Дом последней надежды (СИ) - Демина Карина - Страница 3

Она поспешно наклонилась, чтобы наполнить небольшую чашу водой.

Поднесла ее к губам.

И голову придержала.

А ведь я и вправду пить хочу, я просто-таки умираю от жажды, вот только каждый глоток дается с боем. И не вода — настой трав, горький до оскомины.

— Пейте, госпожа… исиго сказал, вы должны больше пить… он заговорил травы… он сказал, что если вы увидите рассвет, то будете жить…

…и взял, небось, три золотых лепестка, не меньше. Но, верно, мне было совсем уж дурно, если я решилась послать за исиго.

Будет обидно, если его травы не помогут.

— …Шину велела послать за ним… простите, госпожа, но она так за вас волновалась… все за вас волновались…

…госпожа.

…это хорошо, это значит, что, каким бы мир ни был, я в нем не на самом низу. И золото… я смогла оплатить врача, следовательно, какие-никакие запасы имелись.

— С-свет… — просипела я с трудом, едва не подавившись горечью лекарства. И девочка поняла меня верно. Она споро соорудила гору из подушек, на которую я оперлась, и дважды хлопнула в ладоши.

— Г-госпожа, простите, но исиго сказал, что вам нужно…

…шар светился тускло.

Обыкновенный такой шар, размером с небольшую дыню. Стеклянный. И поставленный на кованую треногу-дракона. Внутри шара плясали пылинки, дракон изгибался под этакой тяжестью, а я… я пыталась понять, как оно светится.

…заряжали в месяц Журавля, и обошлось это удовольствие в целых пять лепестков, можно подумать, у меня под домом клад зарыт. Все норовят обидеть бедную женщину, и исиго-тоши, толстый, с лоснящимся лицом и тонкой мышиною косицей, долго вздыхал и презрительно кривился, пересчитывая серебряную мелочь.

Потом ворковал над ящиком с шарами…

…и клялся, что напитал кристаллы силой до краев, тогда как ныне очевидно, что сжульничал… и ведь не пожалуешься…

Это еще почему?

Я поморщилась.

Жаловаться надо уметь, а подобный обман спускать — это расписываться в собственном бессилии.

— …это жевать, — в рот мне впихнули махонький липкий шарик. — Госпожа, умоляю…

Шарик был горький.

И клейкий.

И я с немалым трудом удержалась, чтобы не выплюнуть его. Вот же… небось, на неочищенной смоле катали, а дамам Верхнего города розовую пудру добавляют для сладости и еще…

Шарик растекся, обволакивая рот. О нет, а мне казалось, что нет ничего хуже топленого барсучьего жира, которым меня в детстве потчевали. Оказалось, что есть.

Я поспешно хлебанула горького отвару.

…и дышать стало немного легче.

— Исиго придет вечером, — затараторила девочка, усаживаясь на ноги.

Она была…

Смуглой. И очень худой. Узенькое личико с плоскими скулами и раскосыми глазами какого-то слишком уж яркого зеленого цвета. Да и переносица… у людей не бывает настолько широкой переносицы. А еще коготков, которые она поспешно втянула, стоило заметить мой взгляд.

— Простите, госпожа, — она наклонилась, утыкаясь лбом в циновки. — Я… слишком много говорю.

Ничего.

Это даже хорошо… глядишь, я и пойму, кто я и где оказалась.

…в доме Тай-ши, который мне, последней из рода Танцующей цапли, остался весьма сомнительным наследством. Единственным наследством, что не сумел разорить никчемный мой супруг, пусть демоны-лао терзают душу его во веки-вечные.

Ничего не понятно.

Я закрыла глаза и открыла.

…с домом позже разберусь, а пока…

Комната.

Небольшая.

Мебель… а вот мебели почти нет. Пол застлан плетеными циновками. Пара ширм. Рисунки на рисовой бумаге… откуда я знаю, что на рисовой? А вот знаю и все… это моя матушка увлекалась, а у меня таланта не хватало.

И усидчивости.

Искусство ти-куэй, рисунка одной линией, требует терпения и сосредоточенности, а я же, Иоко из рода Танцующей цапли, всегда была удручающе непоседлива.

Не отвлекаться.

Подставка с драконом.

Меховые одеяла, от которых пованивало и чистили их, выходит, давненько. Пара деревянных башмаков у двери… и сама-то дверь отнюдь не из дерева сделана, как и внутренние стены. Бумажные? Пусть и зачарованная бумага, но все-таки…

Безумие.

Где я оказалась?

— Зеркало, — велела я, и девочка — надо-таки узнать ее имя, послушно метнулась к плоскому длинному сундуку, который я сперва и не заметила. Она откинула крышку и вытащила длинный футляр, который с поклоном протянула мне.

Зеркало было…

Прямоугольным.

На витой кованой ручке, изображавшей двух танцующих цапель. На раме его переливались алым полированные камни.

— Госпожа, — голосок девочки дрогнул. — Исиго уверяет, что вы выздоровеете и ваша красота к вам вернется…

…она из рода зверошкурых, и отец ее входил в сотню, что охраняла самого наместника. Так, во всяком случае, утверждала потаскушка, приведшая девчонку в дом. И попросила за нее недорого, всего-то три серебряных.

У меня в тот день было хорошее настроение.

…да и служанка нужна была. Я слышала, что зверошкурые выносливы и почти не нуждаются во сне, что же касается натуры их, то оно и к лучшему.

Зверям не свойственно притворство.

А почтительности я ее научу…

…научила.

Но как ее зовут?

…позже.

…мое лицо… я ведь была красавицей, славная Иоко, единственная наследница золотых дел мастера, последний цветок на древе рода…

…ах, какие на меня возлагали надежды!

…и смерть отца нисколько не изменило матушкиных планов. Она сама готовила меня к первому выходу. Покрывало лицо рисовой пудрой тончайшего помола, подводила глаза черной краской, чтобы казались они больше и выразительней.

Рисовала губы алым.

Она обернула мои бедра шелком с вытканными на нем цаплями, символом нашего рода, а после помогла облачиться в праздничный наряд из алой материи…

…на меня смотрела женщина.

Еще не старая, но уже не юная. Она была… пожалуй, по местным меркам и хороша, но я коснулась пухлых губ. Мультяшное какое-то личико с остреньком подбородочком, со скулами высокими… а глаза те же узкие, восточного разреза, только цвет ярко-голубой…

…неестественный.

— Не стоит переживать… — мне опять поднесли чашу с отваром. — Вот увидите, все будет хорошо…

…отвар был горек.

И от этой горечи слезы из глаз хлынули.

От горечи и только.

…я видела сны.

Сны о чужой жизни, такие яркие, такие настоящие.

Круглые зонтики из все той же рисовой бумаги, расписанные змеями и лотосами. Узкую дорожку, что вилась у подножия огромных деревьев, и кроны их, переплетенные друг с другом.

Нежные бело-розовые цветы.

Ветер, что срывал лепестки, укладывая их мне под ноги.

Не мне, но прекрасной Иоко из рода Цапли…

…круглый камень, что чешуя невиданного зверя. И деревянные подошвы башмаков стучат по нему, выбивая собственную музыку.

Я иду.

И матушка держится чуть позади.

Она примерила черное томэсоде[1], которое украшено пятью гербами-камон, а ниже пояса расшито мельничными колесами и черепахами, подвязав его желтым поясом. Она спрятала волосы под вдовий убор.

И зонтик взяла простой.

Благочестивая вдова из хорошего дома. А я…

…не я, но Иоко.

…ее фурисодэ[2] расшито цветами, и пояс-оби стягивает тонкую талию, подчеркивая хрупкость юной невесты. Лицо ее набелено, а брови выведены черною краской. Мамина оннасю[3] долго колдовала над ее лицом, чтобы выглядело оно достойно.

Это высокое искусство.

Одно неловкое прикосновение кисти способно из благородной дамы сделать презренную юдзё…

…кружево света ложится на зонт, украшенный цветущей ветвью. Это опасно, быть цветком среди цветков, легко остаться незамеченной, но не ей…

…мне.

Горбатые мостики.

И тени других невест, которым посчастливилось получить приглашение от Наместника. Мы проходим мимо них, исподволь разглядывая роскошные их наряды. Иные завораживают, особенно то белое, которое надела Ноноки, единственная дочь военачальника ЮЦиня… шелк, расшитый серебром, есть ли что прекраснее?