Стану твоим дыханием (СИ) - "SashaXrom" - Страница 50

— Да ладно? — Андрей, конечно же, не верит. — Так-таки и ни с кем?

— Ни с кем, — подтверждает Харон. — Ты первый.

— Ладно, — Андрей резко отодвигает от себя чашку. — Пусть так. Что теперь?

— А чего бы тебе хотелось? — прищуривается Харон, справедливо считая, что нужно предоставить немного инициативы.

Ну, а что? Не одному же ему отдуваться, изворачиваясь ужом на раскалённой сковороде.

— Ну-у-у-у, — тянет Андрей, — чего бы мне…

Да, Андрей, а чего бы тебе сейчас хотелось? Пить с ним чай на кухне из коллекционных чашек? Или ну их эти чашки, и, сбросив их на пол, впечататься в его тело прямо тут, на этом столе, наплевав на хрустящие под ногами бесценные осколки? Сердце замирает в предчувствии…

— … обещанного счастья? — хитро улыбается.

«Я б тебя осчастливил, — Харон усиленно соображает, что можно предложить, чтобы не напугать, не оттолкнуть, не показать всего того, что рвёт изнутри, — я б тебя так бы…»

— Идём кино посмотрим.

— Что? — Андрей чуть не давится словами. — Кино? Какое кино?

«Ну вот, получи, — Харон грызёт сам себя за устроенный в поезде цирк с порнофильмом, — вот и аукнулось, теперь любое кино в ассоциации с тобой для него будет именно той чертовой порнухой. Блядь, ну что, сам виноват».

— Дедпула нового видел? — спрашивает Харон, а Андрей отрицательно качает головой. — Ну вот и посмотрим.

— Так ведь нет уже в прокате, — замечает Андрей.

— У меня всё есть, — улыбается Харон. — Не Imax, конечно, всего-то на плазме, но зато сразу, бесплатно и не нужно никуда ходить. И да, качество неплохое, хотя и не самое лучшее. Пойдём.

Он поднимается и идёт вглубь квартиры. Андрей идёт за ним. Харон проходит мимо большой комнаты с открытой дверью — Андрей мельком задерживает взгляд, кажется, это и есть гостиная. Проходит мимо ещё какой-то комнаты — там дверь закрыта и что за ней находится — неизвестно.

Почему не устроиться вон там, в той пройденной только сейчас гостиной? Безопасная зона – сравнительно безопасная зона. А это… что там, куда они идут… не может быть, что…

А Харон останавливается на пороге спальни. То, что это именно спальня, и дураку понятно. Широченный траходром — назвать такое кроватью язык не поднимается — в центре комнаты, две низких тумбочки с двух сторон, сбоку какие-то полки в хаотичном порядке и на стене напротив неприлично огромной кровати — мерцающий экран плазмы.

— Понятно, — кривится Андрей, а Харон замечает красные пятна, проступающие на его шее.

Андрей сжимает губы, прикусывая нижнюю – переступать порог этого звериного логова страшно и жутко, до мороза по коже, потому что в голове только одно… вот сейчас, на этой самой кровати произойдёт то, что Харон подразумевает под понятием «счастье».

— Здесь просто удобнее, — Харон щелкает пультом. — Ты располагайся, — кивает на кровать. — А я сейчас, секунду.

Андрей присаживается на край кровати, отмечая комфортно пружинящий матрас и отсутствие скрипов. Осматривается. Замечает висящие на спинке кровати металлические наручники. Кровь тут же бросается в голову. Он изо всех сил старается не смотреть в ту сторону, но взгляд притягивается помимо его воли. Харон возвращается быстро, держа перед собой ноут в раскрытом виде.

— Сейчас подключим, — смотрит на Андрея и замечает его смятение. — Всё в порядке?

— В порядке, — выдавливает из себя Андрей. Никогда и ни за что в жизни он не признается, что не в порядке, совсем не в порядке, абсолютно не в порядке. Все порядки улетели к чертям собачьим, если вообще были. — Всё нормально. Давай уже своё кино.

— Сейчас, — Харон подключает кабель, щелкает мышкой, запускает фильм и садится с другой стороны кровати — как раз там, где висят чёртовы наручники. — Да ты ложись, на подушку опирайся, удобнее будет.

Сам он уже вольготно расположился, оставив место для Андрея. Андрей пододвигается выше, забирается с ногами и бросает взгляд на спинку, но там уже ничего нет. То есть, как это нет? Он даже несколько раз моргает. Смотрит снова — нет, как и не было. А может, и не было ничего? Да ну, с чего бы ему глюки ловить? Были они там, точно были.

Он уже видит себя на этой кровати, пристёгнутым этими наручниками к изголовью, а над его телом склоняется тот, кто с невозмутимым видом разлёгся сейчас рядом – вроде и не вплотную, а жаром обдаёт, как будто кожа к коже. Андрей нервно сглатывает комок в пересохшем горле. Лечь рядом… с ним рядом… да блядь… становится так жарко, и сердце набирает обороты, разгоняя пылающую кровь по рвущимся венам.

А на экране уже идут титры и начинается фильм. Харон расслабленно валяется рядом, хмыкая на том месте, где герой бросает горящую зажигалку в бочку с бензином, лёжа на той самой бочке. Андрей решает забить на всё происходящее, расслабиться и просто посмотреть кино. Может он себе это позволить? Да запросто.

Откидывается на подушку, увлечённо следя за развивающимися на экране событиями. И его отпускает. Становится как-то легко и спокойно. И даже колено Харона, которое почему-то в странной близи от его колена, хотя места на кровати предостаточно, Андрея не напрягает. Наоборот, хочется подвинуться ещё ближе. И Андрей меняет положение.

Неосознанно-намеренно нога пододвигается ближе, а сам Андрей, сменив позу, оказывается бок к боку с горячим и таким близким телом Харона. Тот, не отрывая взгляда от экрана сгибает ногу, проезжаясь ступней по затянутой в джинсу ноге Андрея. Рука Харона ложится на его колено… и Андрей не может отвести взгляда от его нервных пальцев, лениво поглаживающих плотную ткань. Не давая себе ни секунды на раздумья, как со скалы в бурлящий поток, Андрей накрывает руку Харона своей ледяной от волнения ладонью. Харон замирает, очень медленно поворачивает кисть и вплетает свои пальцы в пальцы Андрея. Блядь, как же…

Андрей почти не дышит, такое простое действие, а все нервные окончания замерли от чувственного, разливающегося по всему телу, удовольствия. Хочется прижаться к зовущему его жару, раствориться в нём… и будь что будет… Андрей устал бороться с самим собой… будь, что будет…

Финальные сцены после титров они досматривают уже чуть ли ни в объятиях, прижавшись друг к другу. Пальцы рук сплетены, нога Харона нагло располагается поверх ноги Андрея, а голова Андрея удобно склоняется на плечо Харона. Харон знает, что это последняя сцена, сейчас фильм оборвётся, сейчас нужно либо переходить к другим действиям — «Рано. Хочу. Рано. Дико хочу. Рано, придурок, всё испортишь. Бля-я-ядь». Либо…

Харон аккуратно высвобождает свою руку, убирает ногу и одним движением поднимается с кровати.

— Я сейчас, — выходит из комнаты.

Андрей, словно проснувшись, вновь напрягается — романтика совместного просмотра улетучивается, а следующий шаг… это же ясно… ты готов? Андрей переводит дыхание… вот сейчас, сейчас… хочешь?

Харон возвращается через несколько минут и, стоя у входа в спальню, улыбается Андрею:

— Отличный вечер, отличный фильм, может быть, ещё чаю? Как раз успеем выпить, пока такси приедет.

— Что? — Андрей ошалело смотрит на этого невыносимого человека, который говорит о каком-то дурацком, совсем ненужном сейчас такси. — Такси? Зачем?

— Ну ты же не будешь добираться домой пешком? Маршрутку отсюда и днём дождаться проблемно, а метро уже закрыто, — Харон мог бы предложить Андрею отвезти его домой на своей машине, но крышу срывает конкретно, и он просто не может оставаться рядом и ничего не сделать.

А делать ничего нельзя. И так еле вытерпел до конца фильма. Либо наваждение сейчас уедет, либо Харон совершит всё то, что настойчиво лезет ему в голову на протяжении всего вечера. Бром попить, что ли? Как же кроет. Как же хочется… Нельзя, никак нельзя. Да и потом, его мальчик должен понять, что ему ничего не угрожает. И, может быть, самую малость задуматься — а почему же не произошло ничего из того, что он, возможно, представлял.

— То есть, мне вот прямо сейчас уезжать? — Харону кажется или Андрей на самом деле огорчён этим фактом?