Сын якудза (СИ) - "новый_волк" - Страница 4

- В общем… я погорячился.

Меня это немного смущало. Наконец-то мы общаемся, а я только и делаю, что высыпаю на него ведро за ведром с помоями. Я сам не понял, куда делась моя недавняя злость.

- Мы разберемся с этим, - сказал я. – Прости.

Со смирение в душе я направился к запасному входу. Рюноске схватил меня за плечо и развернул к себе.

- Не совершай опрометчивых действий. Если это то, что ты думаешь, вам не справиться с этим. Даже если этот твой Сакуразука – очень предприимчивый парень.

Рюноске был либо чрезвычайно мудрым, либо тем, кем его считали все. В этот момент я понял это. И почему-то впервые мне не верилось, что он настолько проницателен, что способен понять все слету. Ощущение реальности навалилось на меня внезапно и вызвало прилив страха. Я кивнул и аккуратно высвободился из-под его руки. Кажется, и это действие было верно растолковано. Рюноске слабо улыбнулся уголками губ, немного тоскливо, немного хищно. Эта улыбка являлась мне во снах, искажалась и приобретала новый смысл. После этого разговора я больше не предпринимал столь рьяные попытки завести дружбу с Рюноске Такеда.

========== Часть 3 ==========

Я думал о том, что собой представляет Рюноске Такеда. Все думал, думал, думал, переворачивал мысли в голове, как блин, который провел на сковородке слишком много времени, а частая смена положения его уже не спасала. Пришла пора отбросить мучительные терзания прочь.

Мы решали наши проблемы в «Дзюбей». Сакуразука сказал, что со всем разберется, когда в двери лапшичной зашли двое мужчин. Они не выглядели необычно, поэтому я не сразу понял, кто они такие. Я был идиотом. Сакуразука долго разговаривал с ними, сидя за дальним столиком после закрытия. Он протянул им конверт, в котором были деньги – днем я видел, как Саку-сан достает эти деньги из кассового аппарата, а потом кладет в белый непроницаемый конверт, а сейчас очень удивился и сразу все понял.

- И как часто он собираются наведываться сюда? – спросил я после, уже смиренно, хотя я абсолютно не был согласен с тем, как обстоят дела.

- Так ты все понял. Каждые две недели, но, думаю, как только они поймут, что я не собираюсь дурачить их, визиты станут реже.

- Только суммы больше, - добавил я.

Саку-сан с отчаянием посмотрел на меня и кивнул. Сейчас только мне он может довериться. У него нет ни жены, ни детей, так что кроме меня его некому поддержать. Я вознамерился всеми силами помогать Сакуразуке, будь то просто работа с клиентами.

- Я плачу за защиту, - сказал он после долго молчания.

Ему проще так думать, - сделал вывод я. Мы сидели на стойком бок обок. Саку-сан выглядел подавленным, пусть и старался держаться молодцом.

- Со временем все образумится, - продолжал он убеждать себя.

Я кивнул.

«Дзюбей» стала его любимым детищем, и теперь кто-то гнусный использует ее в своих грязных целях и отрывает кусок за куском. Ребенок страдает и истекает кровью, а Саку-сан старается залатать раны наспех тем, что найдет. И вправду оставалось только надеяться на лучшее.

- Выпьешь, Тецуя? – предложил Сакуразука.

Я усмехнулся.

- Я несовершеннолетний.

- Ну, ты же не выдашь меня?

Мы распили бутылку саке, немного побродили по окрестностям, поговорили. Саку-сан поблагодарил меня, и мы разошлись.

На следующее утро болела голова, я чувствовал себя таким разбитым, что не хотел просыпаться. События прошедшего дня навалились на меня с новой силой. Я позвонил Сакуразуке и спросил, не хочет ли он, чтоб я пришел в этот раз на полный день. На что Саку-сан ответил, что не хотел бы стать виновником падения уровня моей успеваемости, на что я парировал, что там и падать-то уже нечему, что я все же преувеличил, потому что оценки у меня были чуть выше среднего – я вполне мог рассчитывать на приличный колледж, если немного подтянусь.

Весь день я чувствовал себя разбитым. С тем же успехом я мог вообще не приходить в школу. На первой же перемене я вызвал Рюноске, пытаясь не думать о последствиях, попросил его рассказать все, что он знает о якудза. Все, что он может поведать.

- Хочешь решить все проблемы сам? – спросил тот, умело уходя от ответа. Я же не мог грубо оборвать его, ведь в конце концов его внимания я сам желал. С другой стороны, Рюноске являл собой существо настолько для меня загадочное, что мне тяжело было решить, могу я ему довериться или нет.

- Это не твое дело, - отвечал я.

- О, - театрально протянул Рюноске, - висельник просит у меня веревку и мыло.

Мы посидели молча. Я успокоился и переосмыслил его слова. Пожалуй, он был прав, отказываясь брать на себя ответственность.

- Я всего лишь хочу помочь Сакуразуке.

- Он славный парень?

- Он замечательный.

- Он нравится тебе.

- Конечно.

- По-другому.

Рюноске открывался мне всё с более неожиданной стороны. Его нерасположенность к общению обратилась в открытость, балансирующую на грани с фолом.

Я раскраснелся.

- Он как брат. Это же Сакуразука.

- Мм, - выразительно протянул Рюноске. Выражение его лица сделалось хитрым, будто он насмехается надо мной.

- Не шути со мной, - проворчал я.

Он добродушно похлопал меня по спине и поднялся, лениво потянулся, как кот, и обратился ко мне:

- Идешь?

После разговора с этим парнем на душе стало спокойнее. Я понял, что будет правильнее для меня сейчас.

- Нет. Займусь суицидом, раз палач отказался рубить голову.

- Ну, удачи, - глухо отзывался Рюноске и удалился.

Несколько дней я наблюдал за Саку-саном. Обеспокоенный, загнанный в угол. Он явно не мог смириться с тем, в каком положении теперь оказался. Каждый вечер он, извлекая из кассы выручку, откладывал довольно крупную сумму, чтоб потом отдать ее. Я видел это и ничего не мог сделать. Чувство собственной беспомощности сводило меня с ума.

В конце недели пришел парень в странном прикиде, на нем была надета яркая рубашка с коротким рукавом, один край заправлен под ремень брюк, другой – торчит. Этот парень вел себя очень грубо, Саку-сан терпеливо сносил это, а когда мы остались одни, он изъявил желание напиться.

- Я не такай сильный, Тецу, - сказал он.

Мы сидели за ближним к стойке столом. На двери висела табличка с надписью «Закрыто».

Я не знал, как подбодрить хозяина.

- Можно заявить в полицию, - предложил я, хотя понимал, что это не самая удачная идея.

Если дело и выгорит и полицейские арестуют этого парня, на его место придет другой, а Сакуразуке не поздоровится.

- Все бесполезно.

Саку-сан стал часто выпивать в конце рабочего дня, и меня это беспокоило.

- Саку-сан, может, хватит, - я забрал у него стопку.

Он посмотрел на меня с пониманием, но не только. Еще в его взгляде читалось смирение. Будто он уже обречен.

- Это не решит проблемы.

- Но приглушит эмоции.

- Вы должны бороться. В первую очередь с самим собой. Если вы не будете сильным, то никто не сможет защитить «Дзюбей».

- Посмотри на меня, Тецуя. Я молод и одинок, у меня нет связей, нет семьи, способной поддержать меня. «Дзюбей» была моей семьей.

- Она все еще ваша семья.

- Теперь она, как упавшая ваза, у которой появилась трещина.

- Даже вазу можно починить. «Дзюбей» куда крепче, чем кажется. Вам ли этого не знать.

Саку-сан помолчал. Он смотрел на свои руки, лежавшие на столе. А потом повернулся ко мне.

- Спасибо, Тецуя. Не знаю, как справился бы, не будь тебя рядом.

- «Дзюбей» дорога и мне тоже. И Вы. Если я хоть что-то могу сделать…

Грубоватая рука похлопала меня по плечу.

- Ты делаешь больше, чем сделал бы любой другой.

Мы привели в порядок зал, прибрались на кухне. Расстались на грустной ноте, весь вечер я думал над тем, какой толк хозяину может быть от меня. «Дзюбей» для меня как второй дом. Сакуразука – как дальний родственник. А родственников не бросают в беде.