Король Матиуш на необитаемом острове - Корчак Януш - Страница 24
- Предыдущая
- 24/37
- Следующая
Слово за слово, завязался разговор, и Матиуш о многом узнал. Стефан, оказывается, из бедной семьи. Отец его остался без работы, и ему пришлось ехать сюда, чтобы помочь семье. К тяжелой работе он непригоден: у него больное сердце. И все жалованье он отсылает домой.
– Скучаете?
– Немного скучаю. Но ничего не поделаешь, надо сидеть здесь.
– Ну, а другие?
– Про всех не скажу – не знаю. Один – сирота, в военным оркестре служил. Другой – сын портного, их дома девять человек. Нужда страшная. Еще один приехал в город из деревни, учиться хотел, но нигде не смог устроиться. Одного парня отчим из дома выгнал. А про других не знаю.
«В самом деле не знает или не хочет говорить? Какие разные на свете люди», – подумал Матиуш.
– Послушайте, Стефан, вы курите? – неожиданно спросил Матиуш.
– Нет, не курю.
– А вам не мешает дым?
– Да как сказать? Немного мешает, – промямлил Стефан.
– Знаете что, спите у меня в комнате.
– Спасибо, ваше величество. Лучше не надо.
– Почему?
– Дразнить станут.
– За что?
– Скажут – неженка, подлиза…
– Кто скажет? Все?
– Не все, но найдутся такие.
– Ну и пусть, а вы не обращайте внимания.
– Да нет, неприятно это. Спасибо, ваше величество.
И по всему видно, что ему не терпится уйти. Матиушу стало грустно.
– Почему вы хотите убежать?
– Увидят ребята – задразнят.
– А так разве не дразнят?
– За что им меня дразнить? – буркнул Стефан неприязненно и зашагал прочь.
У Матиуша сделалось тяжело на душе: жаль парня.
Как быть?
Домой возвращаться неохота, в лесу тоскливо, а на берегу постоянно шатается кто-нибудь из ребят.
«Съезжу-ка я на маяк», – решил Матиуш.
Пошел к лодке, смотрит – весел нет. Матиуш – к ротмистру жаловаться. Так, мол, и так, весла пропали.
– Сейчас найдутся, – сказал ротмистр. – Позвать сюда стражу!
– Что вы хотите делать?
– Морды бить!
– Я протестую!
– Тогда сидите без весел.
Идет Матиуш домой, голову повесил, сгорбился, а навстречу Филипп.
– Ваше величество, одно весло нашлось: в кустах валялось.
– А второе?
– Второго пока нет. Но я спрошу у ребят, может, найдется
– Послушай, Филипп, а не ты ли взял весла?
– Я?! – Филипп сделал удивленное лицо. – Чтоб мне с места не сойти, чтоб у меня руки-ноги отсохли! Клянусь здоровьем, я тут ни при чем.
Но чем больше он клялся, тем меньше Матиуш верил ему.
Филипп стал бегать, суетиться, расспрашивать. Словом, изображал усердие. А вечером Матиуш услышал за стеной его грубый голос.
– Это ты, Стефан, весла стащил? Ты будешь воровать, а я за тебя отвечать должен? Погоди у меня, ворюга!
Матиуш напряг слух: ждал, что скажет Стефан. А он ничего, промолчал.
На другой день пропала и лодка. Оборвалась цепь, и ее унесло в море. Разве найдешь утлую лодчонку в безбрежном море? Ало и Ала ждут не дождутся Матиуша, а он не приедет ни сегодня, ни завтра – никогда.
Воротился Матиуш домой, сложил вещи в рюкзак. «Схожу в последний раз на утес, а ночью в путь. Чему быть, того не миновать.»
Взбирается Матиуш на гору, а на душе неспокойно. Неужто опять какая-то беда стряслась? Матиуш прибавил шагу, словно спеша предотвратить несчастье или спасти кого-то. Так и есть! Матиуш поймал на месте преступления Филиппа: он топтал его кладбище.
И тут произошло нечто такое, чего Матиуш не ожидал от себя. В голове у него помутилось, в глазах зарябило, руки сами сжались в кулаки. Филипп схватил его за руку, но Матиуш вырвался. Он был очень сильный. И потом, разве удержишь человека, если он разозлится? Филипп несколько раз увернулся от удара. Матиуш – цап его за куртку и давай лупить, даже запыхался. Филипп изловчился и опять поймал Матиуша за руку, но через минуту Матиуш опять замолотил кулаками. Тогда Филипп размахнулся, и – трах! – Матиуш получил первый удар. Это как бы уравняло их. Теперь Матиуш получил право драться по-настоящему, потому что до сих пор Филипп только увертывался, а сам кулаки в ход не пускал. С удвоенной силой накинулся Матиуш на противника, но тот отскочил. Тогда Матиуш отступил на шаг, прыгнул, подмял его под себя и давай бить по лицу, по голове… Но Филипп тоже не остался в долгу: на Матиуша обрушился град ударов. Матиуш обхватил его за шею и стал лягаться, бодаться. Потом опять влепил ему оплеуху, одну, другую, и в ответ получил два удара кулаком в грудь. Тогда он размахнулся и… промазал. Размахнулся еще раз – и как даст ему в нос!
Хлынула кровь.
– На! – Матиуш протянул Филиппу носовой платок.
Распухшая физиономия Филиппа расплылась в улыбке.
– Вот не думал, что короли умеют так молотить кулаками, – сказал он, покачивая головой.
Матиуш почувствовал: лед тронулся, и стал терпеливо ждать, что будет дальше.
– Коли так, выложу все начистоту! Чего таиться? Дым в замочную скважину я пускал. Часы тоже я испортил. Я горстями бросал мух в суп, я украл весла и лодку. Я нарочно делал назло, пакостил, мстил, потому что меня самого всю жизнь обижали.
И Матиуш узнал, что Филиппа, когда ему было десять лет, отдали за воровство в исправительный дом. Там ему жилось очень плохо. Он голодал, его били все, кому не лень: надзиратель, сторож, мастер, ребята постарше. Слабые прислуживали сильным. Кто посильней, набедокурит, а вину свалит на слабого. Сильные отнимали у слабых хлеб, сахар. Там научился он играть в карты, курить, сквернословить. Там привык делать исподтишка гадости, врать, выкручиваться, жульничать.
– А что я сделал тебе плохого? Почему ты меня обижал?
– Сам не знаю. Просто зло брало, что на свете есть короли и воры. И потом захотелось проверить, правда ли короли добрые, или это враки. Вот, думаю, наябедничает король ротмистру, и нам всыплют.
– Но, значит, и тебе тоже?
– Подумаешь, дело какое! Это только с непривычки неприятно.
– Филипп, ты на меня не сердишься за то, что я тебя избил?
– Да разве это битье? Только в нос бить не полагается.
– Я не знал.
– Понятно. Драка – тоже искусство. Бить надо больно, но так, чтобы следов не было.
– Послушай, Филипп, у меня к тебе просьба: не приставай к Стефану.
– А почему он такой рохля? К нему пристают, он не защищается. Это кого хочешь из себя выведет.
– Он болен.
– Ну и что? Язык-то у него есть? А то выходит, будто он нос задирает, ни во что меня не ставит.
– А если он не умеет защищаться?
– Пусть научится.
– А если он не захочет?
– Пусть не упрямится.
– Значит, не можешь мне пообещать, что оставишь его в покое?
– Ну ладно! Черт с ним!
Мальчики пожали друг другу руки.
– Смотри не забудь, – сказал Матиуш на прощание.
Матиуш оставил ротмистру записку и просил не искать его. Он не пленник, не узник и волен сам распоряжаться своей судьбой. А для Совета Пяти это далее выгодней: не придется деньги тратить. Ротмистр сможет вернуться домой. Пусть считают, что Матиуша нет в живых.
Написал Матиуш записку и отправился в путь. Ночь, темень, а он идет куда глаза глядят.
С собой он взял только самое необходимое и направление выбрал такое, чтобы в случае погони его не нашли. Он пошел вдоль реки, но не по берегу, а лесом. Слишком удаляться от реки тоже нельзя, потому что без воды не обойдешься.
Лес густой. В такой чащобе нелегко обнаружить беглеца. Нырнешь в кусты, погоня в пяти шагах пройдет и, если не отзовешься, ни за что тебя не заметит.
Много ли, мало он прошел, Матиуш сам не знал. Там, где приходилось продираться сквозь чащу, он продвигался медленнее. А где лес был реже, шел побыстрее. Спешить было некуда. Он свободен, и бояться ему нечего. Похоже, на острове нет ни диких зверей, ни ядовитых змей. И голод ему не страшен. Он знает из книжек, какие плоды съедобны, у каких растений сок сладкий – не отличишь от сахара, какие грибы можно есть, какие корешки по вкусу напоминают морковь и салат.
И спать на деревьях очень удобно – даже лучше, чем на кровати. Густые лианы, оплетая деревья, образуют уютные люльки – зеленые и душистые. Они упругие, как пружинные матрацы. И не упадешь, даже если во сне перевернешься с боку на бок. Правда, один раз он все-таки упал на мягкий кустарник, но только слегка руку оцарапал.
- Предыдущая
- 24/37
- Следующая
