Фаворит - Башибузук Александр - Страница 19

— Справимся, — с готовностью кивнул Веренвен. — Пару дней, сухой лес — и все будет в порядке. А до Нанта дойдем, не сумлевайтесь, течи-то мы устранили. Тока надо поберечься и не палить боле.

— Хорошо… Обер-сержант-адмирал Веренвен, мы довольны тобой и присваиваем тебе новый чин обер-сержант-гранд-адмирала и, помимо того, жалуем десять экю золотом!.. — Я протянул ему в левой руке мешочек и правую руку в перчатке. Для целования, значит. Не люблю, но никуда не денешься, необходимый ритуал Средневековья. Не дашь лобызать — обиду нанесешь.

— Служу вашему сиятельству… — Тиль почтительно чмокнул протянутую перчатку.

— Ценю. А вот здесь монеты для команды. Распределишь сам. Свободен. Луиджи, следующего.

Ритуал повторился, теперь уже с цейхвахтером Симеоне. Потом я облагодетельствовал Юппа Зельвегера, а после него, по очереди — остальной командный состав. Ближников награждал отдельно, помимо финансовой благодарности поднося каждому чарку арманьяка. Ритуал у нас такой, успел уже образоваться.

А вообще, доволен я безмерно. Это же надо, такое дельце обтяпать! Помимо сведений, которые вполне могут поставить в Британии все с ног на голову, мы добыли средства, на которые Максимилиан наймет швейцарцев. Хватит на целую армию головорезов. А вот после этого война с Пауком пойдет живее. Гораздо живее. Есть еще задумка, даже не одна, но о них позже.

Ну и сам я тоже на деньги поднялся: по меньшей мере с пяток тысяч экю осядет в моем кармане. И все серебро в посуде тоже мне достанется. А это, мать его, целое состояние. К примеру, моя ласточка, то бишь шебека, стоит едва ли пару сотен ливров. Вот так-то… Стоп… Логана еще не наделил…

— Братец, себе отсчитай сам полторы сотни. И по десять экю своим эскюэ. И моим пажам по столько же. Остальное опечатать и в судовую казну под караул. Потом подашь мне отчет по расходам и остатку. В письменном виде…

— Сир!.. — Небритая рожа шотландца расплылась в довольной улыбке. — Вы щедры, как Крез!

— Заслужил… — Я хлопнул его по плечу. — Стоп… выплати лучнице Земфире десять экю, ибо оная лучница наравне со всеми в бою участвовала и даже куда-то там попадала…

— Прям «куда-то там»… — притворно сварливо отозвалась сирийка. — Пятерых положила точно.

— Видел, не бурчи. А теперь пойдем проведаем наших гостей.

Сразу по выходе на палубу меня встретил дружный торжествующий рев. Радуется народец победе и прибытку. И приличному прибытку, надо сказать. Сейчас я им выплатил только премию, а ведь есть еще ежемесячное жалованье, тоже не малое. А после того как реализуют трофеи с галеры, весьма богатые, они еще раз получат свою долю. Так что служить мне — очень прибыльное дело, и людишки это прекрасно понимают. И приветствуют искренне. Орут даже лежачие раненые, которых вытащили из трюма проветриться.

Пришлось задержаться, толкнуть коротенькую речь и обойти увечных, коих после боя у нас образовалось весьма немало. Но ничего, оклемаются, а если нет, семьи получат пенсион: невеликий, но получат обязательно, я за этими делами слежу строго. Да, затратно, но зато у людишек желание служить господину прямо зашкаливает. Несмотря на великие шансы сгинуть. Что очень немаловажно.

Остановился возле Венцеля, того самого гиганта, послужившего нам тараном при прорыве на галеру, и попытался понять, что он мычит. Парень и раньше был косноязычным, а после того как франки пару раз со всей дури ошарашили его по башке алебардой, а потом добавили еще чем-то тяжелым, его речь вообще стала подобна мычанию теленка. Впрочем, как я говорил, не это его главное достоинство. До конца боя гигант остался на ногах, правда, потом уже не сдюжил и скопытился. Бельведер говорит, что оклемается: супостаты, при всем своем старании, так и не смогли ему черепушку пробить.

— Ба-б-бу-у-у… бы-бы-у… — Венцель, отчаянно гримасничая, что-то пытался мне объяснить.

— Чего он хочет?

— Жениться хочет, прям мочи нет, ваше сиятельство, — услужливо объяснили мне из толпы. — Грит, век за вас Бога молить будет.

— Жениться? — Я с сомнением посмотрел на великана. — М-да… а почему бы и нет… Разрешаю…

На палубе опять грянул довольный ор. Ладно, кричите, я такой и есть, милостивый до невозможности. Вечером еще по дополнительной чарке получите от моих щедрот. А мне пока надо прояснить некоторые важные моменты.

На шебеке отдельных кают, кроме моей, не предусмотрено, поэтому виконта Гастона дю Леона поместили в закуток к корабельному плотнику в носовой части. Под конвой, конечно.

— Я сам… — толкнул он дверцу и сразу же пригнулся, чтобы не расшибить голову.

— У кого я в плену?.. — буркнул виконт, не поворачивая головы. Он уже пришел в себя, и, по словам стражи, с добрый час орал, добиваясь переговорщика по выкупу.

— Даже не знаю, как вам сказать, Гастон… — Я примостился на рундук с инструментами. — Скажем так, вас принимает у себя последний из славного рода Арманьяков. Последний настоящий Арманьяк, остальные отщепенцы и прочие самозванцы не в счет.

— Вы?! — Лицо Гастона в буквальном смысле вытянулось. — Но как… Вы же… вы…

— Мертв? — загадочно улыбаясь, переспросил я. — Увы, нет. Можете прикоснуться. Смелее, виконт.

— У меня нет желания беседовать с пиратом! — неожиданно заявил франк и гордо отвернулся к переборке. — Вы вольны поступить со мной как угодно. Но я предлагаю выкуп…

Вот те раз… Я подавил в себе злость и тихо сказал:

— Во-первых, вы не в плену, виконт, а у меня в гостях. А во-вторых, по-дружески советую задумываться над своими словами, ибо…

— Но как тогда вы объясните ваше подлое нападение?! — выкрикнул франк, перебив меня.

— Вы служите руа Луи. Руа Луи находится в состоянии войны с Бургундией, — спокойно продолжил я. — Война ведется не только пехотными баталиями, но и на море, вы сами это прекрасно понимаете. В данном случае флот Бургундии атаковал флот Франции, воспользовавшись неожиданностью, что вполне укладывается в правила войны.

— А вы…

— Я служу наследнику Бургундского престола и считаю своим долгом наносить ущерб врагам моего сюзерена всеми возможными способами, соответственно, все приличия соблюдены. Не так ли?

— Прошу извинить меня… — Виконт слабо улыбнулся. — Я… я просто был немного не в себе…

— Извинения приняты. — Я разлил по бокалам прихваченного с собой вина. — Держите, выпьем за встречу.

Гастон ошарашенно потряс головой:

— Святая Мария Богородица, никогда не думал, что еще раз встречусь с вами. Так что, я правда не в плену?

— Виконт, я помню все. Вас подлечат, после чего вы свободны как ветер.

— Как вы? Расскажете? — Франк пытливо посмотрел мне в глаза.

— Пейте, Гастон, пейте…

Вот тут передо мной встала нешуточная дилемма. По-хорошему Гастона надо отправлять на тот свет — конечно, после подробного допроса. Но я так не смогу, добро помню, поэтому обязательно отпущу дю Леона. Без вариантов. Но если я его отпущу, то тогда моя маскировка, и так уже весьма сомнительная, пойдет, как говорит Веренвен, ундине под хвост. Ну и как быть? Потребовать честного слова о неразглашении? Тоже вариант, причем рабочий. В наше время слово держат. Правда, далеко не все и далеко не всегда. А с другой стороны, просто подмывает передать через Гастона Пауку: бойся, сука, это только первая ласточка! Бастард жив и скоро придет к тебе.

В итоге я выбрал второй вариант. Да, можно назвать ребячеством, но я уже устал прятаться. К тому же совсем не исключено, что про меня и так все известно. Так что «иду на вы», ваше поганое величество.

Так и поступил. Правда, все-таки скрыл свое нынешнее положение и имя. На всякий случай.

Мы немного поболтали, а потом я задал главный вопрос:

— Гастон, что случилось с де Монфоконом?

— Я точно не знаю… — Виконт пожал плечами. — После того как вы отбыли, я сразу покинул замок. А что с ним должно было случиться? С такими ранами не живут. К тому же я больше никогда о нем не слышал и не встречал. Хотя подождите… — Гастон вдруг задумался. — Кажется, я припоминаю, как его люди кричали, что надо бы лекаря: мол, что-то долго барон в агонии бьется. Никак не хочет помирать. Да, точно так и было.