Грешники (ЛП) - Вассерман Робин - Страница 3

«Я могу быть такой, как ты пожелаешь», — думала она про себя, жалея, что у нее никогда не хватит духу произнести это вслух.

Селин знала Аматис, жену Стивена. Или, по крайней мере, знала о ней достаточно. Аматис была острой на язык и высокомерной. А еще она любила высказывать свое мнение и отстаивать его, проявляла упрямство и даже не была особенно симпатичной. Ходили слухи, что она также тайком общается со своим братом-оборотнем. Селин не особенно беспокоило последнее — она ничего не имела против обитателей Нижнего мира. Но зато она была против Аматис, которая определенно не ценила того, что имела. Стивену нужен был кто-то, кто восхищался бы им, соглашался во всем, поддерживал. Кто-то вроде Селин. Если бы только она могла заставить его понять это самому.

Они следили за колдуньей несколько часов. Доминик Дю Фройд постоянно оставляла прилавок без присмотра, пропадая из виду, чтобы посплетничать или обменяться товарами с другими торговцами, словно сама просила: приходите и покопайтесь в моих вещах.

Стивен преувеличенно зевнул.

— Я надеялся, что будет хоть немного сложнее. Но давайте покончим с этим и уберемся отсюда. Это место воняет нижнемирцами. Чувствую, что мне нужно в душ.

— Ouai, c’est terrible, — покривила душой Селин.

В следующий раз, когда Доминик ушла из ларька, Стивен последовал за ней, а Роберт проскользнул в отгороженную часть, чтобы осмотреться в поисках свидетельств грязных делишек. Селин оставили сторожить вход, делая вид, что она заинтересована в товарах на ближайших прилавках, откуда можно было подать сигнал Роберту на случай нежданного возвращения Доминик.

Конечно, ей поручили самую скучную работу, требующую лишь разглядывания украшений. Они думали, что она бесполезна.

Селин делала то, что было приказано, изображая интерес к ужасной стойке с зачарованными кольцами, толстыми золотыми цепями, заколдованными браслетами с вырезанными в сплаве бронзы и олова великими демонами. Затем она заметила то, что действительно представляло для нее интерес: Безмолвного брата, скользящего в сторону прилавка так поразительно не по-человечески, как умели только они. Она краем глаза следила за тем, как облаченный в мантию Сумеречный охотник внимательно изучает витрину с ювелирными изделиями. Что могло понадобиться такому, как он, в подобном месте.

Нечесаный мальчишка-оборотень, обслуживающий ларек, едва замечал присутствие Селин, однако, с круглыми от страха глазами, поспешно устремился прямиком к Безмолвному брату.

— Вы не можете ходить и разыскивать что-либо здесь, — промямлил он. — Мой босс не любит вести дела с вашими.

«А не мал ли ты еще, чтобы иметь босса?»

Слова раздались в сознании Селин, и на секунду она задумалась: хотел ли Безмолвный брат, чтобы она подслушала? Было непохоже, ведь она стояла в нескольких метрах от него и ничто в ее облике не могло привлечь его внимания.

— Родители вышвырнули меня на улицу, когда меня покусали, поэтому оставалось либо работать, либо голодать, — ответил пацан и пожал плечами. — А я люблю есть. Поэтому вам придется уйти отсюда до то того, как босс вернется и подумает, что я продаю что-то Сумеречному охотнику.

«Я ищу одно украшение».

— Слушай, приятель, у нас нет ничего такого, что ты не мог бы раздобыть где-то еще, причем лучше и дешевле. Наш товар — барахло.

«Да, я вижу. Но я ищу кое-что конкретное, и как мне сказали, я смогу отыскать это только здесь. Серебряную цепочку с подвеской в форме цапли».

Слово «цапля» заставило Селин насторожиться. Такое точное описание. А еще это был герб Эрондейлов.

— А, ну да. Не знаю, как вы прослышали об этом, но вполне возможно, у нас есть что-то подобное. Но, как я и сказал, я не могу торговать с…

«Что если я удвою сумму?»

— Да вы даже не знаете цену!

«Ты прав, не знаю. Но предполагаю, что лучшего предложения ты не получишь, учитывая, что ожерелье не выставлено на витрине».

— Ага, я и сам так сказал, но… — Он наклонился вперед и понизил голос. Селин постаралась скрыть, как внимательно она прислушивается. — Босс не хочет, чтобы его жена услыхала, что он продает эту штуку. Сказал, что стоит только пустить слух, и покупатель сам найдется.

«Так и случилось. Представь, как доволен будет твой наниматель, когда ты скажешь, что продал украшение за двойную цену».

— Пожалуй, можно и не говорить ему, кто был покупателем…

«Если он об этом и узнает, то только не от меня».

Паренек на минуту задумался, затем нырнул под прилавок и появился, держа болтающуюся на цепочке серебряную подвеску. Селин подавила изумленный вздох: это была изящной резьбы цапля, блестящая в лунном свете, отличный подарок для молодого Эрондейла, который гордится своим наследием. Она закрыла глаза, переносясь в альтернативную реальность, где ей позволено было дарить Стивену подарки. Представила, как застегивает кулон вокруг шеи, вдыхая запах его гладкой кожи, впитывая его. Представила, как он произносит:

— Я в восторге от подарка. Почти так же, как я в восторге от тебя.

«Красивый, не правда ли?»

Селин вздрогнула, когда голос Безмолвного брата раздался в голове. Конечно, он не знал, о чем она думала, тем не менее, ее щеки опалила краска стыда. Мальчишка удалился в заднюю часть ларька, чтобы пересчитать выручку, и теперь взгляд Безмолвного брата был прикован к ней.

Он отличался от других Безмолвных братьев, которых она встречала. Его лицо было совсем молодым и даже привлекательным, в угольно-черных волосах были серебряные пряди, а глаза и рот плотно закрыты, но не зашиты. На обеих щеках были безжалостно вырезаны руны. Они напомнили Селин о том, как она завидовала Братству. У них были такие же шрамы, как у нее, и они, так же, как и она сама, вынесли непредставимую боль. Но их шрамы дарили им силу, а их боль можно было не принимать во внимание, потому что они ее не ощущали. Но стать Безмолвным братом девочки не могли, что всегда, казалось, Селин несправедливым. Женщинам дозволялось присоединиться к Железным сестрам. Эта идея привлекала Селин в детстве, но теперь у нее не было никакого желания быть заточенной в монастыре на горной равнине с созданием оружия из адамантия в качестве единственного доступного занятия. Сама мысль об этом вызывала у девушки приступ клаустрофобии.

«Простите, что напугал вас. Я заметил ваш интерес к кулону».

— Он просто… просто напомнил мне кое о ком.

«О ком-то, кто вам небезразличен, как мне кажется».

— Ну да, пожалуй.

«Этот кто-то случайно не Эрондейл?»

— Да, и он бесподобен. — Слова сорвались с языка случайно, но произнести их вслух оказалось неожиданно приятно. Она никогда раньше себе такого не позволяла — ни перед кем. Даже наедине с собой.

Возможно, дело было в том, что присутствие Безмолвного брата ощущалось не так, как присутствие кого бы то ни было другого, или даже одиночество. Довериться Безмолвному брату казалось безопасным, подумала она, ведь кому он мог рассказать?

«Стивен Эрондейл», — произнесла она тихо, но твердо. — «Я влюблена в Стивена Эрондейла».

Сказав это, она почувствовала прилив силы, будто хоть на грамм приблизила осуществление желаемого.

«Любовь к Эрондейлу может быть величайшим даром».

— Да, это замечательно, — достаточно горько проронила она, и Безмолвный брат заметил ее интонацию.

«Я вас расстроил».

— Нет, просто… Я сказала, что я люблю его. Он же едва ли замечает, что я существую.

«А-а».

Глупо было рассчитывать на сочувствие со стороны Безмолвного брата. Все равно, что искать сочувствие у камня. Его лицо осталось абсолютно безучастным, но голос в ее сознании стал мягким. Она едва не поверила, что там проскользнула нотка доброты.

«Должно быть, это тяжело».

Если бы Селин была девушкой, у которой были бы подруги или сестры, или мать, которая хоть иногда бы разговаривала с ней без ледяного презрения, то она могла бы рассказать хоть кому-то о своих чувствах к Стивену. И они могли бы часами анализировать, как он говорит, как флиртует с ней, как однажды положил ей руку на плечо в благодарность за одолженный кинжал. Возможно, эти разговоры могли бы притупить боль от безответной любви, возможно, она даже смогла бы его разлюбить. Рассуждения о Стивене могли бы стать привычным занятием, как рассуждения о погоде. Фоновым шумом.