Бывало ли с вами такое? (СИ) - "Nicols Nicolson" - Страница 5

- Иди жених, скажи спасибо, что я вся привязана, а то, поймал бы стакан.

Нашу перепалку прервала вошедшая медсестра. Она извинилась, назвала меня по имени отчеству, и сказала, что ей нужно поработать с пациенткой. Не стал мешать медсестре, выполнять работу, вышел из палаты.

Только беседа отца с Оксаной, развеяла ее сомнения, и расставила все по местам.

Я каждый день приходил в госпиталь, осматривал Оксану. Постепенно, наши отношения налаживались, превращаясь в дружбу. Честно говоря, меня могли и не пускать, я ведь не сотрудник госпиталя, но из уважения к отцу, препятствий никто не чинил. 

Через две недели, я на каталке, вывез Оксану, прогуляться в парке при госпитале. Погодка замечательная. Солнышко светит ласково, листва на парковых деревьях, полыхает разными цветами, конец сентября, однако. Через два дня, двадцать пятого сентября,  день моего рождения, двадцать семь стукнет.

- Оксана, извини за нескромный вопрос. Почему тебя не проведывают родители?

- Некому меня проведывать, - с грустью в голосе, ответила девушка. – Отца я не видела никогда. Кто он, не знаю. Мама, три года назад умерла от анафилактического шока, когда ей удаляли, заболевший зуб. Оказалось, у нее аллергия на какой-то препарат. Одна я была в семье. Есть родная сестра мамы, но она с нами не общалась. Закончив, институт журналистики, пошла, работать в журнал «За рулем». Там автогонками и заболела, нравится мне это очень.

- Значит, ты адреналиновая наркоманка.

- Зачем обзываешься, никакая я не наркоманка, а нормальная, порядочная девушка. Правда, после твоих осмотров, стала сомневаться в своей непорочности. Один взгляд твоих серых глаз, чего стоит.

- Ладно-ладно. Ты лучше скажи, придешь ко мне на день рождения?

- Грешно смеяться над больными людьми, как говорили классики кинематографа. Как я пойду? На коляске?

- Приеду за тобой на машине, отвезу к себе домой. Посидишь на стульчике, или в кресле, ну или, где захочешь. Потом обязуюсь возвратить в палату, в целости и сохранности, без посягательств на невинность.

- Гад, ты, Андрей Михайлович. Если я и соглашусь, к примеру,  в  чем покажусь перед твоими родственниками? В больничной пижаме и халате? Все мои вещи в Москве на квартире. Как я их оттуда привезу? 

- Определенно, лечение идет на пользу. Переломы срастаются нормально. Открою тайну. Я не только осматривал тебя, но еще и  пальпировал, по- простому говоря, щупал. Все твои антропометрические данные мной получены и обработаны. Вернемся в палату, на прикроватной тумбочке, найдешь косметику. В шкафу висит вечернее платье, а на полке пакеты с нижним бельем. Их там несколько комплектов, не знаю, какой цвет тебе больше нравится. Можешь не проверять, все твоего размера, отвечаю. Откровенно говоря, не прими за пошлость, без белья, ты мне нравишься больше, нежели в больничном халате. Завершим процесс твоего одевания,  демисезонным пальто.

- Доиграешься, Андрей Михайлович, выздоровею, получишь от меня тумаков. Подарка у меня для тебя нет, а с пустыми руками, сам понимаешь, на день рождения не ходят.

- Твой приход, самый лучший для меня подарок. Значит, договорились?

- Была, не была! Договорились, приезжай.

Оксана на родителей и деда произвела неизгладимое и положительное  впечатление. Косметики, самую малость, белье и вечернее платье впору. Если не знать о поломанных ногах, можно сразу пригласить на танец. Домашняя обстановка помогла Оксане немного расслабиться, почувствовать себя полноценным человеком. Одним словом, мой день рождения удался.

На двадцать первый день лечения, после очередного рентген контроля переломов, я впервые поставил Оксану на ноги. Придерживая под мышки, сделали несколько шагов. Понимаю, что ей было страшно и немного больно, но надо восстанавливать двигательные функции ног. На следующий день, принес Оксане костыли. Указал, что минимальная норма в день, сто шагов, с прибавлением двадцати ежедневно.

  Глава 6  

Закончить лечение Оксаны я не успел. Руководство медицинского отдела при ООН, где я состоял в штате, направило меня работать в бывшую Эфиопию. Прощание с автогонщицей было тяжелым. Слезы, и еще раз слезы, жаркие прощальные поцелуи.

С родителями и дедом простился, как обычно. Они понимали все, и привыкли к моим поездкам.

Потом был наш с Оксаной роман в письмах и телефонных звонках. Запала мне в душу, эта бесшабашная гонщица, ничего тут не поделаешь. В письмах, мы клялись друг другу в любви, рисовали наше будущее. Я уже не представлял себе дальнейшую жизнь без Оксаны.

Полтора года на черном континенте, в беднейшей стране, где не прекращается ни на минуту война между племенами и разбойными группировками, это я вам скажу прожить не просто. Хирургической практики у меня было выше крыши. Не успел с одним закончить, на стол уже укладывают нового пациента. Практикующих хирургов в нашем госпитале было пятеро. Все трудились с полной отдачей. Одно удручало, что весь средний медицинский персонал госпиталя, был набран из местного населения. Уровень обученности очень низкий. Прибавьте еще межплеменную вражду среди сотрудников, тогда поймете, в каких условиях приходилось трудиться. О регулярных обстрелах госпиталя, о нашествиях истощенных, голодных  женщин и детей, можно говорить часами.

Все плохое, когда-нибудь кончается. Кончилась моя эфиопская эпопея. Лечу домой. Родители, дед и Оксана обещали встретить в аэропорту. Быстрей бы, хоть выходи и подталкивай самолет, кажется, он медленно летит.

Шереметьево. Пограничники, таможенный и паспортный контроль. Время, кажется, совсем остановилось, так медленно тянется. Все позади. Выхожу в зал прилета. Моих никого нет. Опоздали. На папу, это совершенно не похоже, с его то пунктуальностью. 

Ко мне подходит молодой человек.

- Андрей Михайлович Ростоцкий? – спрашивает неизвестный.

Отвечаю утвердительно.

- Пройдемте, пожалуйста,  в кабинет начальника службы безопасности аэропорта, для вас есть информация.

- Меня должны встречать, я не хочу разминуться.

- Вам там все объяснят.

В кабинете начальника службы безопасности меня встретил папин заместитель - Василий Петрович Верещагин. По выражению его лица, я понял, случилось несчастье.

- Андрей, - тихо сказал, Василий Петрович, - крепись. – Вся твоя семья, дед и девушка, погибли в автомобильной аварии. Михаил Григорьевич был за рулем, лопнуло колесо. Машина, кувыркаясь, перелетела разделительный газон и попала на встречную полосу. Там столкнулась с грузовиком. Никто не выжил. Тела доставали спасатели при помощи специальных инструментов.

Так, по воле случая, я в одночасье, стал круглым сиротой и неженатым вдовцом. Теперь, мои  родные, все вместе покоятся на кладбище Химок.

Внезапно на меня свалилось свободное время. Отпуск у меня месяц. Решил разобрать, доставшийся мне семейный архив.  Оказалось, мой дед имел кучу наград, только орденов пятнадцать, и медалей четыре десятка. У папы было два ордена за Афганистан. У одной мамы, все скромно, только дипломы и грамоты. Больше всего меня удивило завещание, выписанное  Широких Оксаной Владимировной на мое имя, по  которому, мне отходит в наследство, трехкомнатная квартира в центре Москвы. Оксанка его написала, через месяц, после моего отъезда в Эфиопию. Почему она так поступила, она мне не сообщала, а  теперь не спросишь. Оставаться в квартире родителей не хотелось, хотя имел право в ней проживать, несмотря на ее служебный статус.  Все здесь напоминало о родных, о том времени, когда все было хорошо, и они были живы. Поэтому, я обратился к своему начальству в ФСБ, с просьбой оказания помощи в скорейшем оформлении соответствующих документов на квартиру Оксаны. За неделю бумажные дела завершили, проставили нужные даты. Перевез на новое место жительства папину и мамину библиотеки, архив и личные вещи. Для холостяка достаточно.

  Глава 7