Победитель не получает ничего. Мужчины без женщин (сборник) - Хемингуэй Эрнест - Страница 4

– Спасибо, – сказал мужчина.

Один из сидевших рядом с ним тихо хихикнул.

– С поваром никогда не знался? – спросил он меня.

– Нет.

– Ну, можешь познакомиться с этим, – он посмотрел на соседа. – Он это любит.

Повар отвернулся от него и поджал губы.

– Он руки натирает лимонным соком, – продолжал мужчина. – И ни за что не окунет их в грязную воду от мытой посуды. Посмотри, какие они у него белые.

Одна из шлюх громко расхохоталась. Я в жизни не видел такой здоровенной шлюхи и вообще такой здоровенной женщины. На ней было платье из такого шелка, который меняет цвет. Еще две шлюхи были почти такими же здоровенными, но та, первая, весила, должно быть, не меньше трехсот пятидесяти фунтов. Глядя на нее, трудно было поверить, что такие женщины вообще существуют. Все три были в платьях из одинакового меняющего цвет шелка. Они сидели на скамейке рядком, все три – необъятных размеров. Остальные две были самыми обычными на вид шлюхами, химическими блондинками с вытравленными перекисью волосами.

– Посмотри на его руки, – сказал разговорчивый лесоруб, кивая на повара. Шлюха снова расхохоталась, и все ее тело затряслось.

Повар быстро повернулся к ней и сказал:

– Заткнись, туша уродливая.

Но она продолжала хохотать, сотрясаясь всем телом и повторяя:

– Ох, господи Иисусе! – У нее был приятный голос. – Ох, господь милосердный.

Две другие толстые шлюхи вели себя очень тихо и смирно, как будто вообще слабо соображали, но тоже были толстыми, почти такими же, как та, самая толстая. В каждой было не меньше двухсот пятидесяти фунтов веса. Две тощие демонстрировали достоинство.

Что касается мужчин, то кроме повара и разговорчивого было еще два лесоруба – один прислушивался с интересом, но в разговор вступить робел, другой, казалось, был готов вот-вот тоже что-нибудь вставить – и два шведа. Двое индейцев примостились на краю скамьи, еще один стоял, привалившись к стене.

Тот, который порывался вступить в разговор, очень тихо сказал мне:

– Наверное, чувствуешь себя так, будто влезаешь на стог сена.

Я рассмеялся и передал его слова Томми.

– Богом клянусь, в жизни не бывал в подобной дыре, – сказал тот. – Ты посмотри на эту троицу.

Тут вступил повар:

– Вам сколько лет, парни?

– Мне девяносто шесть, а ему – шестьдесят девять, – сказал Томми.

– Ха-ха-ха! – трясясь, зашлась самая толстая шлюха. У нее и впрямь был приятный голос. Остальные шлюхи даже не улыбнулись.

– Ну, зачем же так невежливо? – сказал повар. – Я ведь спросил, просто чтобы поддержать разговор.

– Нам семнадцать и девятнадцать, – сказал я.

– Ты чего? – повернулся ко мне Томми.

– Все нормально.

– Можете звать меня Алисой, – сказала толстая шлюха и снова затряслась.

– Это твое настоящее имя? – спросил Томми.

– Конечно, – ответила она. – Алиса. Разве не так? – Она повернулась к мужчине, сидевшему рядом с поваром.

– Алиса. Точно.

– Это тебе только хотелось бы иметь такое имя, – сказал повар.

– Это мое настоящее имя, – сказала Алиса.

– А других девиц как зовут? – спросил Том.

– Хейзл и Этель, – ответила Алиса.

Хейзл и Этель улыбнулись. Умом они, видать, не блистали.

– А тебя как звать? – спросил я одну из блондинок.

– Франсес, – сказала она.

– Франсес, а дальше?

– Франсес Уилсон. Тебе-то зачем?

– А тебя? – спросил я другую.

– Отстань, – сказала та.

– Он просто хочет, чтобы мы все подружились, – сказал разговорчивый. – А ты не хочешь с нами подружиться?

– Нет, – ответила химическая. – Только не с тобой.

– Да она просто злыдня, – сказал разговорчивый. – Обычная мелкая злыдня.

Блондинка посмотрела на товарку, покачала головой и сказала:

– Чертова деревенщина.

Алиса снова начала хохотать и трястись всем телом.

– Ничего смешного, – сказал повар. – Вот вы всё смеетесь, а ведь ничего смешного тут нет. Вы, молодые люди, куда направляетесь?

– А ты сам куда? – спросил его Том.

– Мне нужно в Кадиллак, – ответил повар. – Ты там бывал когда-нибудь? У меня там сестра живет.

– Он сам сестра, – сказал мужчина в оленьих штанах.

– Я бы попросил без дурацких намеков, – сказал повар. – Неужели нельзя разговаривать прилично?

– Стив Кетчел был из Кадиллака и Эд Уолгаст тоже, – сказал робкий.

– Стив Кетчел! – проникновенным голосом воскликнула одна из блондинок, словно это имя спустило какой-то курок у нее внутри. – Его застрелил собственный отец. Да, прости господи, собственный отец. Таких, как Стив Кетчел, больше нет.

– Разве его звали не Стэнли Кетчел? – спросил повар.

– Ох, заткнись ты, – сказала блондинка. – Что ты знаешь о Стиве? Стэнли! Никакой он был не Стэнли. Стив Кетчел был самым чудесным и самым красивым мужчиной на свете. Я в жизни не видела такого чистого, такого белотелого и такого красивого мужчины, как Стив Кетчел. Да такого и не было никогда. Он двигался, как тигр, и был самым прекрасным и самым щедрым мужчиной из всех, когда-либо живших на земле.

– Ты его знала? – спросил один из мужчин.

– Знала ли я его? Знала ли я его?! Ты хочешь спросить, любила ли я его. Я знала его так, как ты не знаешь ни одного человека на земле, и любила так, как любят только Бога. Он был самый великий, самый замечательный, самый умный, самый красивый мужчина в мире, Стив Кетчел. И вот собственный отец пристрелил его, как собаку.

– Ты, кажется, ездила с ним на взморье?

– Нет. Я его знала раньше. Он был единственным мужчиной, которого я любила.

Все с большим уважением слушали химическую блондинку, которая вещала все это весьма театрально, только Алиса снова начала трястись. Я почувствовал это, сидя рядом.

– Надо было тебе выйти за него замуж, – сказал повар.

– Я не хотела ломать ему карьеру, – сказала химическая. – Не хотела стать ему помехой. Жена – не то, что ему было нужно. О господи, что это был за мужчина!

– Очень благородно с твоей стороны, – сказал повар. – Но разве Джек Джонсон не нокаутировал его?

– Это было мошенничество, – сказала химическая. – Черномазый громила просто поймал его врасплох. Стив только что послал в нокдаун эту черную образину и не ожидал от ниггера ответного удара.

Окошко кассы открылось, и трое индейцев направились к нему.

– Стив сбил его с ног, – рассказывала химическая, – и повернулся, чтобы улыбнуться мне.

– Ты же сказала, что не была с ним на взморье, – напомнил кто-то.

– Я приехала только посмотреть этот бой. Стив повернулся, чтобы улыбнуться мне, а этот черный сукин сын выпрыгнул, как из преисподней, и ударил совершенно неожиданно. Стив мог справиться с сотней таких, как этот черный ублюдок.

– Он был великим боксером, – сказал лесоруб.

– Был! Бог тому свидетель, – сказала химическая. – И Бог свидетель, что теперь таких уже нет. Он сам был словно бог, точно. Такой белый и чистый, и красивый, и гладкий, и быстрый, как тигр или как молния.

– Я видел этот бой в кино, – сказал Том.

Мы все были очень растроганы ее рассказом. Алиса вся тряслась, я посмотрел на нее и увидел, что она плачет. Индейцы вышли на перрон.

– Он был для меня больше, чем любой муж, – сказала химическая. – Мы были мужем и женой перед Богом, и я до сих пор принадлежу ему, и всегда буду принадлежать, вся, до конца. Плевать мне на свое тело. Пусть кто хочет берет его. Но моя душа принадлежит Стиву Кетчелу. Боже милостивый, это был мужчина так мужчина.

Всем стало не по себе. Всем было грустно и неловко. А потом заговорила Алиса, которая не переставала трястись.

– Все ты бессовестно врешь, – сказала она низким голосом. – Никогда ты не спала со Стивом Кетчелом, и сама это прекрасно знаешь.

– Да как ты смеешь так говорить! – заносчиво сказала химическая.

– Говорю, потому что это правда, – отозвалась Алиса. – Я здесь единственная, кто знал Стива Кетчела, я приехала из Манселоны и знала его еще там, вот это правда, и ты знаешь, что это правда, разрази меня гром тут на месте, если это неправда.