Египетская сила - Белянин Андрей - Страница 3

– Глупости, она абсолютно недвусмысленна.

– Возможно, они были где-то правы по сути, но не по факту обращения. Бабуля надавала им тумаков, в дело вмешался дворник, потом фонарщик, потом ещё двое прохожих, священник англиканской церкви и…

– И?

– Короче, больница переполнена, сэр, – громко отрапортовал я. – Бабушка дома, лечится виски и передаёт вам пламенный привет.

– Старая закалка, теперь таких не делают, – быстро листая страницы, пробормотал Лис. – У тебя два часа на мастерскую. Потом тренировки с Шарлем, и после ужина мы едем в Британский музей.

– Могу я взять что-то из средств защиты?

– Вряд ли нам это понадобится. Впрочем, возьми электрический фонарь, рогатку и… и… какую-нибудь книжку почитать. Судя по всему, главная опасность для нас состоит в том, что там можно умереть от скуки.

– Думаю, если нам грозит именно это, то мы бессмертны, – хмыкнул я.

Скука, зевота, сонливость, праздность, лень – понятия, несовместимые с кипучим характером моего наставника. Месье Ренар попросту не умел скучать. В этом смысле тонкий английский сплин никогда не мог взять власть над непредсказуемой лёгкостью его игривого французского нрава.

Мне доводилось видеть Лиса в радости, в ярости, в печали, в безумстве, а один раз даже в слезах (когда он сам переборщил с горчицей на яйцах-пашот), но никогда в тоске или в унынии.

Считается, что «близкие к природе» зачастую намеренно забывают или даже стыдятся естественной звериной части своего самосознания. Так вот, месье Ренар, наоборот, из принципа всячески подчёркивал свою оригинальную самобытность, свой исключительный стиль и неподражаемый шарм.

К примеру, на днях он заставил меня прочесть записки безвестного средневекового монаха, обработанные великим Иоганном Вольфгангом фон Гёте, совершенно серьёзно утверждая, что прототипом героя этого литературного произведения послужил его далёкий предок.

И должен признать, что, несмотря на всю грубоватость описываемых нравов, жестокость эпохи, глупость и суеверия большинства участников данного эпохального плутовского романа, я действительно находил некоторое сходство в чертах характера немца Рейнеке, француза Ренье и британца Ренара. Прочтите же и сравните сами!

Но если слепо верить моему учителю, то все, абсолютно все лисы на земле неуловимо похожи друг на друга. Не только внешностью или повадками, но ещё и врождённым авантюризмом, опасно балансирующим на канате меж безобидной шуткой и серьёзным нарушением закона!

По крайней мере, за те почти два месяца, что я служил у месье Ренье, этот баланс легко нарушался в обе стороны немыслимое количество раз.

– С вашего разрешения, сэр, я удалюсь в мастерскую.

Лис кивнул, не отрываясь от книги.

Само по себе помещение мастерской как святая святых нашего просвещённого девятнадцатого века, эпохи электричества и пара, находилось в подвальном помещении двухэтажного особняка благородной семьи Ренаров.

Должен признать, что мой учитель имел достаточные финансовые возможности для оборудования мастерской или лаборатории на самом высоком уровне. Всё необходимое для исследований в области физики, химии, электричества и всего того, что могло считаться сопутствующими процессами, имелось здесь в избытке. А при необходимости тут же докупалось по первой же моей просьбе. Лис ценил и поощрял практическую учёность.

Я с наслаждением надел плотный фартук, крепкие резиновые перчатки, берясь за своё так и не доведённое до конца изобретение. Новая современная полицейская дубинка. Или, как скептически выразился однажды наш дворецкий, НСКПД («не суйся к полиции, дурак!»).

Учитель говорил, что в своё время старина Шарль был участником студенческих беспорядков в Лионе и Париже, так что на своей собственной шкуре знал всю мощь рукоприкладства органов охраны правопорядка. В это невозможно поверить, но наш вышколенный лысый дворецкий в молодости был ярый и отчаянный бунтарь! Я в очередной раз задумался о том, как мало знаю об окружающих меня людях. Но займёмся делом…

Электрический звонок, призывающий меня подняться наверх, прозвучал, наверное, не раньше чем часа через четыре или пять, а время текло просто как песок сквозь пальцы. Мне только-только удалось разобраться с балансировкой дубинки, так, чтобы она могла выстреливать электрическим разрядом, а после выстрела не потерять своей функциональности в самом примитивном применении.

Я поясню, если непонятно.

То есть, если электрический разряд не вырубил преступника, просто добей его с размаху той же дубинкой по башке! И будет тебе как полисмену полное счастье…

Проблема заключалась в том, что нынешняя полиция Лондона была вынуждена (так как находилась под жёстким диктатом определённого лобби в палате лордов) применять в качестве личного оружия лишь короткую деревянную дубинку. Предмет, приносящий мало пользы в реальном бою и уж совершенно бесполезный против преступника, вооружённого палкой, длинным ножом, кастетом, цепью или пневматическим револьвером.

В результате чего наши доблестные бобби попадали в больницу гораздо чаще тех, кого, по идее, должны были сурово задерживать. Мне не хватало буквально пары недель на доработку первого экспериментального образца, который не стыдно было бы показать хоть тому же инспектору Хаггерту. Но времени всегда так мало-о…

– Уже иду, сэр! – прокричал я, надеясь быть услышанным.

Честно говоря, после утренней «разминки» (так это называет наш дворецкий-костолом) меня не особенно тянуло к дневным тренировкам. Хотя должен заметить, что если ранее бывший военный дрался молча, то последние шесть-семь дней он болтал не затыкаясь.

На французском, разумеется! Даже учителя, что преподавали нам основы иностранных языков, помнится, и то делали это не в такой экспрессивной манере.

С другой стороны, если в английской школе для мальчиков за год я сумел выучить только «бонжур», «пардон» и «вуаля», то здесь уже на третий день драк с разговорчивым Шарлем я вдруг осознал, что понимаю как минимум треть из того, что он говорит! Это было практически невероятно. Кто же способен учить иностранный язык, когда он сопровождается оплеухами и тумаками?!

Старый дворецкий буквально вбивал в меня каждое слово кулаком или пяткой. Не представляю, как у него это получалось и каким таинственным образом всё это трансформировалось в моём мозгу, однако на последней тренировке я умудрился громогласно послать его к чёрту на чистейшем французском без малейшего акцента!

– К вашим услугам, месье, – на восточный манер поклонился я, выходя из мастерской.

– Хозяин ждёт, – сухо обронил дворецкий, освобождая мне дорогу.

– Что ж, выходит, тренировок сегодня не будет?

Если я и показал напускное разочарование, то самую чуточку. Однако, на мою голову, бдительному Шарлю хватило и этого. В следующее мгновение я кубарем летел по коридору в гостиную, подгоняемый размашистыми точными ударами ног старого боксёра.

Молчание – золото! В этой простенькой истине мне приходилось убеждаться практически ежедневно.

– О, Майкл? – искренне обрадовался месье Ренар, когда я пыльным клубком вкатился в гостиную, едва не врезавшись спиной в камин. – Присаживайся, ужин стынет. Через полчаса мы должны покончить с чаем и направиться в музей.

– То есть, сэр, мы действительно идём слушать ночные шорохи мумий?

– Сам в шоке, – честно признался мой учитель. – Но джентльмен обязан держать слово. Или у тебя есть какие-то сомнения?

– По поводу «держать слово»? О нет!

– А по поводу чего есть?

– Ну, мне представляется неким лёгким кретинизмом поход на египетскую выставку с целью послушать звуки, шорохи, скрипы ради успокоения инспектора Хаггерта.

– Мальчик мой, иногда ты даже больший англичанин, чем весь британский парламент в целом. Не стоит быть таким занудным. Или тебе необходима ещё одна прививка веселья от юной племянницы нашего Шарля?

Мне оставалось только рухнуть на колени, молитвенно сложив руки перед грудью. Что угодно, только не милая мадемуазель Кристи, увольте, лучше застрелиться на месте, выпить пинту яду или убить себя головой об стену. Делайте со мной всё что хотите, только не бросайте с размаху в этот колючий розовый куст…