Остров на карте не обозначен - Чевычелов Дмитрий Иванович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая

Снова вошел сумрачный Матвеев и стал докладывать:

— Восьмую листовку не нашли. Но с Борщенко связались. Твое ему передали…

— Это уже удача… Что еще?

— Сейчас от ворот в эту сторону идет группа автоматчиков. Думаю, что за тобой, товарищ Смуров…

— Вероятно, так.

— Мне уйти?

— Нет, будь здесь. Ты же останешься за меня. Что надо делать — знаешь… Я ведь, возможно, и не вернусь…

— Понимаю.

— В этом случае действуй, как предусмотрено. И перестрахуйся сам. Тебя, несомненно, арестуют вскоре после меня…

— Это мне тоже ясно.

За окном послышались приближающиеся к конторке шаги и немецкая речь.

— Ну, все. Это действительно за мной… Простимся — на всякий случай…

Они молча крепко обнялись и остались стоять у стола.

В конторку без стука вошли два автоматчика. Другие остались у двери.

— Староста Смуров?

— Я Смуров.

— Следуй за нами!

Незадолго до ареста Смурова с Пархомовым приключилось нечто весьма важное для развернувшихся событий. Ушел он от Смурова в крайне подавленном состоянии. На душе было черным-черно. Неотступно терзала мысль об опасности, нечаянно созданной им для общего дела и для таких замечательных товарищей, как Смуров и его помощники…

Уже рассвело. Медленно брел он к своему бараку, присматриваясь к каждой бумажке, которую ветер перекатывал по подмерзшим камням… У стены шестого барака остановился. Огляделся по сторонам. Вытащил из кармана новую листовку и стал высматривать, где удобнее было бы ее приклеить…

— Что ты тут делаешь? — раздался неожиданный голос.

Пархомов вздрогнул, сунул листок в карман и оглянулся. Перед ним стоял появившийся точно из-под земли незнакомец с номером пленного на груди, — тощий, в старой солдатской шинели, в кирзовых стоптанных сапогах, в дырявой шапке-ушанке… Его узкое лицо с длинным острым носом выражало крайнее любопытство. Небольшие круглые глазки смотрели из глубоких глазниц с острой заинтересованностью.

— Что за бумажку запрятал ты в карман? — задал он новый вопрос. — Не листовку ли, что утром висела тут на доске?

— Не твое дело! — вызывающе огрызнулся Пархомов. — Я тебя не знаю и знать не хочу! Понял?

— Конечно, ты меня знать не можешь — ты новичок. Но я тебя уже приметил… И если у тебя листовка — покажи, пожалуйста…

— Ничего показывать я тебе не собираюсь! — отрезал Пархомов, стараясь понять, кто перед ним: свой брат, действующий по заданию Матвеева, или замаскированный соглядатай? Но как это проверить?…

— Ты ее подобрал, что ли? — настойчиво продолжал допрашивать незнакомец.

— Подобрал. И сейчас снесу старосте, — нашелся, наконец, Пархомов. — «Если это свой — он сейчас же обрадуется и даже проводит до конторки…» Но незнакомец встревожился:

— Зачем тебе староста? Он не поблагодарит. А я могу и купить… Я собираю такие документы… для истории.

«Ого! Даже купить!» — Пархомов сразу насторожился, вспомнив предупреждение Смурова, и помедлил, соображая, как вести себя дальше.

— Ну, что ты можешь мне дать! — пренебрежительно сказал он, напуская на себя вид простофили. — Деньги тут ни к чему. А буханку хлеба с тебя не получить…

— Две буханки дам, если это листовка! — оживился «покупатель». — Только ты сначала покажи.

— Ладно, покажу, — охотно согласился Пархомов. — Отойдем подальше.

Они прошли до конца барака и завернули за угол. Теперь их с вышки видеть не могли. Никого не было в этом глухом углу и из своих. «Как бы он меня здесь втихомолку не угробил!» — раздумывал Пархомов, не упуская из вида ни одного движения незнакомца.

— Смотри. Только руками не лапай… Я задарма не отдам! — Пархомов вытащил листовку, расправил ее и, удерживая обеими руками, поднес к лицу охваченного любопытством «покупателя». Тот быстро прочел четкий текст, и Глазки его загорелись…

— Эту листовку я куплю — поспешил он сказать свое решение.

— А как ты со мной расплатишься?

— Пойдем со мной к ревиру, и оттуда я вынесу тебе буханки.

— Врешь ты все! Кто тебе даст там столько хлеба? Ты сам-то, видно, от голода сохнешь… А староста буханку не даст, но кусок — наверняка.

Пархомов решительно сложил листок и опустил его в карман. Незнакомец прищурился, что-то обдумывая. Правая рука его потянулась к карману…

Пархомов с глуповатой беззаботностью на лице несколько секунд выжидал, размышляя: «Хочет выхватить пистолет и ударить меня по голове. Убить без шума. Но побаивается сопротивления и неудачи…»

Не желая дальше искушать судьбу, Пархомов нерешительно сказал:

— Конечно, две буханки — это здорово! Но как тебе верить? Что за «рука» у тебя в ревире?…

Незнакомец оставил карман в покое и оживился.

— Там меня сам начальник знает. Вот и сегодня он дал мне освобождение от работы на два дня. И тебе могу то же устроить.

— Выдумываешь ты все… — недоверчиво протянул Пархомов. — Кто ты такой, чтобы сам начальник с тобой дела имел? Ты просто враль!… Я мог бы и к воротам снести свою находку, да боюсь, — свои увидят…

— Мне передашь! — заволновался незнакомец. — И две буханки ты получишь! Я — надежный! Я тебе это покажу… так и быть. Вместе станем действовать… — Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана голубую картонку с крупным немецким словом «пропуск» и лиловой печатью. — Видишь? По этой карточке я могу даже ночью выйти за ворота… Понял?…

— Ну, это уже другое дело, — сразу сдался Пархомов. — И коли так, могу тебе продать еще что-то поинтереснее… Случайно наткнулся на тайник. Оттуда и перепрятал… Но за такое и пяти буханок будет мало… Придется тебе добывать для меня и еще кое-что… Да, да… Килограмм сала… сахара десять кусков… больших… и… две банки консервов… Нет, три… мясных…

— Что же это такое? — еще более заволновался шпик. — Оружие?

— Увидишь. Пошли.

— Куда?

— За восьмой барак. Там у меня свой тайник.

Без дальнейших разговоров они быстро прошли в дальний угол лагеря и углубились в узкое пространство между восьмым бараком и скалой.

— Больно нехорошее тут место, — сказал шпик, встревоженно осматриваясь.

— Зато — надежное, — постарался успокоить его Пархомов. Не затягивая дело дальше, он на ходу нагнулся и подхватил в руку увесистый острый камень.

— Ты что? — испугался вдруг шпик, засовывая руку в карман.

— Не двигайся, подлюга! — Пархомов рывком прижал его к скале, не давая выхватить пистолет. — Предатель! Продажная тварь!

На секунду их взгляды встретились. Злоба и страх — в одном; неукротимая ненависть и ярость — в другом.

В отчаянном усилии шпику удалось вырвать руку с пистолетом. Но воспользоваться оружием он не успел. Пархомов нанес ему страшный удар камнем в висок. Не издав ни звука, шпик ничком рухнул на камни…

Около минуты Пархомов стоял над ним, тяжело дыша. Затем поднял выпавший пистолет, сунул его в свой карман и бросился вон.

Он так торопился, что вошел в конторку старосты с тяжелым дыханием.

— А где… товарищ Смуров? — спросил он, отдуваясь, сидевшего за столом Матвеева.

— Смурова только что увели гестаповцы, — холодно ответил Матвеев. — Из-за твоей анархичности…

Пархомов ухватился за голову, точно от удара.

— А что у тебя стряслось? — спросил Матвеев. — Почему ты такой?…

— Я убил предателя, — поднял голову Пархомов. — Гестаповского шпика… Но к чему это теперь?…

— Где? Когда?

— Только что. За восьмым бараком.

— Рассказывай быстрее, как это случилось! — приказал Матвеев. — Не поторопился ли ты опять?…

— Нет. Это настоящий предатель, — выдавил Пархомов, больно переживая недоверие Матвеева.

Выслушав сбивчивый рассказ расстроенного Пархомова, Матвеев встал.

— Идем туда!

Быстро прошли на место происшествия. Матвеев перевернул убитого на спину.

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая