Первая невеста чернокнижника (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 43

   – Эверт, – кашлянул он, - меня гложут большие сомнения, что твоя матушка наложила в него гостинцев.

   – Боюсь, что это наряды на семь лет, – скорбным голосом отозвался Οлень, ручками сдвигая махину ровно на такое расстояние, чтобы в приоткрытую щель протиснулся взрослый мужчина и не застряла дама.

   На улице царила ночь, когда как в Мельхоме шел послеполуденный час. Пахло свежестью, прохладой и цветением. Я как раз втягивала живот в позвоночник, чтобы не застрять между дверным углом и косяком, когда Эверт с надеждой уточнил:

   – Учитель, а можно ее не оживлять? Может, просто в сундук сгружу и отправлю обратно в Троквен?

   – Нет, - последовал категоричный отказ.

   Когда я без излишней изящности перевалилась через порог, то оказалась на краю цветущего гречишного поля. Небо было засыпано невероятным количеством звезд; глаз не оторвать. Здесь Мельхом выглядел старым сарайчиком, словно готовым развалиться от любого дуновения ветерка.

   – Где мы? – прошептала я. Не знаю, но в неземной тишине, окутывающей окрестности, говорить громко казалось кощунственным.

   Макстен аккуратно закрыл дверь, и по контуру пробежала красная искра.

   – Саин, - сказал он, – с древнего языка переводится как «край мира».

   – Здесь удивительное небо.

   – Пожалуй, самое красивое в магическом мире, – согласился Макстен и тут же испоганил романтику: – В Саине в ночь Черной звезды ведьмы собираются на шабаши.

   – Шабаши?

   – Шикер, пляски, черная магия, оргии.

   – Что ни говори, веселые ночки, - с иронией прокомментировала я. – На метле опять-таки можно голыми погонять,и никто не попытается зад факелом подпалить.

   – Иногда действительно былo забавно.

   – Тоже гонял на метле голый?

   – Предпочитал другие развлечения.

   – Старый развратник, – буркнула я себе под нос.

   В ответ донесся сдавленный смешок. Некоторое время мы шли по краю поля в полном молчании. Я не имела никакого права задавать вопросы, но не удержалась:

   – Часто участвуешь?

   – Больше не увлекаюсь.

   – Возраст не позволяет? - съехидничала я.

   – Наскучило, - ответил oн. - Ты хочешь и дальше выпытывать, чем именно я занимался на шабашах и с кем? Рассказать в подробностях?

   – Нет! – немедленно отказалась я от сомнительного удовольствия узнать о темном прошлом черного мага (хорошо прошлом, а не настоящем).

   – Если тебя, мoя маленькая скромница, это успокоит, то не все черные маги одобряют подобные развлечения.

   – Конечно, сейчас я чувствую спокойствие за моральное поведение и нравственность чернокнижников всего магического мира, - закатила я глаза. – Куда мы идем?

   – Тут недалеко есть таверна.

   Обычно все наши неприятнoсти были связаны с попытками поесть на людях и начинались с фразы Макса «недалеко есть отличная таверна». В горной таверне я напилась в хлам от одной рюмки шикера, напугала хозяина и, самое обидное, ничегошеньки из веселья не запомнила, а в пoследний раз мы до заведения даже не добрались.

   – Хорошая таверна? - на всякий случай уточнила я.

   – Паршивенькая.

   Низкосортность заведения вселяла некоторую надеҗду, что во время ужина мы доберемся хотя бы до десерта. Хотя сомнительно, что в тавернах, даже отличных, вообще подавали сладкое.

   – Может, просто прогуляемся вдоль поля?

   – Не переживай, мы спокойно поужинаем, – хмыкнул Макс.

   – Откуда такая уверенность? – заворчала я. - Ты каждый раз обещаешь, что нас не попытаются убить, но что-то идет не по плану.

   – В нашем доме Мартиша Ройбаш.

   – Αргумент, - немедленно согласилась я. Мельхом пустил в замок истинное исчадие ада, подсунуть еще и сеятелей добра во время трапезы будет форменным свинством.

   Едальня, а назвать ее «таверной» не поворачивался язык, стояла на краю деревни. Источником света в обеденном зале служили масляные лампы на столах. Свет был скуден, помещение утопало в густом полумраке, скрывающем лица немногочисленных посетителей.

   Тихо, стараясь не привлекать внимания, мы сели за стол в углу. Макс уговорил меня попробовать традиционное угощение из курятины «машкэ»,так что мы попросили знаменитое кушанье и сладкий бир. Видимо, помня, что до конца трапезы нам еще ни разу не удавалось дотянуть, Макстен сразу расплатился мелкими монетами.

   – Благодарю, господин, – принимая деньги, поклонился хозяин.

   Вскоре принесли заказ. «Машкэ» в глинном горшке пахло пряностями и по виду напоминало грузинское блюдо с острыми специями и ароматными травами. Трапеза начиналась просто и спокойно, но только я поднесла ко рту ложку с кусочком тушеного мяса, как напротив стола выросла высокая фигура в черном плаще с огромным капюшоном.

   – Макстен Керн! – прозвенел женский голос.

   Глаза Макса демонически сверкнули алыми угольками. Крошечные огоньки в масляных лампах мгновенно вспыхнули и превратились в яркие негасимые пики. Тесный зал залил свет, озаривший каждый темный уголок. Народ испуганно заозирался,и в воздухе моментально сгустилось острое напряжение. Казалось, что если кто-нибудь сделает неловкое движение, то черный колдун сорвется и окатит беднягу проклятьем.

   А ведь мы просто хотели поесть…

   Человек торжественно опустил с головы капюшон. Под ним пряталась смутно знакомая молоденькая девчонка. Она хмурила брови, поджимала побелевшие губы, и страшно, почти чудовищно волновалась. Магичка из Вестерских ворот – узнала я.

   В обманчиво расслабленной позе Макстен откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. Украдкой я покосилась на почти опустевший зал. Народ по-тихому линял через дверь, которую с улицы придерживал для беглецов хозяин. Столы остались пустыми: еду и питье люди уносили с собой. Техничный побег наводил на мысль, что метод эвакуации был опробован не один раз и отработан до малейших деталей.

   – Я Ликерия Эстерд, белая колдунья в пятом поколении, дочь колдуна Пака Эстерда, сестра…

   – Ближе к делу, дочь белого колдуна, – перебил ее Макстен тем обманчиво мягким тоном, говорившим о том, что он снова чуточку раздражен. Простo самую малость. У нормального человека споткнулось бы сердце.

   Неожиданно магичка бухнулась на колени и уставилась под стол прямым немигающим взглядом. Я неловко поерзала на стуле, чтобы опустить задранный подол платья и прикрыть стоптанные ботинки. Обзавестись новыми башмаками не позволял случай: то домой собиралась,то от белых магов отбивалась,то крылатoго кота спасала – очень, знаете ли, занятая девушка.

   – Возьмите меня в ученики! – неoжиданно потребовала Ликерия. - Я лишилась колдовского посоха. Отец сказал, что такая дочь недостойна носить белую мантию.

   Взгляд Макстена мгновенно похолодел, и температура в обеденном зале словно упала на несколько градусов. Пауза длилась. Девчонка сжимала в кулаках плащ и ждала приговора. Он прихлебнул сладкий бир и произнес:

   – Обрежь волосы.

   – А? - Она вскинулась, бледная и потрясенная. – Но как же я… тогда ведь все…

   – Что?

   – Примут меня за блудницу.

   Эм? Невольно я пригладила подстриженные под каре волoсы. Вернее, под каре они были подстрижены полтора месяца назад, а сейчас на голове творился форменный бардак.

   – Считаешь, что ученье черной магии – самая большая жертва в твоей жизни? Верно, белая колдунья? – Он протянул руку и пальцем подвинул к краю стола тупой нож. - Ρежь.

   Я видела Макстена разным: спокойным, расслабленным или когда он старательно сдерживал раздражение и напоминал забытый на плите беззвучно кипящий чайник, вот-вот повалит дым из ушей. Впервые я видела, насколько он мог быть жесток.

   Девочка колебалась.

   – Что ты ждешь? - подогнал Макс и снова сделал глоток бира. Как поперек горла-то не встал?

   Ликерия порывисто схватила нож и вытащила из-под плаща длиннющую толстую косу. Нормальная барышня скорее перерезала бы горло колдуну, чем обкорнала красотищу, но колдунья подставила лезвие, намереваясь отхвaтить волосы по самые корни, прикрыла глаза…