Арахна
(Рассказы о пауках. Том I) - Голембович Вацлав - Страница 41

— Ну — и что же дальше?

Я поднялся в комнату, выходящую на лабораторию. Кажется, никто не обратил внимания, что окна почти соприкасаются. Будь окно лаборатории побольше, в нее нетрудно было бы перескочить из комнаты.

— Так что ты там нашел?

— Источник таинственного света.

— И что это было?

— Спичка! Надеюсь, ты согласишься со мной, что зеленые пауки не пользуются спичками. Вывод: в ночь убийства в комнате находился какой-то человек. Он зажег спичку, и ее огонек заметил Джеймисон. Имелись и определенные следы, которые поначалу меня сильно озадачили. Подоконник был покрыт густым слоем грязи; судя по отметинам на нем, на подоконник клали доску. Иными словами, доска была размещена поперек комнаты. Штукатурка в углу облупилась и усеивала пол. На полу я заметил еще один след: там как будто стояла коробка, которая поддерживала другой конец доски. Следующее открытие оказалось еще более интересным. Я нашел на подоконнике и с внутренней стороны рамы отпечатки пальцев — между прочим, перед уходом я их стер. Кто-то вошел в комнату через окно!

Но я вспомнил, что окно было закрыто, прежде чем я начал его осматривать. Значит, таинственный посетитель закрыл его за собой. Его пальцы были измазаны кровью — как же тогда он открыл окно снаружи, что было не очень легко, и не оставил никаких следов на створке? Я предположил, что он открыл окно изнутри.

Далее я вообразил гипотетического убийцу: он проник в последний дом на Спиндл-лейн и оттуда в лабораторию, убил профессора, вернулся через окно и зажег спичку — на не остались следы крови. Зачем он вернулся в комнату и каким образом добрался до окна лаборатории? Я вновь осмотрел лабораторию (меня впустил охранявший ее знакомый полицейский) и выяснил два момента. Первое: окно лаборатории невозможно было открыть снаружи. И второе: на подоконник клали доску, ту самую доску, что использовалась для какой-то таинственной цели!

Исходя из этой теории, мне сразу стало очевидно, что доску можно было установить, только протянув ее из окна дома в окно лаборатории. И тут меня осенило. Убийца, как и я, вошел в дом со стороны реки! Откуда он взял доску? Привез на лодке! Не забывайте, все это было лишь предположением, но я решил остановиться на этой мысли.

Я продолжал осмотр лаборатории и различные факты, в свете новой идеи, стали складываться в систему. Возьмем ужасные следы непонятного убийства, что навели на нас такой страх при первом посещении лаборатории. Они казались не такими уж необъяснимыми, если считать их оставленными намеренно, а не случайно! Отпечаток руки на потолке, казалось бы, свидетельствовал, что убийцей являлось насекомое. Но подобный след мог легко оставить высокий человек, взобравшись на стол! Это поразительное открытие, в сочетании с запертой дверью и невозможностью войти в лабораторию со стороны двора, привело меня к правдоподобной разгадке тайны.

Тщательно продуманные детали указывали на умысел. Самым важным было то, что исчезнувший профессор запер дверь. Кто мог знать, где он будет находиться ночью? Почему профессор не пытался убежать через дверь — как ты помнишь, ключ торчал в замке? Как случилось, наконец, что его крики о помощи не разбудили всю Спиндл-лейн?

Эти мысли легли в основу второй части моей теории. Доску, предположил я, использовали для выхода из лаборатории! Мои окончательные заключения были следующими:

Профессор Брейм-Скепли проник в дом на Спиндл-лейн со стороны реки. Он приплыл на лодке, которую арендовал у Лонга. С собой он привез доску и какую-то коробку либо ящик. Доску он установил между окнами, а ящик оставил в доме. Затем он вернулся в лодку, отплыл и высадился немного поодаль. Как мы уже знаем, он прошел во внутренний двор, вошел в лабораторию и запер дверь. В лаборатории он разбил все стеклянные сосуды, сорвал окно с петель и оставил странные следы и отметины, которые завели всех в тупик. Книга в световом фонаре и ланцет в перегородке были финальными художественными штрихами, созданными гениальным умом. Время приближалось к часу. Желая удостовериться, что его аппарат для создания иллюзии паука готов к действию, он прополз по доске из лаборатории в дом и зажег спичку. Огонек заметил Джеймисон. Будь он не так труслив, весь план бы провалился.

Профессор, должно быть, с нетерпением ждал появления Джеймисона. Наконец тот постучался. Профессор улегся под лампы — все шло по плану. Джеймисон забрался на мусорный ящик, заглянул в окно лаборатории и помчался за лестницей, что мог бы предвидеть любой разумный человек. Тем временем профессор разбил лампы, вновь прополз по своей доске в дом и втянул доску за собой.

Я слушал, затаив дыхание, но теперь поневоле спросил:

— А паук?

— Все очень просто! — ответил Харборн. — Позволь-ка.

Он потянулся за кожаной сумкой, расстегнул ее и достал… волшебный фонарь!

— Что? — воскликнул я. — Волшебный фонарь?

— С приложением кинематографического аппарата! Вот и пленка. Пребывание в реке не пошло ей на пользу. Какой- то южноамериканский паук, не так ли? Красивая окраска ярко выделяется на черном фоне. Доска, лежащая на подоконнике и перевернутом ящике, служила подставкой. Когда Джеймисон взобрался на лестницу, он смотрел на лабораторию с юго-востока. Изображение проецировалось в северо-западный угол из окна дом на Спиндл-лейн через узкую улочку и открытое окно лаборатории.

Луч скрывала перегородка, и привратнику было видно только странное изображение — хотя, если бы он забрался повыше, он заметил бы этот световой луч, пересекающий Спиндл-лейн. Знакомый нам по таким демонстрациям круг света был ловко скрыт путем использования прозрачного изображения на непрозрачном фоне. Затем профессор вышел из задней двери, подтянул к себе лодку с помощью заранее привязанного каната и поплыл вверх по течению. Там он вернул лодку и утопил свой аппарат. Волшебный фонарь он, вероятно, прятал под шубой, когда говорил с Джеймисоном.

Я пораженно смотрел на Харборна.

— По-видимому, ты удивлен, — с улыбкой сказал он, — но на самом деле во всем этом нет ничего особенного. Я не стал докучать тебе мелкими деталями, которые подкрепили мои выводы, как и рассказом о втором падении в реку по выходе из дома. Но мое решение загадки оставалось лишь правдоподобной гипотезой, пока по счастливому наитию, рожденному одним только воображением, я не стал искать и в конце концов нашел аппарат. Ты собираешься спросить, где я его обнаружил. Отвечаю — в том глубоком провале близ прокатной станции Лонга, где Джимми Бейкер поймал прошлым летом большую рыбину. Брейм-Скепли — человек с развитым логическим мышлением, и я подумал, что он отправится вверх по течению, зная, что на реке собираются чистить дно. Аппарат ему нужно было утопить в глубоком месте, чтобы его не унесло течением.

Остаются еще один-два пункта, которые нуждаются в прояснении. Запас крови не представлял непреодолимой трудности для физиолога и… черт побери!

Он внезапно сунул руку в сумку.

— Это резиновое колечко от бутылки с содовой, искусно укрепленное на рукоятке трости, объясняет таинственные следы. Но главной загадкой является цель этого маскарада и причина исчезновения профессора.

— Мне кажется, — сказал я, — что я могу выдвинуть одно предположение. Он обнаружил ошибку в своей теории, но отступать было поздно. Стремясь сохранить незапятнанной свою великолепную репутацию, он и придумал этот сложный способ скрыть ошибку и одновременно уничтожить лабораторию.

— Я пришел к такому же выводу, — согласился Харборн. — Вот почему я тщательно скрыл немногие оставленные им следы. От этой красивой сумки с красноречивыми инициалами «Д. Б. С.» тоже придется избавиться. Свои умозаключения я собираюсь оставить при себе, мир же имеет полное право считать, что профессора Брейма-Скепли унесло неведомое насекомое!

Так была поставлена точка в этой истории. Профессор Брейм-Скепли продолжает где-то под новым именем блестящую научную карьеру, в то время как Харборн великодушно позволяет миру заблуждаться.