Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 18

— Как, по-вашему, следовало действовать Дорсу, раз он уж решил вложить деньги в подобный проект?

— Ему надо было действовать через нас.

— Но, простите, инициатива и концепция исходят от профессора Селина с коллегами.

— Да, надо поддержать их инициативу, а развивать дальше их проект следует на основе профильных организаций. Это значит, что в совете фонда Ковчега должны быть представлены их руководители. Хорошо, пусть бы там был и профессор Селин в качестве вице-президента.

— Почетного?

— Да пусть хоть ответственного за научную часть, вреда не будет.

Из интервью с N2.

— Как вы могли бы прокомментировать величайший акт спонсорства в истории?

— Это не величайший акт, а величайший крах. Сумасшедшие деньги даны дилетантам на самую безумную и бессмысленную затею за все века. Так называемый Ковчег гарантированно провалится, чем дискредитирует саму идею частного спонсирования крупных проектов.

— На что бы вы порекомендовали Дорсу потратить эти деньги?

— Купить пирожных и раздать детишкам.

— Триллион пирожных? Миллиарду детишек живущих на Земле? По тысяче на брата?

— Ну можно не сразу — на три года растянуть.

— И что останется после такой акции? Сто миллионов тонн чего?

— Ну, еще останется детская радость. Да все равно деньги будут проедены и в сухом остатке будет ровно то, что вы имели в виду.

Подобных интервью появилось не менее пары дюжин. Паркетные генералы космоса чаще высказывались в духе N1, чем в стиле N2. Но был один, выступивший, как белая ворона.

Из интервью N3.

— Присоединяетесь ли вы к мнению своих коллег, что Дорсу, раз он решил финансировать Ковчег, следовало действовать через существующие космические администрации?

— Если отвечать честно, то придется нарушить корпоративную этику. Моей первой реакцией была досада, что это прошло мимо меня. И зависть, кстати, тоже. Я ведь на досуге думал, как бы мог выглядеть проект межзвездного зонда, можно ли в принципе с ним отправить жизнь на подходящую планету. Хоть это были праздные размышления, а все равно обидно. Но я попытался поставить себя на место Пола (мы с ним чуть-чуть знакомы) и понял, что поступил бы так же. Да, у нас гигантская корпорация и множество людей высочайшей квалификации. Но, во-первых, у них есть инициатива и разумная концепция, хоть и сырая, а у нас ни того ни другого. А главное, у команды Ковчега есть то, чего мы постепенно лишились. У них есть драйв. К тому же они действующие ученые с более свежими и гибкими мозгами. Поэтому у них есть шанс. Пусть пока небольшой, но есть. У нас его бы не было.

— Вы еще вполне молодой человек. Как вы будете дальше работать с ощущением, что самое важное и интересное идет мимо вас?

— Хороший вопрос. Как дальше работать… А что, взять, да и подать в отставку! О, действительно, на хорошую мысль натолкнули: подам в отставку — на мое место уйма желающих. Подам в отставку и наймусь к этим ребятам. Ковчегу позарез нужны хорошие администраторы. У меня хоть мозги не столь свежие, но опыт огромный, связи тоже и чиновников всех мастей знаю как облупленных. Пригожусь.

— Вы только что сделали сильное заявление. Вы уверены в том, что вы сказали? Можно публиковать это дословно?

— Публикуйте!

Что же, N3 к его чести выполнил обещание на следующий день. Мало того, он привел с собой в команду Ковчега дюжину сподвижников по старым делам тех времен, когда он еще не был паркетным генералом. Его звали Хенк Орли.

Шум в прессе и социальных сетях не утихал — скорее, переходил на более высокие тона, вплоть до ультразвука. Хитом сентября оказалось интервью с председателем комиссии по образованию итальянского парламента, Илоной Стеллар.

Фрагмент текста интервью был напечатан на огромном плакате и вывешен у входа на физфак Университета Монгольского парка. Под плакатом постоянно толпился народ, разражаясь то хохотом, то короткими комментариями.

— Как вы относитесь к проекту «Ковчег» в свете свалившегося на него финансирования?

— Я думаю, что история с триллионом Дорса — очень опасный прецедент, грозящий неописуемыми последствиями.

— Чем эта история так напугала вас?

— Самое страшное то, что огромные деньги попали в руки обитателей так называемых научных парков, в лице которых мы столкнулись с новым видом расизма.

— Расизма?

— Да, они с презрением относятся ко всему остальному человечеству и считают себя высшей расой.

— Почему вы так решили?

— Они презирают нашу культуру, наш образ жизни и наши ценности. Их школьники и студенты всегда побеждают на международных научных олимпиадах и кичатся этим.

— Причем тут расизм? Не кажется ли вам, что они просто лучше учатся? А наша культура разве высочайший образец всех времен?

— С какой стати их лучше учат? Не должно быть элитных популяций! Ладно, могут попадаться выдающиеся ученики, рассеянные среди обычных, — это терпимо. Но территории со сплошным элитным образованием несут угрозу остальному человечеству.

— Какую угрозу?

— Угрозу скрытого господства над миром и скрытого порабощения жителей Земли.

— Что значит скрытого?

— Это когда вроде все идет как обычно, а на самом деле любое движение инспирировано замкнутой элитой. Нам кажется, что мы сами принимаем решения, а на самом деле они дергают за хитроумно сплетенные нити и заставляют нас действовать в свою пользу.

— Может быть, вы просто боитесь умных людей?

— Не боюсь, даже люблю, когда они поодиночке и рядом (председатель комиссии кокетливо сверкнула глазами). Но когда их появляется много в одном месте — не ждите ничего хорошего.

Менее знаменитым, но более неожиданным оказалось интервью Гарри Тавани — бывшего мастера челночной дипломатии, знаменитого своим ироничным цинизмом.

— Вы известны широкой публике как жесткий рациональный политик. Как вы прокомментируете огромные затраты на проект Ковчега?

— Я думаю, это именно тот проект, затраты на который сейчас в высшей степени рациональны.

— Однако цивилизованный мир находится в непростой ситуации. На него точат зубы религиозные фанатики и диктатор с ядерным оружием. Может быть, стоит бросить все силы на отражение этих угроз, а не на проект, который, дай бог, принесет плоды через много тысяч лет?

— Кто такие, по-вашему, эти зловещие персонажи — фанатики, диктаторы? Это всего лишь падальщики. Когда так называемый цивилизованный мир начинает подгнивать, тут они и появляются. Лучшее средство от падальщиков — собраться с силами и подняться во весь рост. Продемонстрировать, что ты жив.

— Да, но что значит подняться и при чем тут Ковчег?

— Это значит отодрать задницу от дивана всей цивилизацией и заняться осмысленным делом. Показать, что у тебя есть крепкие нервы, цель и будущее. В человеке кроме агрессии есть и другие начала — страсть к созиданию и тяга к экспансии на девственные территории. Это и есть лучшее лекарство от агрессии. Ковчег сочетает в себе оба этих начала.

— Простите, но что этим фанатикам и диктаторам до большого дела? Они сложат оружие? Это выглядит по меньшей мере наивно.

— Оружие они не сложат, но у них исчезнет подпитка. Их главный ресурс — наша импотенция — тот случай, когда на нашем фоне фанатики выглядят этакими мачо с горящим взглядом. Давайте покажем, что мы гораздо круче — вон на что замахиваемся! Юноше, обдумывающему житье, станет ясно, что эти мачо — всего лишь злобные невежды, мечтающие о власти и расправах. Если мы это сделаем, то энтузиазм незрелых голов переключится в мирное русло.

— Но энтузиазм незрелых голов вряд ли может стать конструктивной силой.