Звездная бабочка - Вербер Бернар - Страница 8

В тот вечер Ив Крамер попробовал поцеловать Сатину, когда провожал ее домой, но она учтиво уклонилась.

– Вам нужна женщина не такая, как я, – сказала она. – А такая, как Элизабет. Знаю, это нелегко говорить, но я не хочу быть временной подружкой. Подождем. Интересные вещи случаются не сразу. Ее депрессия похожа на линьку. Она меняет шкуру. Как гусеница, которая превращается в бабочку. Ведь не случайно, как мне кажется, мы выбрали этот символ.

Она по-матерински погладила Ива по щеке и поцеловала в лоб.

– Откуда у вас такое имя? – полюбопытствовал он, решив сменить тему разговора.

– Кажется, когда я только-только появилась на свет, моей матери дали сатиновую тряпицу, чтобы меня запеленать.

Ив Крамер ощутил смутную боль: чувство вины за страдание, которое он причинил другому человеку, смешалось в нем с досадой от того, что его отвергли, и со страхом перед тем, что его проект летит к черту.

Ива Крамера терзало и другое странное ощущение: ему казалось, будто мир вокруг был отражением его внутренних переживаний.

Он смирился с этим. Решил, что, как только у него отляжет от сердца, он обретет полную гармонию.

И во всем мире наступит покой.

Бесформенная куча.

Видеокамеры на входе выхватили закутанную в одеяла скрюченную фигуру в кресле на колесах.

Охранник подумал, что это, должно быть, мать какого-нибудь инженера, и нерешительно открыл двери.

Фигура проехала вперед в своем широком инвалидном кресле, вполне подходившем ей по размерам.

На входе сидящую в кресле никто не признал, но Сатина кинулась встречать гостью, выказывая ей знаки высочайшего почтения, которого она заслуживала. Секретари помогли провезти ее по коридорам центра.

Сатина пригляделась к ней. Со дня их встречи, несколько месяцев назад, лицо ее изменилось, под глазами, впавшими в темные глазницы, обозначились круги, щеки заметно округлились, волосы, некогда пышные, потускнели и как будто слиплись.

Оплывшая дама в кресле-каталке, опекаемая множеством людей, являла собой странное зрелище.

Элизабет Мэлори была не в духе. Казалось, что она прибыла сюда против своей воли.

Сначала, прежде чем согласиться на предложенную работу, она выдвинула кучу условий и запросила непомерное жалованье. А в трудовом соглашении оговорила, что не должна видеть Ива Крамера, равно как и встречаться с ним.

Наконец она потребовала, чтобы за счет проекта «Последняя Надежда» ей оплатили курс детоксикации, лечение избыточного веса и сконструировали систему доступа к ее кабинету в обход лестниц.

Все условия были приняты.

– И предупреждаю, – бросила она, тыча пальцем в Сатину, – если господин Крамер попытается приблизиться ко мне, я расторгну все договоренности и потребую солидную компенсацию.

– Это прописано в договоре. Добро пожаловать в нашу команду, Элизабет! Надеемся, что этот проект даст вам то же, что и всем: последнюю надежду.

Бывшей чемпионке хоть и показалось, что молоденькая помощница подтрунивает над ней, в ее глазах она прочла уважение.

Элизабет Мэлори оборудовала учебный класс по солнечной навигации. С помощью других шкиперов, среди которых оказалось несколько ее бывших достойных соперников, она в конце концов увлеклась своим новым делом. Ей казалось, что она решает те же задачи, что и капитаны первых парусников: как маневрировать, как натягивать парус, чтобы правильно захватывать вектор силы, направленный сбоку, сзади и под косым углом, как улавливать порывы звездного ветра.

В конечном счете бывшая чемпионка и ретивая помощница подружились. Сатина избегала запретной темы, касавшейся ее начальника.

И Элизабет была ей признательна за это.

Они говорили о разном: о здоровье, о предсказуемости в поведении мужчин, о моде, об атмосфере в центре «ПН».

Капитан считала стаканы выпитого ею алкоголя и лекарств, килограммы сброшенного веса и выкуренных сигарет, стараясь сокращать все это постепенно, с каждым днем.

Ив Крамер, окрыленный присутствием Элизабет, переживал творческий подъем. Он думал, что единственный способ заслужить прощение своей жертвы – это успех их общего дела. И, возможно, ее личная победа.

Понятно, он старался держаться на почтительном расстоянии от молодой шкиперши, даже избегал малейшей возможности попасть в ее поле зрения. Иногда он наблюдал за нею издали – и всякий раз испытывал облегчение.

Она с нами.

Ив Крамер стремился к успеху. Хоть и не так рьяно, как Габриель Макнамара, который на каждый финансовый запрос с готовностью выделял дополнительные субсидии, лишь бы дело продвигалось все быстрее.

Однажды миллиардер собрал всю команду «Последней Надежды» в просторном конференц-зале и, справившись, как идут дела, резко сказал:

– Почему тянете канитель? Почему копаетесь? По-моему, вы тут ни на что не способны, с такими-то результатами. К тому же вас отвлекает городская суматоха. В общем, я распорядился построить частный «загородный» центр. Приглашаю всех туда завтра же. Посмотрите, обстановка там довольно… непривычная.

Насколько хватает глаз – ничего.

На самом деле «загородный» означало «захолустный». Свежепостроенный центр располагался в двухстах километрах от столицы, посреди необозримой пустоши. Туда вела запыленная грунтовая дорога, пролегавшая сначала вдоль возвышенности, а потом тянувшаяся вверх – на голую, засушливую, слегка вогнутую равнину. Оказавшись в глубине этой естественной впадины, человек чувствовал себя вдали от всего: ведь ближайшее жилище располагалось в нескольких десятках километров.

Ив Крамер и Габриель Макнамара катили в огромном позолоченном лимузине. Миллиардер велел шоферу объехать все корпуса, чтобы показать инженеру свои задумки. Он достал небольшой план.

Комплекс центра «Последняя Надежда» имел форму буквы «Т».

В правом плече буквы «Т» помещался сектор «Научные исследования и управление», с производственными отделами и ангарами, а также крупное здание под вывеской «ПРОИЗВОДСТВО».

На конце левого плеча размещалась зона «Проживание и досуг» – она представляла собой настоящую маленькую деревню с отдельными коттеджами, главной площадью, рестораном, спортивными площадками и залами.

В довершение всего под основанием ножки буквы Т простиралось громадное поле, называвшееся, судя по вывеске, «КОСМОДРОМ». Он вмещал в себя ракетную стартовую площадку и пункт «УПРАВЛЕНИЕ ЗАПУСКАМИ».

Вдоль поля с одной стороны громоздились какие-то постройки – должно быть, склады для хранения всякого оборудования и цистерн с топливом.

Габриель Макнамара подал шоферу знак остановиться. Когда пыль улеглась, они вышли из машины.

– Ну как, Ив, нравится?

У них за спиной, на стоянке, парковались автобусы с остальными восьмьюдесятью восемью участниками проекта.

– Где это мы?

Габриель достал сигару, откусил зубами кончик и выплюнул его на землю.

– Официально это место называется «Клуб любителей ракетных запусков» для развлечения моих заводских рабочих.

Инженер заметил антенны радиотелескопа, купол обсерватории и радиолокаторы.

– По крайней мере, здесь вам будет просторно, и вы сможете спокойно работать, – прибавил миллиардер.

Между тем вокруг собрались и другие инженеры с чемоданами, как какие-нибудь туристы, прибывшие на отдых. День был солнечный – все достали солнцезащитные очки.

Сатина начала перекличку, и каждый получил ключи от своего личного коттеджа.

Ив Крамер вдохнул воздух захолустья. У него возникло предчувствие, что здесь должно произойти что-то невероятное.

Четыре. Три. Два. Один…

Огонь!

Реактивные двигатели воспламенились, выбрасывая клубы желто-оранжевого газа.

Запуск первого опытного образца ракеты «Звездная Бабочка», в уменьшенном виде, состоялся зимней ночью.