Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич - Страница 11

Публика покатывалась со смеху и рыдала от восторга. Читатель вряд ли разделит тот восторг, поскольку студенческий юмор обычно не выдерживает испытания временем: в ретроспективе он кажется глуповатым. Подобные действа надо наблюдать живьем, воспринимая сопутствующую атмосферу. Тем не менее, представление оставило след в истории, протянувшийся на тысячи лет, дав проекту полное имя.

Участники проекта кучкой собрались в фойе.

— Ну вот, теперь нашему проекту народ навесит имя «Ковчег», и отвертеться от этого уже не удастся.

— Так, значит, Алекс у нас будет Ноем, только облик слабоват — срочно отращивай кустистую шевелюру с бородой и крась под седину, — сказал Длинный Хосе.

— А ты тогда точно будешь одним из сыновей, причем известно каким — Хамом. Красься в рыжий, — ответил Роланд.

— Хорошо, я готов быть Хамом с большой буквы, а ты останешься хамом с маленькой, — парировал Хосе.

А пожалуй, мне нравится эта идея, — заключил Алекс. — В названии типа «Ковчег 47 Либра» есть что-то оптимистическое. Намек на то, что должны последовать «Ковчег 57 Кассиопеи» и так далее.

Пресс-конференция

Алекс вернулся с заседания совета парка, возбужденный, как после драки. Его ждали Роланд, Длинный Хосе и Джин Куни.

— Ну как?

— Двадцать.

— Чего?

— Миллионов. Баксов.

— Не так, чтобы очень густо.

— Ну как сказать. Это все, что я смог вытрясти. Сначала хотели отделаться двумя миллионами — дескать, на командировки, приглашения и пару конференций хватит, а там видно будет. Ни одного возражения по сути не прозвучало. Одно мычание. Я говорю, что этого даже на раскачку не хватит. Говорю, вы же потом все будете использовать проект как знамя. Будете всюду твердить о своей причастности к нему. Неужели это не стоит хотя бы тридцати миллионов для начала? Ведь если мы убедим мир, потекут сотни миллиардов! То есть я, конечно, прибег к демагогии, но сработало! Вообще есть такой интересный эффект: каждый член совета по отдельности — умный хороший человек. Но когда мы собираемся вместе на заседание совета, наша сумма оказывается глупее и примитивнее слагаемых.

— Что мы сможем сделать осмысленного на двадцать миллионов?

— Сможем привести в движение некое ощутимое количество мозгов. Надо срочно устраивать пресс-конференцию. Пусть лучше мир узнает о проекте от нас, чем с чужих слов.

— Где, по-твоему, лучше?

— По-моему, в Европе. В той же Женеве. Там, кстати, все еще подает признаки жизни ЦЕРН. Там полно полубезработных физиков, которые ищут себе экологическую нишу. В частности, львиная доля теоретиков занята изобретением теорий, якобы конкурентных по отношению к стандартной супермодели, которые невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Они, конечно, грамотные люди, и часть из них будет рада сменить занятие и завербоваться к нам. А грамотный человек — он и в Африке грамотный.

— Кто из нас будет вещать на пресс-конференции? — спросил Хосе. — Я бы не прочь поговорить с журналюгами начистоту.

— Именно поэтому тебя и нельзя подпускать к ним на пушечный выстрел. Для тебя есть другая достойная мишень. Ток-шоу «Суд разума» по WWV. С мракобесом-ведущим, который, когда у него не хватает аргументов, распаляет себя так, что у него текут слюни. Прикинешься валенком, тему Ковчега он заглотит, как голодный ерш, а потом разделаешься с ним так, что с ним случится не симулированная, а самая настоящая истерика. У тебя получится.

Две недели спустя пресс-конференция состоялась в большом конференц-зале ЦЕРНа. Никто не ожидал, что зал будет забит до предела. Казалось, мир давно потерял интерес к любым большим проектам, да и вообще интерес как таковой. Исключая личный.

— Неужели в мире что-то изменилось, и эти люди тоже соскучились по настоящему делу, — спросил Роланд?

— А почему бы и нет? — ответил Алекс. — Ты думал, что ты один такой? Другое дело, насколько представительной является эта выборка? Я имею в виду тех, кто собрался в зале. Ну, поехали!

— Мы очень рады видеть такое количество умных приятных лиц, сконцентрированных в одном помещении, — начал Алекс, при этом ему даже не пришлось кривить душой. — Все, вероятно, слышали про планету 47 Librae b с океанами и материками, с плотной атмосферой и с комфортной для жизни температурой. На этой планете есть все для жизни, кроме самой жизни и создаваемого ей кислорода. Вероятно, у многих возникала мысль: хорошо бы там поселиться! Поселились же люди на Марсе, а на той планете жизнь куда легче и приятней! Одна проблема — шестьдесят световых лет. Такое расстояние человек может преодолеть только в виде замороженного эмбриона. И то если его хорошо защитить от космических лучей.

Теперь зайдем издалека. Наша идея лежит в русле древней теории панспермии: жизнь, единожды зародившись, путешествует по Вселенной в виде простейших организмов — попадая на гостеприимные планеты, она приживается и эволюционирует к высшим формам, и так происходит вечно. Очень красивая идея, но она сильно потускнела, когда поняли, что Вселенная не вечна. Есть ли толк в теории, что жизнь зародилась не на Земле четыре миллиарда лет назад, а где-то еще на пять миллиардов лет раньше и с огромным трудом перепрыгнула на Землю? А еще раньше во Вселенной для нее вообще не было условий. Таким образом, панспермия потеряла свой статус вечного сеятеля жизни. Ее проекция на прошлое потеряла смысл. Но в перспективе у нее осталась другая роль: дорога в будущее.

Сколько времени отпущено жизни во Вселенной? По крайней мере десятки миллиардов лет — считайте, вечность. Может быть, сотни миллиардов. А сколько времени отпущено нашей цивилизации на Земле? Это больной вопрос. За последние двести лет мир уже был пару раз на грани катастрофы. А что произойдет с ним за миллион лет при такой динамике? Даже не хочется фантазировать, зато можно посмотреть с другой стороны. Человек живет ничтожное время, но он дает потомство. А человеческий род? Мы не знаем, но есть серьезные подозрения, что время его жизни тоже ничтожно по астрономическим масштабам. А способен ли человеческий род давать своего рода потомство: ветви, которые смогут пережить земную цивилизацию? Он уже дал одного отпрыска — марсианскую колонию, которая скоро станет совсем независимой от нас и, если, не дай бог, мы совершим тотальный суицид, сможет вернуться и заселить Землю.

Но Марс один в своем роде. А что, если мы в виде замороженных эмбрионов перепрыгнем в другую планетную систему? Открывается неограниченный путь к экспансии жизни и разума! Это будет уже называться направленной панспермией.

Алекс остановился на несколько секунд и оглядел зал. Часть публики явно скучала — все эти откровения про панспермию, хаотическую и направленную, были для большинства аудитории общим местом. Люди хотели конкретных идей и оценок. Алекс почувствовал, что недооценил публику и опустил пару общих пассажей, побыстрее перейдя к сути.

— Теперь пора резко снизить пафос. Все подобные мечты и теоретизирования разбиваются вдребезги, когда начинаешь представлять подобное мероприятие в деталях. Именно поэтому идея надолго застряла на уровне мечты и общих рассуждений. Чтобы сдвинуть мечту с места, кто-то должен был решиться влезть во все эти детали, попробовать продраться через них. Кто-то должен был окунуться в задачу, причем на всю оставшуюся жизнь. Вот мы и окунулись, прекрасно понимая, что отступление станет для нас позором. Сегодняшняя пресс-конференция отрезает нам последние лазейки.

Итак, мы представляем концепцию проекта «Ковчег 47 Либра». Сначала его общий сценарий.

Исходя из того, что самым эффективным и удобным горючим остается уран, реалистичный срок пути до цели длиной двадцать парсек составляет двенадцать тысяч лет — это при весе топлива в половину общего веса. Любая попытка уменьшить это время резко усложняет задачу. Эмбрионы человека и животных не способны выдержать космическое облучение такой длительности, но мы можем защитить их сильным магнитным полем. Итак, примерно семь тысяч лет корабль медленно ускоряется, достигнув скорости три тысячи километров в секунду, затем пять тысяч лет медленно тормозится и оказывается на орбите вокруг 47 Либра. При этом важно, что мощность реактора и режим двигателя поддерживаются на одном уровне.