Арахна
(Рассказы о пауках. Том I) - Голембович Вацлав - Страница 34

Мне мало известно о том, что узнал от меня царь пауков. В свете последующих открытий я могу предположить, что он получил очень сжатую и точную информацию о внешнем мире. Сквозь серый туман, окутывавший сознание, до меня долетали лишь обрывочные картины.

Я сидел над книжкой и учил буквы. Со мной была девочка постарше. Я с детства не видел ее и годами не вспоминал о ней, но сейчас передо мной ясно, как цветные рисунки в книге, возникло ее лицо со всеми веснушками. Затем видение исчезло и снова сгустился серый туман. Потом я шел по оживленной городской площади. Я узнал Таймс-сквер в Нью-Йорке. Я остановился и заговорил с другом, шедшим навстречу. Эта встреча произошла много, много лет назад, понимаете? Пока мы разговаривали, во мне бродили мысли настоящего каннибала. Я страшно жалел, что не могу вцепиться ему в горло и сожрать его, а между тем, этот человек был лучшим из друзей, какого только можно пожелать. Я не мог понять, как не воспользовался такой чудесной возможностью. Бродить целыми днями по городу, среди толп замечательной пищи, и ни разу не угоститься, хотя добыча — вот она, рядом!

Туман сгустился. Я понял, что то были мысли царя пауков.

Я сидел в библиотеке и читал — читал о людях. Другие люди проходили мимо, садились рядом, приносили мне книги. Во внешнем мире столько еды! Скорее туда! Никогда больше не стану коситься на соседа: он такой аппетитный, такой питательный, вкус у такой него особенный, и никакое животное с ним не сравнится! Вперед, в охотничьи угодья, где мяса хватит на всех!

Но о чем это я? Все это ложь. Нет ни людей, ни библиотек, ни книг. Ничего, кроме необъятного моря облаков, водоворотов испарений, и я несусь в нем, я, существо меньше атома! Слышен хор многих голосов — тихая и печальная песнь. Если я пойму слова, я стану свободен. Тише! Нужно прислушаться. Безумное потустороннее пение нарастает, звучит ближе, громче, я различаю слова! И теперь я вижу громадное стечение людей с кожей всех оттенков меди; они выплывают из тумана, простирая молящие руки — мускулистые руки мужчин, пухлые детские ручки, ухоженные руки молодых и красивых женщин, морщинистые узловатые руки стариков. Руки указывают на меня, летящего в вихрях облаков, они сжимаются в гневе, они молят и упрашивают на собственном языке, и вся вселенная словно превращается в спутанный узел переплетающихся, свивающихся рук… О Господи! Люди поют скорбными и горестными голосами:

Спутанные руки и пальцы, извиваясь и переплетаясь, взывают сонмом голосов: «Отомсти за нас! Отомсти! Месть!» И я клянусь отомстить, я разрываю липкую завесу тумана и оказываюсь на каменной крыше в городе пауков!

Я с содроганием понял, что последнее видение было даровано мне одному. Царь пауков не посылал его, не делился им. Как я это понял? Не могу сказать. Я лишь осознал, что по крайней мере одно видение сохранил в тайне от своих тюремщиков.

Снова начало смеркаться. На западном склоне показались охотники, гоня добычу на бойню. Царь отнес меня в хижину и сбросил вниз. Люк захлопнулся.

Я провел в трансе около шести часов. Я гадал, что удалось узнать этим существам помимо тех вспышек воспоминаний, что мне запомнились. Я чувствовал себя опустошенным не только физически, но и духовно, словно все мои драгоценные познания были жестоко похищены, оставив по себе одну пустоту. Я попытался припомнить то, другое… воспоминания не исчезли, все было на месте. Странный, потусторонний опыт!

Снаружи поднялась адская свистопляска стонов и воя. Поблизости взревело какое-то гигантское животное, и стены строения затряслись. Маленький агути выбрался из-под помоста и положил голову мне на колени. Животное дрожало в агонии ужаса. Я погладил его. Судорога прошла по телу агути, но он только крепче прижался ко мне.

Резкое стрекотание и щелканье, точно снаружи бесновалась стая саранчи — и снова жуткий, наполненный жалобным удивлением вой ягуара, точно хищник не мог поверить в то, что с ним происходит. Бей крепкими лапами, El Tigre, сражайся, могучий зверь! Увы! Властелин джунглей повстречался со своим властелином, и больше El Tigre не бегать по вольным лесам!

Послышалось яростное шипение, и я понял, что еще одна храбрая ящерица навела опустошение в рядах мясников. Затем шипение оборвалось: исход битвы был очевиден.

Глухой рокот сражения постепенно стих, лишь где-то в долине взвизгивало гонимое пауками стадо диких свиней. И после тишина — пауки любят обедать спокойно, в молчании.

Через несколько минут сверху упал большой кусок мяса. Я не стал раздумывать и сразу набросился на него. Мясо было сырым, конечно, но я пожирал его с жадностью: человек, голодавший три дня, с аппетитом набросится на любую пищу. Верно, агути я не убил, но тогда мне не хотелось есть, я страдал от боли в ране и был потрясен неожиданным пленением.

Я лег на лежанку и заснул. Проснулся, когда лунный луч осветил лицо сквозь открытый люк. Я стал раздумывать о побеге. Спать уже не хотелось. Я поднялся к люку и выглянул. Была тихая лунная ночь, и все в долине спало, насколько я мог видеть. У меня сложился план действий, и я стал срывать клейкие сети, пока не обнажились нижние камни стен. Как я и ожидал, промежутки между большими валунами были заполнены мелкими камнями. Я стал отгребать их в сторону и наконец проделал проход, достаточно широкий для худощавого человека. Когда я наклонился, чтобы убрать последний камень, маленький агути заметил путь к свободе, бросился в лаз и выскочил на лужайку. Не успел он отойти и на десять футов от здания, как за ним погнался черно-серебряный призрак; агути метнулся было обратно, но еще несколько пауков навалились на него.

Я как можно бесшумней вернул камни на место и крепко утрамбовал их. Значит, ночной побег исключается. Что ж, ночью всегда можно спать, если нервы железные.

Каждое утро царь пауков носил меня на водопой, и каждый вечер меня кормили. Как же я возненавидел сырое мясо и как тосковал по овощам, молоку и соли! Иногда по ночам мне снилась соль, белые горы, по которым я ходил на снегоступах и скатывался на санях и лыжах, время от времени наклоняясь и зачерпывая огромные пригоршни соли. Я с наслаждением глотал их. Я часто просыпался, слизывая с ладоней соленый пот и мечтая о настоящей соли. Даже сейчас я кладу в пищу столько соли, что никто другой не может ее есть. Я похудел, но моя рана быстро заживала, и я более не испытывал таких безумных видений, как вначале.

На следующий день после неудачной попытки побега пауки снова проникли в мой разум. В редкие минуты просветления я видел только людей. Города, подобные роящимся ульям, деревни, стоящие на отшибе дома и коттеджи. Как легко было бы проникнуть в один из этих изолированных коттеджей! С какой легкостью эта орда захватила бы деревню и, воодушевленная первой победой, двинулась дальше, к городу, а под наши знамена стекались бы все пауки в окрестности… Покинуть эту долину и, возможно, очистить от Человека целый континент, создав новое царство!

В ночь после этого бессознательного откровения у меня зародились первые подозрения. Я только что вернулся после «беседы» с царем. Утолив голод, я стал раздумывать о причинах, побудивших царя заняться исследованием внешнего мира и поделиться со мной картинами прошлого. Я узнал немало странного, о чем позднее расскажу. Для чего он пробовал мою кровь? Быть может, на вкус она настолько отличалась от крови туземцев, что казалась паукам деликатесом, и они берегли меня для какого-то особого пиршества? Или же считали проводником в мир, где еще много подобных мне?