно обмякла, позволяя ему брать то, что Карл считал своим по праву, только открывалась шире, низом живота чувствуя, как в неё упирается возбуждённый член носфайи. Поцелуй приобрёл солоноватый привкус, и Лиля краем сознания отметила, что, должно быть, Карл специально до крови укусил её. Однако эта мысль не вызвала ничего кроме очередной горячей волны, затаившейся внизу живота и заставившей теснее прильнуть к выразительной выпуклости. А Карл продолжал посасывать, ласкать языком маленькую ранку, время от времени снова сжимая зубами и добавляя острую перчинку боли к тому пожару, бушевавшему в крови.

Ладонь Карла спустилась на её ягодицы и сильно сжала, смяв тонкую ткань платья, он на мгновение оторвался от припухших, саднивших губ Лили, и хрипло выдохнул: