Вельтаншаунг. Уровень первый (СИ) - "Нико-Ра" - Страница 14

Я порылся в карманах. Нащупал ключи от машины, что должна нас ждать с полным баком по ту сторону границы, когда группа перебралась бы через Ламанш. Но отсюда еще нужно выйти живым, а я уже один, как перст. Да и машину завести можно без ключей! Не велика потеря.

Я покачал в руке связку, прицелился и кинул ее вперед. Предчувствие меня не обмануло. Слева открылась расщелина из которой полыхнуло, точно из сопла. Если бы не моя предосторожность, корчился бы я уже в этом огне. Нет, все-таки провидение меня хранит!

Пламя потеряло напор, видимо, струя газа ослабла. Я рванулся вперед, рассчитывая проскочить, кувыркнулся и растянулся по полу.

Второй порции огня не последовало. Это радовало.

Я вскочил на ноги и ворвался в знакомое помещение без окон. Вторая комната лаборатории была такой же, как я ее и оставил. Но мне казалось, что что-то в ней изменилось, словно я попал в отражение реальности.

Я еще подумал, что когда пол в пещере переворачивался – вселенная кувыркнулась вместе со мной. И теперь я как бы на внутренней стороне полой земли, отражающей то, что наверху через некую временную призму.

Бред, конечно, но я в сердце фашистской Германии, а немцы в какую чушь сейчас только не верят! Но, возможно, это не случайность. Нацистские мифы могут иметь вполне реальную основу.

Я перезарядил автомат, сунул запасной «магазин» в карман, чтобы не рыться в пылу боя в рюкзаке, прочитал «Отче наш» и выглянул в первую комнату.

Хирта, по-прежнему, нигде не было. Видать, далеко его забросило: куда Мигель свиней не гонял…

Фашистский офицер, пришпиленный к стене, так и висел, точно туша на скотобойне. Я поймал себя на мысли, что ожидал увидеть мух над трупом, но их не было.

Ну, вот откуда возьмутся мошки и комары в закрытом помещении? Немцы же педантично травят все вокруг себя: тараканов, клещей, крыс…

И все же что-то не давало покоя. И я знаю что. В этом замке все настолько педантично правильно, что даже неестественно.

Я осмотрел обуглившиеся шестеренки загадочной машины, прошел к сейфу, видимо открытому за минуту до взрыва. Бумаги и реактивы в стальном ящике не пострадали. Колбы и порошки я брать побоялся: кто знает, что за яды держат при себе сумасшедшие ученые!

А вот в бумаги я нос засунул. Сверху лежало распечатанное письмо.

«Мой нордический брат, Хирт!

Наши дела продвигаются вперед семимильными шагами! Мне поручены эксперименты по влиянию на человека низких температур. Для проведения высотных экспериментов из Мюнхена в концлагерь Дахау, по моей просьбе, доставлены специальные барокамеры, откуда воздух выкачивается, моделируя реальные условия отсутствия кислорода и низкого давления. Через барокамеры мы пока прогнали 200 заключенных из Дахау. Лишь 80 из них умерли сразу.

Более того, мы приступили к экспериментам по замораживанию. Мы опускаем заключенных в резервуар с ледяной водой. Самый крепкий комиссар продержался в чане 100 минут, самый хилый – всего 53.

Я лично получил приказ от Гиммлера: научиться замороженных узников возвращать к жизни. Рейхсфюрер не сомневается, что нашим доблестным люфтваффе скоро придется совершать посадки в водах Северного Ледовитого океана, приземляться на закованных льдами и трескучими морозами берегах Норвегии, Финляндии и Северной России.

О, мой брат, не пора ли тебе навестить меня? Вместе мы могли бы достичь потрясающих результатов. Я уже замолвил за тебя словечко. Я верю в твой гений, братец.

Твой Зигмунд Рашер»

У меня возникло странное, устойчивое ощущение, будто события стали ходить по кругу: мой прорыв вперед, обязательное нахождение письма-подсказки, глупая смерть с последующим возрождением во сне, продолжение движения.

В этих, найденных мною письмах и приказах, не было никакой особо важной информации. Но я их собирал со страстью коллекционера, увидевшего очередную античную монетку.

Я подбирал хлам и получал подарки судьбы то от хвоста кота, то от умирающего поляка из Сопротивления точно это какие-то бонусы. Как будто кто-то специально разбрасывал весь этот реквизит на моем предполагаемом пути. Словно это игра и кто-то заранее продумал, где должны быть «плюшки», а где фашисты. Чтобы я не расслаблялся, но чтобы мне постоянно было интересно.

Да, такую ловушку для шпиона могли придумать чокнутые ученые Третьего Рейха. Вот только как они сумели меня в нее загнать: вот в чем вопрос!

Если бы только нацисты могли создать машину, в которой бы двигались картинки, рождая иллюзию пространства вокруг – вот на что бы это походило. Но это невозможно.

Хотя, с другой стороны: а над чем работал Хирт? Что мы разнесли вдребезги здесь, в этих проклятых подземельях? Куда подевался ученый нацист? Если его расщепило на молекулы, то не собрало ли вновь в каком-то ином месте? И если это так, то игра со мной, точно с мышью – уже не кажется полным безумием…

Все-таки, какой-то нервно-парализующий газ они здесь, определенно, распыляют!

Конечно, в мире всегда есть места, где мысли текут по-особому: одновременно у всех и именно в одном русле. Даже слова и образы являются в таких аномальных зонах всем одинаковые. И если это – не обрывистые скалы или подводные пещеры, то там всегда возводили храмы, костелы, мечети.

Возможно, замок как раз стоит на таком «месте силы», отчего меня периодически и «заклинивает». Возможно, фашистам также «крышу сносит». Хочется верить, что они тоже боятся здесь жить, что их мучают ночные кошмары. Это было бы справедливо.

Я потоптался перед сейфом.

Нашел приказ о принятии студентов на производственную практику перед предстоящим имперским военным экзаменом. Были там таблицы влияния холода на мозговую активность, странные чертежи и даже черновые эскизы и карандашные наброски пейзажей.

Что ж, это мило: профессор, офицер СС, наблюдающий за муками и смертью заключенных из концлагерей, на досуге развлекался живописью!

Но долго задерживаться в одном месте нельзя. Я оторвался от изучения документов и шагнул в единственный выход из этой каменной западни.

Вот я уже на винтовой лестнице. Взрывной волной здесь выщербило некоторые ступени, но пройти еще можно. Остались следы гари, даже дым не до конца развеялся.

Наверное, здесь уже прошлись и спасатели, и каратели. Никого не нашли и убрались восвояси. Правильно: чего тут ловить? Оставь патруль, а раздробленные ступени подломятся и рухнут вниз. Нет, немец не дурак. Правильно, что здесь не стоят автоматчики. Но вот внизу или наверху вполне можно угодить в ловушку.

Все хорошо, вот только немцы непременно вернутся. Сейчас они совещаются в штабе, как бы им без потерь выманить меня из волшебных тоннелей, скрывающихся за дверью с головой горгоны.

Если бездна поглотила целый отряд моих преследователей, то фашисты сейчас рвут и мечут: обрывают телефоны, требуют выслать мобильные группы автоматчиков на мотоциклетках.

Наверняка, они перекрыли уже все дороги, ведущие из замка, так что в парадную дверь мне путь заказан. Впрочем, до выхода еще нужно дойти. Живым.

Чертовы фрицы, похоже, боятся, что через потайные ходы, которые английские диверсанты чайными ложками прокопали под всей Германией, ко мне прибыла помощь. Нелепо – безусловно. Но у них тут такое творится, что в любой абсурд поверишь!

Итак, лестница свободна. Проход чист. Самое время улизнуть по-тихому.

Что ж, внизу – столовая и единственный неисследованный коридор. А сверху, возможно, выход на крепостные стены или на крышу башни. И, даже если это не так, сейчас я – в подземельях. Чем выше поднимусь, тем ближе окажусь к солнцу.

Не думал, что когда-нибудь это скажу, но чем глубже оказываешься под немецкой землей, тем сильнее давит на разум обитающая здесь иррациональная мистическая сила. Возможно, эта дьявольская мощь, в самом деле, существует. И она никак не зависит от того, веришь ты в нее или нет.