Исповедь проститутки (СИ) - Николаева Татьяна Михайловна - Страница 25

– А разве Ксюша должна быть в курсе? – спросил он в ответ и развязно улыбнулся.

– Просто я думала, что вы с Ксюшей…

– Что «мы с Ксюшей»? – перебил он меня. – Мы с Ксюшей трахаемся, так же как и вы с Витей, за бабки. Ксюша – замечательная девочка, нежная кошечка. Но я не терплю однообразия. Понимаешь, о чём я? Вообще было бы неплохо, если бы вы вместе с Ксюшей оттрахали меня, в паре. Но, боюсь, Ксюша не согласится. Мне показалось, что она строит какие-то иллюзии насчёт нас с ней. Глупышка.

Я опустила глаза. Мне было невыносимо слушать подобные гадости в адрес подруги.

– Да и ты, я вижу, тоже «подсела» на моего друга. Да, София? Я прав? Ты ведь тоже думаешь, что у вас с ним что-то особое, что-то большее, чем просто секс? Да, признайся. Вы все склонны принимать желаемое за действительное, и видеть любовь там, где её нет и быть не может. Почему ты молчишь? Или ты хочешь сказать, что я не прав?

– Я просто уже давно потеряла интерес к этому разговору, – ответила я. – А о сексе между нами вообще не может быть и речи. Пожалуйста, уходи.

– Ох ты, ух ты! – он засмеялся. – «Потеряла интерес», «пожалуйста, уходи». Кем ты себя возомнила? Корчит из себя леди, девушку из высшего общества. Ты шлюха, такой и оставайся. Чем-то ж ты зацепила моего друга, что он так и не соскочит с тебя. Вот интересно только, чем. Что у тебя там по-другому? Не хочешь показать? – он встал с кресла и стал медленно приближаться ко мне. – А я заплачу, щедро заплачу. Сколько тебе платил мой друг? Пятьсот? Шестьсот? Я заплачу вдвое больше. Ну, соглашайся.

– Я не шлюха! – крикнула я. – И не называй меня так. И вообще, убирайся отсюда!

Игорь, не обращая внимания на мои слова, подошёл совсем вплотную и снова улыбнулся.

– Мне нравится твоя страстность, строптивость, – сказал он, сверкнув глазами. – Её порой так не хватает многим девушкам. Теперь я начинаю понимать, чем ты зацепила моего друга. Ты умеешь завести мужчину.

С этими словами он набросился на меня и стал целовать и облизывать моё тело, рыча от усердия и разрывая на мне одежду. Я кричала от боли и отвращения, пытаясь вырваться, но он мёртвой хваткой держал меня. Он больно сжимал мне грудь, впопыхах и резко запустил свою руку мне между ног, так что я взвыла от боли.

Не в силах больше отбиваться, я со всей силы укусила его за руку, оставив на ней глубокие, кровавые следы зубов. Игорь от неожиданности и от боли взвыл, затем выпустил меня и схватился рукой за место укуса. Я пыталась собрать на себе остатки разорванной одежды.

– Ах, ты сука! – взревел он через мгновение и со всей силы ударил меня по лицу тыльной стороной ладони. Я отлетела в угол комнаты и упала, ударившись головой о стену. – Дрянь! Руку мне прокусила. Ты за это ответишь, грязная потаскуха!

С этими словами он подскочил ко мне и одним движением заломил мне руки за спиной, так что кости хрустнули. Затем сорвал с меня остатки одежды и, рыча и ругаясь, развёл ногами мои сцепленные ноги, расстёгивая на ходу свои джинсы.

Я плакала от боли и кричала, чтобы он отпустил меня, пыталась сдвинуть обратно ноги, но вывернутые назад руки парализовали мои движения, причиняя адскую боль. Он освободился, наконец, от брюк, и через мгновение я почувствовала разрывающую боль. Я извивалась и вырывалась, кусалась и плевалась, обливаясь слезами. А это животное трахало меня практически «на сухую», выворачивая наружу все мои внутренности.

Я не помню, сколько это продолжалось. От боли я почти потеряла сознание. И, когда он наконец слез с меня, я так и осталась лежать на полу.

Игорь встал на ноги, натянул обратно джинсы и наклонился ко мне.

– Ну, ты как? – спросил он, улыбнувшись. – Жива?

Я со стоном вывернула из-под себя руки и прикрыла своё голое тело.

– Гори в аду, мразь, – сказала я ему. – Я всё расскажу Виктору, когда он придёт.

– Ты мне угрожаешь? – спокойно сказал он. – Зря. Ну да ладно. Что ты там про Виктора пролепетала? Ах да, «когда он придёт». Так вот, он не придёт, детка. А знаешь, почему? Да потому что ты ему на хрен не нужна. Кем, как ты думаешь, ты для него была? Любовницей, любимой женщиной, подругой? Как бы не так! Ты нужна была ему для отвода глаз, для прикрытия.

– Что значит «для прикрытия»? – спросила я.

– А то и значит. Когда на нашу фирму стали наезжать, нам надо было обеспечить безопасность нашим семьям. И для того, чтобы отвести подозрения, хорошие люди посоветовали нам завести себе «девушек», чтобы создать нужное впечатление: что мы живём, так сказать, обычной жизнью, никаких действий не предпринимаем, развлекаемся себе. Вы с твоей подружкой-блондинкой первыми попались нам на глаза. На вашем месте мог оказаться кто угодно другой. Так что ты была нужна Виктору для прикрытия, для гарантии сохранности его семьи, которую он отправил за границу, пока всё не уляжется. Ну и ещё на случай, если наши «захватчики» вдруг решили бы воздействовать на нас через «дорогих» и близких людей, ну, через жён или подруг, то есть. Ты тогда оказалась бы в руках наших «друзей», в то время как супруга Виктора продолжала бы оставаться в безопасности. Вот так-то. А ты говоришь: «Расскажу Вите», – передразнил он меня.

– Я тебе не верю… Я тебя ненавижу, – сказала я сквозь слёзы. – Будь ты проклят, вместе со своим Витей.

– Ну ладно, ладно, не стоит так убиваться, – сказал он, как будто бы жалея меня. – Всякое бывает. В нашей жизни: либо ты, либо тебя. Так что уж извини.

Он поднялся, достал из кармана деньги, отсчитал пятьсот гривен и бросил мне на живот.

– Держи, как обещал, – сказал Игорь, убирая остальные в карман. – Не тысяча, конечно. Ты меня сегодня изранила, поэтому оставляю себе на лечение. А вообще, класс! Спасибо тебе, детка, люблю, когда девушка сопротивляется. Это заводит.

Он передёрнул плечами, затем переступил через меня и вышел из комнаты. Я слышала, как хлопнула входная дверь. Ушёл. Наконец-то.

Я потихоньку поднялась с пола и, шатаясь, добралась до ванной. Стоя под струями тёплой воды, я стирала с себя мыльной губкой остатки минувшего насилия и плакала. Всё тело ныло, правая сторона лица до сих пор была занемевшей, между ног всё жутко болело.

Я плакала от боли и обиды, от бессилия что-либо предпринять, ведь я даже заявить на него не могла. Кто я? Стриптизёрша из ночного клуба, девочка по вызову, шлюха, даже не местная, не киевлянка. Что будет весить моё слово против его слова, убедительно подкреплённого денежными знаками? Я же, в конечном счёте, и окажусь виноватой. Виктор тоже меня не защитит перед своим дружком. Кто я для Виктора? Да никто, пушечное мясо. Он спокойно пожертвовал бы мной, моей жизнью в любой момент, чтобы отвести внимание от своей жены. Господи, неужели такое возможно? Как можно распоряжаться чужой жизнью, так легко, так просто? Ведь я живой человек. Как же можно было так подставлять меня, практически укрываться моим телом от стрел и пуль противников? И при этом он спал со мной, регулярно, постоянно. Совмещал приятное с полезным, готовый в любую минуту швырнуть меня, как кусок мяса, на съедение псам. Неужели это всё происходит наяву, со мной?

Под вечер вернулись Натали и Ксюша, неся кучу пакетов с покупками, уставшие и довольные.

– Ой, Софи, зря ты с нами не пошла, – сказала Ксюша, упав на диван и задрав повыше уставшие ноги. – Мы так здорово погуляли.

– Да уж, зря, – согласилась я, вспоминая жуткую дневную сцену. – Надо было идти с вами.

– Мы обошли все возможные бутики и магазины, перемеряли целую кучу вещей, накупили тонны шмоток. А потом посидели в чудной кафешке на набережной, – тарахтела, не умолкая, Ксюша. – Ой, Софи, мы и тебе кое-что купили. Смотри, какая сумочка, – она достала элегантный клатч из чёрного атласа с большим плоским бантом спереди. – А вот, гляди, какое бельё. Если тебе не понравится или не подойдёт, я себе оставлю.

– Ты купила себе три комплекта и ещё с десяток трусов, угомонись, – засмеялась Натали. – Пусть это будет для нашей Софи, как мы и договаривались. Она ведь болела и пропустила такое веселье. Это ей в качестве утешительного бонуса.