Владыка Ледяного сада. Носитель судьбы - Гжендович Ярослав - Страница 7

…Раздался рев нескольких рогов, звучал он как жалоба морских чудовищ, и стоящие в строю Люди Вулкана расступились, пропуская рослого мужа со светлой короткой бородой в портках и кафтане, в коротком плаще, на котором серебряной нитью вышито было безлиственное дерево. Человек казался старым, но шел решительно, как юноша, упираясь в землю копьем. Я взглянул на его диадему и подумал, что это, судя по всему, проклятый король. И что нам нужно его убить, потому что это – первый король, появившийся в нашем мире за Остроговыми островами, и если мы этого не сделаем, то скоро появятся и другие. Короли станут множиться, как мыши, если только им это позволить. А когда он подошел ближе, я увидел: то, что торчит из его головы, – не диадема, но это и есть его череп. Из него вырастали острые, будто сосульки, шипы, покрытые нормальной кожей; напоминали замок с башнями, точно такой же, как и тот, что вставал перед нами. Рядом с этим мужем вышагивало и другое создание, выше короля на добрых пару локтей, с мордой, как у хищного кота, и с длинной золотой гривой, падающей на спину и плечи. Он был покрыт короткой шерстью в коричневые полосы и держал огромный двуручный топор с двумя лезвиями. Позади шло еще четыре мужа, чьи лица были спрятаны под капюшонами плащей с вышитым деревом. Когда весь кортеж остановился, они сбросили плащи, показывая небольшие шлемы с кольчужной сеткой, закрывающей лицо. Сзади все время ревели раковины и рога, а со стороны воинов то и дело доносился медленный стук барабана. Быколак отошел от своей скалы и встал рядом с остальными.

…Мы сомкнули строй, кто-то сзади подобрал лежавшие среди ледяных цветов щиты. Я покачивался, по коже моей прокатывался жар, словно сидел я между кострами, но внутри наполнил меня мороз, будто я хлебнул ледяной морской воды. Остальные, те, кто сохранил рассудок в Ледяном Саду, выглядели точно так же: пот стекал из-под шлемов и капал на землю, оружие тряслось в руках, но я знал, что это не страх, а ровно такая же болезнь, которая точила и меня.

…Муж, который подошел к нам, встал в нескольких шагах, а потом сказал: «Приветствую вас, странники моря! Приветствую вас, кто ищет свое место, поскольку вы его нашли! Приветствую вас в Ледяном Саду, который примет всякого и всякому даст то, что тот утратил». Муж этот говорил довольно коряво, словно был слегка не в себе, и выламывал звуки так, как делают это живущие на Пустошах Тревоги. Я сказал ему, что мы воины из Земли Огня и прибыли за женами, которых он похитил, и за возмещением обиды, нанесенной морякам и обитателям Побережья. Посоветовал, чтобы он отпустил жен и позволил им вернуться домой, а потом мы оговорим размер выплаты, которая будет, однако, не меньше чем десять марок на каждого из нас и по сотне за каждую похищенную.

…Вернее, мне казалось, что я это говорю. Я слышал, что слова, выходящие из моих уст, неразборчивы и странны, что язык у меня как кусок деревяшки, и что я не в силах им шевелить – более того, что я забываю слова. Вместо «марки» я произносил «гвозди», а вместо «море» – «там, где рыбы». Муж со странной головой, однако, понимал, что я говорю, потому что ответил, что Ледяной Сад принимает всех, кто пожелает остаться, и никого не держит силой. Все мужи и жены всегда могут, захоти они, уйти. «Вы также можете выбирать», – сказал он. «Можете остаться или уйти, откуда пришли, как пожелаете. Там, за Ледяными Вратами, вас ждет приветственный пир, если решите, что вы здесь нашли потерянный дом. А вот там, за вашей спиной, находится тропа, что ведет к пляжу, к тому месту, где вы оставили свои корабли. Если же вам не хватает разума и вы решите покорить нас силой, то за мной стоят мужи. В любом случае все обстоит ровно так, как я и говорю: можете остаться. В Саду или в земле, которая его питает, либо можете уйти».

…Среди ледяных деревьев я увидел ворота: круглые, сложенные из искусно сплетенных ледяных веток; они были отворены и открывали вид на дальнюю часть Сада, где среди уставленных яствами столов стояли молодые девушки, обычные и измененные Песнью Богов. Я слышал, как играют там арфы и флейты, видел котлы, где варилось мясо, вертела, на которых пекли птиц, тарелки, в которых лежали горы фруктов, – и чувствовал, как желудок подкатывает к горлу.

…Я услышал стук, с которым один юноша, Урлейф Красная Ладонь с корабля Скафальди, отбросил свой щит и покинул строй. За ним двинулись еще и еще. Один из моих людей заступил на опустевшее место и поднял щит, но то и дело кто-то отваливался от нашего круга и уходил.

«…Наши люди уже сходят с хребта, – сказал мой кормчий, обращаясь к Скафальди, который стоял перед ним. – Те, кто шли по хребту, видели, что происходит, и вот-вот будут тут. Я слышал рев рогов в горах. А воинов перед нами – не больше трех сотен. Выстроимся копьем и ударим. Убьем короля и пойдем к вратам, ведь они открыты. Они вышли всеми своими силами, поэтому на стенах нет никого. Мы можем захватить этот город».

«… – Твои слова звучат для меня как карканье ворон и вой волков, – ответил на это мой кузен. – Ты будто уговариваешь меня, чтобы я изнасиловал и убил подростка. Если я покину это место, то никогда уже не перестану его искать. Если я его разорю, будет хуже, чем если бы я сжег храм Друга Людей, убил собственных отца и мать и моих братьев. Потому что я попал домой, и я не позволю уничтожить этот дом».

…И тогда Скафальди вдруг развернулся и одним движением проткнул моего кормчего, с хлюпаньем выпуская его кишки на землю, а потом ударил его в глотку так быстро, что тот не успел и крикнуть. Мой кормчий и друг, Арлаф Говорящий-с-Медведем, пал нам под ноги, брызгая кровью, и тогда нас охватило безумие. Те, кто сперва казались отуманенными Ледяным Садом, подняли мечи на тех, кто сохранил рассудок, а было таких немного, не больше дюжины. Я уколол Скафальди, моего кузена, но я был слаб, он легко отбил мой клинок, а потом ударил сверху так быстро, что разрубил половину моего щита, и нас сразу же разделила толпа сошедшихся грудь в грудь орущих мужей, что сражались как стая оголодавших волков над единственным козленком.

Он снова стихает на миг, и никто из нас не нарушает молчания. Он отпивает глоток.

– Я помню немного. Только крик, звон железа, падающих людей, кровь, которая летала в воздухе, и ледяную пыль, поднимавшуюся из-под наших ног. Она сверкала на солнце. Тот муж со странной головой что-то кричал с поднятыми руками, крик его вяз в воплях и перезвоне железа, но люди его стояли неподвижно и лишь смотрели, как мы вырезаем друг друга. Кто-то душил меня, я изо всех сил толкнул разбитым щитом, ударил коленом и махнул мечом, перерубая наносник шлема, кто-то другой ранил меня в плечо. Кто-то хрипел, перхая кровью, и так много мужей уже лежало под нашими ногами, что мы то и дело о них спотыкались, запинаясь о разбросанные конечности. Некоторые вдруг потеряли запал к битве и принялись по одному, по двое отступать к Ледяным Вратам. Только наиболее ярые еще бросались на нас, но все равно было их немало, а нас – горстка. В конце концов спиной друг к другу стояло лишь четверо из нас, заслоняясь сломанными щитами и люто рубя своих же, потом осталось трое, а потом кто-то метнул в меня топор. Я отбил его краем щита, но обух все равно ударил меня по голове, и на меня пала темнота. Через некоторое время я пришел в себя от боли, стукнувшись об каменистую горную тропинку. Это молодой скальд с корабля Хорлейфа, Сивальди Гусиный Крик, тянул и волок меня тропой, то и дело падая, потому что я бессильно обвисал на его плече, а его раны кровоточили. Но я пришел в себя, выплюнул зуб, меня стошнило, а после мы пошли дальше, к пляжу. Теперь уже я волок его, и мы то и дело падали среди кустов и камней. Наконец мы оба рухнули на землю где-то в лесу, а когда проснулись, то поволоклись к пляжу. Но тогда Сивальди начал кашлять кровью. Не знаю, сколько времени минуло, пока мы не нашли залив, в котором оставили корабли. Но наконец-то мы туда добрались. И не нашли там никого. Пляж и лес были пусты, остались только угли от костров в гальке над морем и мачты, торчащие из вод залива.