Его Высокоблагородие - Башибузук Александр - Страница 66

Я вынырнул из раздумий, пару секунд помолчал, а потом равнодушно сказал:

— Я подумаю, ваше высокопревосходительство. Подумаю над тем, что можно сделать.

Генерал с хорошо заметным недоумением уставился на меня. Видимо, он совсем не ожидал такой реакции.

— Разрешите приступать?

— Приступайте, — холодно бросил Врангель. — Попрошу отчитываться о проделанной работе каждый день.

— Как прикажете, ваше высокопревосходительство...

Покинув барона, я прошелся пешком по городу и остановился в небольшой уютной кофейне на набережной.

Чувствовал себя на удивление хорошо. С моря дул легкий соленый ветерок, светило яркое солнце, а раздражение, просто переполнявшее меня во время встречи, сменилось полным спокойствием. Я наслаждался удивительно вкусным кофе и неспешно размышлял о своем будущем.

С этого момента меня в Константинополе уже ничего не держит. Денег для новой жизни хватает с избытком. Осталось только рассчитаться с соратниками и решить, каким образом попасть в Европу. А дальше... Дальше видно будет. Спокойная и неспешная жизнь с любимым человеком, что еще надо? Правда, рано или поздно меня опять найдет Кет, с ключами-то я ее все-таки кинул, но это уже будет совсем другая история...

«Эй-эй, подожди... — вдруг стрельнула мысль в голове. — Какой покой? Какая спокойная жизнь? Не забывай; тело-то у тебя новое, а натура и мозги остались старые. Да ты сопьешься от скуки через полгода. Придумал тоже. Сам подумай, чем ты занимался после того, как сменил обличье? Воспользовался шансом? Хрен там. И сейчас не сможешь. Ну-ка, встряхнись и займись делом. Пни историю под зад, к примеру. А что, достойная задача. Главное, какой-нибудь благородный мотив придумать. Врангель оборзел? Ты что, армейские истины забыл? Он начальник — ты дурак, и наоборот. Совсем заносить станет “черного барона”, найдешь нового главнокомандующего. Не получится, ну и хрен с ним, зато шухеру наведешь. И как всегда на лавэ поднимешься. Самое время, чтобы половить рыбку в мутной воде. Движуха, только движуха. Вперед, твое высокоблагородие, тебя ждут великие дела... »

— А вот хрен!.. — буркнул я в голос, бросил на столик несколько монет и вышел из кафе. — А вот хрен...

А по дороге домой с ужасом понял, что внутренний голос в чем-то был прав.

Мощная громада корпуса гигантского линкора как нож масло резала свинцовые волны. Рядом, неукоснительно соблюдая ордер, шли несколько кораблей меньшего размера, в которых искушенный наблюдатель мгновенно опознал бы крейсера и эскадренные миноносцы.

А вслед за ними, подобно спешащим за квочкой цыплятам, значительно отстав и не соблюдая никакого строя, шла целая армада гражданских разнокалиберных судов, которую возглавлял сравнительно небольшой угловатый пароход с гордым названием «Димитрий».

На носу парохода стоял коренастый молодой мужчина в кожаной черной куртке на волчьем меху и вязаной матросской шапочке. Левой рукой он крепко держался за леер, а правой прижимал к себе удивительно красивую статную женщину в пушистом меховом манто и меховом берете, из-под которого выбивались иссиня-черные вьющиеся волосы.

— Георгий, как ты говорил, называется город, куда мы плывем? — не отрывая глаз от бушующей поверхности моря, прошептала женщина.

— Новороссийск, Ясмина, — коротко ответил мужчина. В отличие от своей спутницы, он смотрел не на воду, а на линию горизонта, на которой уже стали проявляться призрачные очертания береговой черты.

— Новороссийск... — медленно, тщательно выговаривая каждую букву, повторила Ясмина.

— Красиво звучит. А что мы там будем делать?

— Мы?

— Хорошо, что ты будешь делать? — весело рассмеявшись, поправилась женщина.

Мужчина тоже улыбнулся и ответил:

— Знаешь, милая, по официальной версии, буду спасать людей. Правда, совсем не уверен, что мне это надо делать.

— Ой, Георгий, не лукавь, — Ясмина прижалась к мужчине и нежно поцеловала его в щеку. — Я уже успела понять, что ты никогда ничего не делаешь просто так. И она была права.

Капитан лейб-гвардии барон фон Нотбек никогда не совершал бессмысленных поступков. Как в своей прежней ипостаси, так и в нынешней. Просто он любил ставить перед собой задачи, требующие сложных неоднозначных решений. Но не всегда хотел признаваться себе в этом.

Конец первой книги