L.E.D. (СИ) - "Illian Z" - Страница 21

Меня не остановить, змея внутри шипит от удовольствия. Ну же, сопротивляйся. Скажи, что тебе противно, оттолкни меня! Слишком темно, он не видит моего лица. Не видит, что его сейчас сожрёт чудовище. То самое, которое он гладит по волосам, от чьих поцелуев вздрагивает. Которому он сдался.

Расстёгиваю ему джинсы, приспускаю трусики. Он сам трётся о мою руку, тихо стонет, когда я нежно сжимаю его член. Такой твёрдый, небольшой, аккуратный.

Не сорваться, не насиловать. Играть, нежничать. Змея, заткнись.

— Давай познакомим наших мальчиков? — шепчу я в маленькое ушко.

— Д-давай, — тихо соглашается любимый.

Освобождаю свой член из плена джинсов, благословляю смазку в кармане. Так будет ещё приятней. Притягиваю птенчика поближе за восхитительную попку рукой, другой обеспечиваю мягкую стыковку. Любимый тихо ахает, когда я прижимаю его к себе и, неожиданно, подаётся немного вверх, потом вниз.

Скользит сам, мне только и остаётся, что придерживать. Вот уж воистину, кто скромнее всех выглядит — тот самый развратный. Его кожа даже там — нежнее моей. Наши члены трутся друг о друга, как две танцующих змейки в брачный период. Ритмично, волнами, зигзагами.

Не прекращаю его целовать, не позволяя стонать слишком уж громко. Всхлипывает, движения становятся более дёрганными, я решаю взять дело в прямом смысле в свои руки и порадовать нас обоих.

Это — сбывшийся сон. Это — эротическая сказка. Это — полноценный секс, если расценивать наше обоюдное желание и накал страсти.

Грубо вталкиваюсь в его ротик языком, двигаю рукой быстрее. Пусть этих сладких минут было слишком мало, пусть я не насладился в полной мере — сейчас мной управляет воля змеи. Быстрей. Острей. Жарче.

Но любимый сдается раньше, по его телу пробегает волна дрожи, он дёргается, едва не вырваясь, увлажняя мой живот своей спермой. Мне и самому не устоять, я только удивлён, как быстро и тихо нам удалось всё провернуть. Оргазм настолько короткий, что я почти не замечаю его, только последствия, которые резко пахнут и впитываются в ткань. Майку придётся стирать.

Птенчик тихо и счастливо смеётся в темноте. Я не вижу ни его лица, ни силуэта. Могу только гладить его взмокшую спину и плечи. Прижимается ко мне всем своим уютным существом, тихо говорит:

— Мы теперь встречаемся, да?

Мастер по несоответствию фраз моменту. А ведь он сбил меня с собственной мысли. Я ведь едва не сказал, что я его…

— Не совсем, — усмехаюсь, пытаясь отдышаться. — Ты будешь моим парнем?

— Да, — тихо и бесхитростно отвечает птенчик, потёршись об меня головой.

— Вот теперь — встречаемся, — я сжимаю его в объятьях.

И пока размышляю, чем бы вытереть следы нашей любви, раздаётся звук, который я не слышал много лет. И ничего хорошего он не сулит. Трель дверного звонка.

— Откроешь? — возится птенчик на моём плече.

Я бы и рад забить, но трель раздаётся снова, из спальни матерится Бек. Ладно, я должен хотя бы узнать, кого принесло.

Аккуратно встаю, чтобы любимый не упал и, когда щёлкаю выключателем, тот мило щурится на разворошённом диване, и пахнет вишней, ванилью, сексом. Пытается привести себя в порядок, но потом просто стягивает джинсы и забирается под плед в одних трусиках, всем своим видом заявляя, что он остаётся на ночь.

Я осматриваю безнадёжно испорченную майку, стягиваю её и иду открывать дверь с голым торсом. Вид моих татуировок в сочетании с лицом заставит кого угодно уйти.

За дверью — тот самый блондин, да ещё и в окружении шайки.

— Я знаю, что он у тебя, — ухмыляется, — открывай, «breeder», или мы дверь сломаем.

Вот она, ситуация из разряда «хуже не бывает». Я чуть отступаю в глубь дома. Я знаю, что делать.

========== 13. Фото ==========

Шаг — вправо. Руку — в карман куртки. Не обращать внимание на боль, которая так некстати воскресла глубоко в груди. Не задумываться о том, как давно принимал лекарства. И принимал ли вообще.

Я должен защитить свой дом и то, что мне дорого. Борясь с приступом удушья, заявляю компании:

— Ты зайдёшь без них. Я живу один, и в доме всего две комнаты. Так что это справедливо.

Не задыхаться. Голос не должен дрожать. Не глотать судорожно воздух. Человек может жить без кислорода довольно долго. Это просто страх.

— Хорошо, — отвечает блондин.

Мой расчёт на то, что он хочет всё решить самостоятельно и ненавидит шестёрок вокруг, всё же оправдался. Но парень явно вооружён, если вот так запросто соглашается.

Пропускаю его в дом только после того, как он делает знак рукой своей шушере, чтоб расходились. Понятно, что далеко они не уйдут, но это потом.

Оружие, знаете, делает человека не только уверенным в себе, но и беспечным. И блондин забывает первое правило конфликта, когда делает шаг. «Никогда не оставляй никого за спиной». Одну руку я кладу ему на плечи, резко, поперёк, наваливаюсь. Вторая уже прижимает ствол к его спине.

— Спокойно, красавчик, — произношу я тихо. — Он заряжен.

Дёргается, напрягшись. Но оценивать ситуацию способен:

— Интересненько.

— Будет ещё интересней, — обещаю я ему, подталкивая, — давай, вперёд. И руки держи, чтоб я видел.

Боль во мне пульсирует, я чувствую, как прошибает жар. Значит, не страх. Болезнь. Дышать почти невозможно. Имеет ли это значение, если сейчас нам предстоит пройти мимо птенчика?

— Улыбайся, сука, — шепчу я блондину, — и поестественней.

Слушаться этой команды он и не подумал, но я на это не очень-то и надеялся. Медленно, аккуратно. Я иду чуть боком, чтобы любимый не заметил оружие. Тот замотался в плед по самую шейку, вид имеет довольно испуганный.

— Мы просто поговорим, — поясняю я ситуацию, — верно?

— Конечно, красавица, — отвечает блондин, понуждаемый тычком под рёбра.

В речи прорезается акцент. Волнуется. И, похоже, считать птенчика девушкой он не перестал. Тем лучше. Вталкиваю незваного гостя в кухню и прикрываю дверь. Толкаю в сторону стола, и даже не обыскиваю его одной рукой — заправски шмонаю. На стол попадает Ruger LCP — игрушка детская, не будь она такой смертельной, запасная обойма к нему, несколько патронов; нож-бабочка — а вот это интересно, сейчас в основном выкидными пользуются; наркотики — таблетки, порошок; пачка сигарет с зажигалкой — я сам такие курю, хорошие. Осмотренная куртка летит в угол, дальше у нас: презервативы, две связки ключей со смешными брелоками, мобильный, даже носовой платок — аккуратные мелочи; несколько резинок и бусин — видимо, для поддержания его первобытной причёски; бумажник, в нём — визитки, деньги, карточки, права и нож-кредитка. Если что и припрятал — то только в ботинке, откуда быстро и незаметно достать не получится.

— Итак, — я бросаю гостя на стул, сам сажусь рядом, — с чем пожаловал?

Блондин озирается по сторонам, наконец, смотрит на меня:

— За Беком, красавчик, за ним.

Не люблю, когда меня называют красавчиком. Прям вот смертельно ненавижу, до змеиного шипения. Но виду не подаю, как и о том, что боль осела где-то в рёбрах.

— Давай сначала ты шавок отзовёшь, — я пододвигаю дулом пистолета к нему мобильник, — потом обсудим.

Гость щурит свои кошачьи глаза с подозрительно узкими зрачками. Понимает, что я не пальцем делан. Действительно, за мою так сказать карьеру мне приходилось бывать в сложных ситуациях. И, зачастую, не только безоружным, но и вообще голым. Сейчас всё было бы вообще элементарно, не находись птенчик в соседней комнате. И если было бы чуть легче дышать.

Послушно берёт телефон, набрав, произносит дежурные фразы, отрывисто, глотая окончания. Американец, понимаю я. Из-за океана ласточка.

Отдаёт мне аппарат, чуть улыбаясь. Я бросаю тот в стену, он с хрустом раскалывается. Бесполезная мера, я просто зол. Гость, впрочем, и бровью не ведёт. А я очень надеюсь, что он не произнёс секретный код штурма.

— С чего ты решил, что Бек здесь?

— Раз ты не отрицаешь, значит, я угадал, — блондин выглядит расслабленным.