Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - Мамаева Надежда - Страница 18

В итоге Йон подумал, что надо бы меня выгнать на берег и как следует расспросить, но прогавкать это в волчьей ипостаси было слегка затруднительно. Я же, вместо того чтобы «выгнаться из воды», заставила честного оборотня нахлебаться ила.

Хотя, на мой взгляд, он мало наглотался. Иначе не зубоскалил бы за троих все время, что мы завтракали. Я, завернувшись в плащ, осторожно ела разогретое на огне мясо. Брок, жуя, рассказывал, как стал заложником клятвы. Йон от души смеялся над описанием того, как маленькая несчастная воришка носилась с вертелом по поляне.

— Значит, долг… — задумчиво подытожил оборотень.

— Он самый, — нехотя подтвердил дракон и смерил меня угрюмым взглядом.

— Поведешь ее к кнессу? Рехнулся? Да тебя же располовинят, едва ты войдешь в ворота, — накинулся Йон на Брока. — Ты вообще о чем думал, когда клятву давал?

А потом с молниеносной скоростью Йон повернулся ко мне:

— А ты, девка, вообще без мозгов? Знаешь же, что владыка Верхнего предела свою печать в крепостную стену впаял, чтобы та любого дракона убивала, и о подобном просишь.

Иногда от выпадов теряешься, порой — чувствуешь обиду, но вот Йону удалось редкое — он меня разозлил. Окончательно.

— Значит, так, шкура. Первое. Я тебе не девка. Госпожа, уважаемая, Лекса — на худой конец. Но не девка!

Потом вспомнила, что оборотень — тот еще стервец, способный опошлить даже самую невинную фразу, и добавила:

— И уж точно не баба. Второе: если я не дойду до этого вашего долбаного кнесса, то, извини, умру сама. От такой же клятвы, чтоб ее!

Йон, пока я говорила, смотрел на меня удивленно, Брок же — заинтересованно. Словно нашел новый кусок сложной мозаики и прикидывал, под каким углом его уложить, чтобы он вписался в рисунок.

Но как только моя запальчивая речь закончилась и я дернула плечом, фибула, скалывавшая края плаща, расстегнулась. Взгляды Брока и Йона сошлись в одной точке. Увы, это было не лицо. Чуть ниже. Но если я сначала наивно полагала, что двух мужчин может столь сильно заинтересовать девичья грудь, то я глубоко заблуждалась.

Мое украшение, оно же ярмо змеевидное, до этого металлическое, вдруг заскользило по шее. А потом и вовсе приподняло голову и зашипело.

— Ты подумал о том же, о чем и я? — хрипло спросил Йон у дракона, неотрывно глядя на ожившую печать.

Я лишь сглотнула. Змея высунула язык, который тут же затрепетал, словно пробуя воздух.

— А я все гадал, что мне твой шейный обруч напоминает… — Лицо дракона закаменело.

— Кнесса Раана. Вот так встреча! — процедил шкура, глядя на меня. — Теперь понятно твое стремление добраться до Верхнего предела. У жениха под боком всяко лучше, чем среди диких лесов. А привязала Брока клятвой, чтобы полюбоваться его отсеченной головой, когда он будет проводить тебя сквозь крепостные ворота?! — скорее не спрашивал, а утверждал оборотень, и под конец припечатал: — Ну ты и стерва!

В словах перевертыша было столько яда, что стая скорпионов нервно щелкала клешнями в сторонке. Зато змея конкурента по нейротоксинам терпеть не собиралась и угрожающе зашипела. Я же старательно отыгрывала труп с рептилистой удавкой на шее: не шевелилась и даже не дышала.

Змеевна заскользила по моей коже и напружинилась, будто готовилась для броска.

— Не провоцируй кнесскую печать, — вкрадчивый голос Брока стал неожиданностью и для меня, и для оборотня. А потом дракон и вовсе не заговорил, а зашипел.

Звуки, столь чуждые человеческому уху, как ни странно, подействовали успокаивающе. Сероузорная, внемля своеобразной колыбельной ящера, даже расслабилась. Во всяком случае, мышцы ее живота уже не были твердокаменными. Через минуту они и вовсе стали медленно, ритмично сокращаться. Будто рептилистая печать только что проглотила мышь и сейчас усердно пыталась ее переварить.

Я позволила себе сглотнуть, когда почувствовала, что змея стала неподвижной и начала тяжелеть.

— Ч-ч-что это было? — выдавила из себя, осторожно прикрываясь полой плаща.

— Это у тебя стоит спросить, Раана. — Блохастый, не тявкнувший ни звука после того, как Брок его осадил, вновь подал голос. — Простые украшения не способны оживать. Только кнесские печати могут по своей или хозяйской воле становиться то металлом, то обычными земными тварями. И у каждого повелителя знак власти свой: у кнесса болотников — в виде тритона, а у владетеля равнинных земель, твоего отца, — змея.

Возразить я не успела, меня опередил дракон.

— Она не кнесса, — задумчиво заявил ящер и пояснил: — Печать не родная, она не умеет ею управлять. К тому же я успел убедиться, что Лекса, — мое имя он выделил особо, — родом точно не с равнин.

— И как же ты в этом убедился? — Йон и не думал сдаваться. — Или она заверила тебя жаркими ночными стонами?

Кулаки Брока побелели, на скулах заходили желваки. Йон тоже смотрел с вызовом.

Эти двое были больше, чем просто друзья. Побратимы. Но сейчас каждый из них стал для другого и обвинителем, и судьей, а через пару мгновений мог оказаться палачом.

Я не понимала всего, но из обрывков разговоров, отношения Брока к людям, поведения оборотня складывалась безрадостная картина.

Кнесса, умирая, пожертвовала жизнь и силу, притянув меня, чтобы я стала курьером. Раана должна была сама отдать печать стражу Верхнего предела, своему жениху, надо полагать (если только слова Йона не ложь). Получается, что эта печать — и есть что-то вроде приданого? Только если у обычной девушки приданое идет довеском к ней самой, то в случае с кнессой, скорее, она шла дополнением к печати. Ее последние слова «сохрани мир»… Видать, змеевна — весьма ценная штука, а брак должен был стать династическим.

Но это — лишь мои предположения. Для точных выводов пока было слишком мало данных. А если не поторопиться, то два моих источника информации могут засохнуть. В смысле, сдохнуть, сломав друг другу что-нибудь, а с учетом того, что оба, судя по всему, воины, поломка может быть весьма качественной…

Вот только встревать между молотом и наковальней одной хрупкой мне — не лучшая идея. Расплющат и не заметят. Поэтому я выбрала роль не столь травмоопасную, но дюже тяжелую, особенно если отыгрывать ее в женском коллективе. Ведь умной девушке сложно быть дурой хотя бы потому, что вокруг слишком много конкуренток. Но, на мое счастье, в лесу девушек не было, а вот два злых мужика — имелись.

— А я и не знала, что оборотни — озабоченные математики, — невинно захлопала ресничками. Губки, сплетенные в бантик, и смущенный румянец на щеках также наличествовали.

Оба синхронно повернули головы в мою сторону.

Один взгляд прожигал. Второй — окатывал ледяным презрением.

Они ненавидели меня и тем не менее готовы были биться. Каждый — отстаивая свою правду. Блохастый — пытаясь злой насмешкой образумить побратима, связавшегося со стервой и верящего ее лжи. Дракон — доказывая кулаками, что ненавидит людей и никогда не опустится до того, чтобы возлечь с человеческой женщиной.

Вот только моя идиотская реплика именно своей несуразностью заставила этих двоих отвлечься.

— Что? — вопросил Йон по праву оборотня, на которого возвели счетоводческую напраслину.

Я же, пользуясь тем, что у меня бенефис, продолжила сладким, честно сплагиаченным у Лики Южной тоном:

— Ну хорошо, просто озабоченные. Но если тебя послушать, так мы с Броком только и делали, что всю ночь уравнение решали.

— Это какое же? — подозрительно осведомился уже дракон.

— Такое, в котором нужно отнять одежду, прибавить горизонтальную плоскость, разделить ноги и вовремя извлечь корень, чтобы не было удвоения!

Надо сказать, требуемого я добилась. Йон больше не желал начистить забрало побратиму. Он просто хотел свернуть шею. Правда, на сей раз мне.

— И откуда такие познания в счете у невинной кнессы, о чьей добродетели споет любой менестрель, которому задарма поднесут чарку? — с издевкой осведомился блохастый.

— Оттуда, откуда родом твое богатое воображение, родившее мысль, что я кнесса, — не осталась в долгу.