Барон Серж де Сангре -2 (СИ) - Назипов Ринат - Страница 62

Окаменевшие волны оловянно-серого цвета, стелились в даль, даже клочья пены на их гребнях не сияли обычной белизной. На грязно-сером небе, таком же неподвижном, как и вода, не было ни облачка. Линии горизонта просто не существовало. Где-то там, далеко, каменное море сливалось со стальным куполом в одно целое, но не было ничего, что можно было бы назвать границей обеих стихий, только скалистый остров с какими-то развалинами, как будто вырастал из каменных волн, подпирая такое же каменное небо. Я стоял на высоком скалистом гребне и смотрел вдаль. Мертвое небо, лишенное туч, вызывало тупое безразличие. Однако вид застывшего неподвижно моря, почему-то, причинял мне боль. Морские просторы, символ вечной жизни и существования во веки веков, наперекор всем могущественным силам, просто не могли окаменеть.

Я закрыл глаза, а когда снова их открыл, увидел Аврору, ту самую, которую когда-то любил, но не смел ей в этом признаться, ту самую, которую не смог уберечь и чье тело я собственноручно предал плазменному огню. В глухой тишине она бежала по волнам в сторону берега, а за ней, настигая ее, катилась тьма. Единственное движение в застывшей пустыне, мрачная черная масса, напоминавшая тучу, а может быть, густой клуб тумана. Я бросился к краю уступа, желая помочь девушке, но отчего-то я был уверен, что не могу коснуться ногами твердых волн, иначе и я окаменею так же, как и они.

Хищная тьма клубилась все ближе, догоняя убегающую из последних сил девушку. Охваченный ужасом, я знал, что преследующий девушку чудовищный сгусток, это смерть, не только ее, но и моя, и всех, кто находится рядом со мной. И я не мог ей помочь, не знал как. Я был последней живой частью этого Мира и был я уверен, что стоит мне шагнуть на каменные волны и я окаменею, подобно им, а вместе со мной окаменеет и весь Мир.

Девушка была обречена. Ей предстояло погибнуть среди вездесущей тишины, став жертвой зловещей тьмы. Каким образом я мог ей помочь? Как я мог бороться с тем, что ее преследовало? Как я мог противостоять тому, что способно пожрать целый Мир?!

Где-то далеко, на самой границе, дальше которой не достигал взгляд, виднелась черная точка, столь маленькая, что казалась лишь песчинкой среди барханов пустыни… И вдруг я понял, что эта точка, малая часть той самой огромной клубящейся тучи, часть, оставленная вдали, вырванная из тела Тучи, чтобы та не мешала! Я понял, что это спасение… И в то же мгновение, едва я осознал, что это такое, тишина взорвалась! Странная точка на горизонте уже не была неподвижной, она вздрагивала, словно пытаясь вырваться из невидимых пут, пульсировала в такт моему сердцу. Ветер усилился. Девушка была недалеко от берега, но уже не бежала. Она лежала на гребне неподвижной волны, пытаясь заслониться от надвигающейся черноты.

В ярости от своей беспомощности, в страхе, что мне опять придется видеть, как погибает Аврора, я протянул руки к черной точке в непроглядной дали. Я не в силах был издать ни звука, но одного этого жеста было достаточно в качестве призыва.

Невидимые путы поддались! Черная точка устремилась к мрачной массе, все увеличиваясь, теперь она была уже пятном, большой глыбой, разбивающей окаменевшие волны, вот только из угольно-черной, она становилась пурпурно-красной, как будто раскалялась, мчась на полной скорости… Внезапно Мир ожил! Тьма, несшая смерть Авроре и всему Миру, замедлила свое движение, но алая тень, несшая спасение, все так же летела ей навстречу… Я услышал крик тонущей в море девушки и бросился в волны. Когда моя голова и плечи показались над водой, я увидел, как девушку окутало нечто, напоминавшее алый светящийся шар. Могучие удары волн сотрясали его. С грохотом и шумом вокруг рушились каменные волны, стараясь раздавить, расплющить алый шар, но соскальзывали с его поверхности.

Буквально воя от ужаса, ярости и еще черт знает чего, я рванулся к этому горящему шару, обхватил его… Мои руки пылали, кожа стекала с костей как горячий воск, но я держал шар огня не давая ему погрузиться в воду. Аврора лежала не шевелясь, сжавшись и свернувшись в клубок, боясь даже открыть глаза. Не знаю, что ее заставило это сделать, но в какое-то мгновение она все же подняла голову, наши взгляды встретились и мне показалось, как она, одними губами, прошептала:

– Проснись или умрешь! – И в ту же секунду, у меня в голове, набатом забил колокол.

Я открыл глаза. Не было никакого каменного моря и каменного неба, не было и горящего огнем шара. А была все та же комната в Академии, та же кровать и чуть алеющее в окне небо. Единственное, что осталось неизменным и в реальности, это – заполошно бьющий в набат колокол.

Толком даже еще не проснувшись, не отойдя от ночного кошмара, я кинулся к окну. Единственный в столице колокол, расположен в Академии. Когда-то от сигнализировал о начале и окончании занятий, так что, его звук с самого детства знаком всем жителям Кракса, по крайней мере тем, кто хоть раз его слышал.

Не знаю, случайно или нет, но окна предоставленной мне комнаты смотрели на море, где почти на самом горизонте, в туманной дымке, виднелся тот самый дворцовый остров. Я уже не раз и не два стоял у окна и рассматривал его.

В первые мгновения, сразу после того как подошел к окну, я замерев в ужасе, просто тупо пялился на серые, кажущиеся каменными волны. Было ощущение, что мой кошмар из сна стал явью. То же серое, тяжелое небо, та же серые, лениво перекатывающиеся волны. Но именно это ленивое движение и привело меня в чувства. Осень, пасмурная погода и ночной кошмар, сыграли со мной злую шутку, а еще и совсем не вовремя, разыгравшееся воображение. А потом я разглядел то, что и подняло тревогу. Несколько десятков кораблей входило в порт, не меньшее их количество уже стояли у пирсов и выплескивали из себя толпы вооруженных людей. Восемь судов уже горело, два прямо у причалов, а остальные на рейде.

Прямо на моих глазах с одной из сторожевых башен, перекрывающих вход в порт, к одному из кораблей устремилось с десяток ярких огненных шаров. Над кораблем сверкнуло защитное поле и почти половина зарядов растеклась, размазалось по нему, но остальные преодолели защиту и еще один корабль буквально вспух и на его месте образовался огромный огненный шар. Вот с другой башни, ударили файерболы, но на этот раз не по кораблям, а по набережной, сжигая десятки людей за раз. В порту разворачивалась самая настоящая битва.

Толпы полудиких пиратов устремились к сторожевым башням, а еще большее их количество начало растекаться по припортовым улицам столицы. Однако и солдаты не дремали и решили дорого продать свои жизни. Пираты неожиданно увидели в полумраке сомкнутые, ровные ряды обученной пехоты. Большинство были подняты прямо с постелей, некоторые в одних рубашках, и тем не менее выглядели они достаточно грозно. В то же мгновение, словно по условленному сигналу, первая шеренга солдат присела, целясь из арбалетов, а солдаты во второй шеренге подняли натянутые луки. Свистнули стрелы, пираты внезапно остановились – впереди падали, пронзенные болтами и стрелами, тела. Там, где пиратов встретил сомкнутый строй гардарцев, они на миг остановились, замерли в нерешительности. Этим мгновением тут же воспользовались многочисленные маги, в бандитов полетели огненные шары, ледяные копья и стрелы, их сшибали и размазывали по камням набережной воздушные кулаки, прямо из камней вырастали каменные шипы, пронзавшие пиратов насквозь, разрывающие их на части.

Казалось бы, что защитникам города в этот день было суждено победить. Солдаты продолжали стрелять из луков, но от арбалетов, оружия куда более смертоносного, уже не было никакой пользы, маги продолжали наносить свои смертоносные удары, били они уже по площадям. Но тут, как по неслышному и невидимому сигналу, дикая толпа, с каким-то фанатизмом, набросилась на солдат, словно разъяренная волчья стая. Лязгнули скрещенные мечи, в мигающем блеске упавших факелов и редких магических огней, мелькало то древко копья, то широкое лезвие топора. Арбалетчики, схватившись за мечи, пытались прикрыть продолжавших стрелять лучников и редких, сохранивших еще силы, магов, но, ввиду численного преимущества противника, им удавалось это лишь недолго. В блеске последних гаснущих искр солдаты вели безнадежную борьбу. Они сражались отчаянно, молча, уже каждый сам за себя, но столь искусно, что трупы пиратов густо устлали землю. Однако вскоре их подавили, перемешали. Сражение превратилось в бойню.