Демон с Системой (СИ) - "Дракмир" - Страница 42

–

Боль!

Я оглох от грохота и собственного крика, но не в силах остановиться. Лишь сжать посох покрепче и... Бум!

– Боль!

Наш призыв услышан и принят. Архидемон явился в Нижний Мир. Он появляется так неспешно, медленно, как ядовитая пытка, словно испытывая нас на прочность. Бум!

–

Боль!

Во тьме над Троном неспешно проявились белоснежные кости, огромные, под стать великану. Неспешно складываются в гуманоидное тело. Бум!

–

Боль!

Наша Тьма обернула кости, став его мышцами, наши крики колыхнули вязкую Тьму, вылепив шипы по всему телу, грохот даровал ему корону, а всеобщее благоговение – силу.

Он явился полностью, придав аурой всех и каждого. Живые рабы на шипах Трона извиваются от неистовой боли, а стоны сотен жертв рождают ужасную какофонию, удивительно приятную на слух, как опера агонии и ужаса.

Архидемон Боли четкой формы не имеет, тьма скрывает черты. Четко видны лишь белые шипы, что пронзают тьму вокруг тела. И корону, увитую шипами, красными от крови.

Он сел на Трон, под стать они друг другу по размерам оказались. В последний раз грянули тысячи демонов:

–

Боль!

Взгляды прикованы к этому существу, чью мощь чувствуешь не как-то эфемерно, а кожей и всем естеством. Сладко ноет в груди, немного ломит суставы, и в голове ощущение, как на грани жуткой мигрени. А еще клыки заныли, отдаваясь в виски зубной болью.

Все затихло. Архидемон смотрит на войска Людей и Небес. От врагов отделилась ярко золотая точка, за секунды подлетела к нам, опустилась на землю. Архангел.

"Израфель"

Сложились белоснежные крылья за спиной, гордость золота притушила сияние в доспехах. Здесь Свет не властен, не получается у Архангела сиять тут, в десятке метров от Владыки Бездны.

– Я – Израфель! – крикнул он, без страха глядя в лицо Архидемона. – И Слово мое – Слово Небес! Возвращайтесь в Бездну, твари! Мы не сдадим этот город!

И тут Архидемон явил голос. Басовитый, звучащий эхом стонущих голосов. То стонут жертвы на шипах Трона, словно каждый звук от Архидемона причиняет им неистовую боль.

–

Какая дерзость от такой мелкой шавки... Но, я знаю тебя. А знаешь ли ты, кто я?

– Знаю! – звонко выкрикнул Израфель, золотой меч покинул ножны, кончик смотрит в лицо Архидемона.

Ответ Боли вкрутился в уши ядовитой насмешкой.

–

Я есть Боль!

В моих венах – агония! Бесчетные души скрипят стоном на моих зубах... Так почему ты еще не кланяешься, Архангел? Или ты за века на Небесах позабыл, какова на вкус Боль? Ха-ха-ха!

От смеха и стонов от Трона ноют зубы и подгибаются коленки. У всех. Даже у Рыцарей рядом со мной дрожат колени. Для Израфеля смех Боли как удар под дых, он совсем потух, не испускает Свет. Раскрывает рот, но не может и слова вымолвить.

–

Боль...

Она бывает сладкой и такой приятной, что даже верные Небесам не устоят... Спроси у Похоти, если не веришь, Архангел. Ха-ха-ха! Беги, шавка! Сегодня падут армии и города. Ваши кости обратятся прахом, а кровь обратится вкуснейшим вином для моих Демонов. Что же ты стоишь, беги. Беги скорее, пока я не ощипал твои крылья, как людишки щипают курицу.

Архидемон встал, за спиной распахнулись крылья, что истекают Тьмой, в них видны сотни лиц, что текут и постоянно изменяются, но одно неизменно, все лики искажены в криках.

Огромная тень тянется от крыльев Архидемона, Израфель рванулся от нее, как лань от пожара, а громадная тень все тянется за ним попятам. Поглощает долину, пожирает холмы и поля, захлестывает ряды врагов и город за ними. Свет Солнца померк, словно весь мир обратился во мрак. Только Свет от войск Небес остался здесь. Не потухший, непокорный. Только он не дает Людям дрогнуть и разбежаться в ужасе.

Архангелы Небес провернули нечто странное. Все они воздели руки к Небесам, столпы Света бьют ввысь, рождают в черном небе воронку из золотого света.

–

Ха

, – краткий смешок Архидемона рождает мурашки по спине. –

Призвать Серафима в последний момент. Слишком старый трюк... Не сегодня!

Владыка Бездны поднял руку, черный шар Тьмы рванулся к воронке и разом поглотил. Архангелы пошатнулись, Свет померк вокруг них.

Архидемон довольно оглядел наши ряды, и от этого довольства хочется спрятать голову в плечи, стать маленьким и незаметным.

–

Мои дорогие слуги... Мой приказ вам – убивайте людей! Пожрите их, поглотите их, уничтожьте их! Чтобы даже памяти от Людей в этом Цикле не осталось! Превратите их в прах на реке времени. Вперед!

– Вперед, – заорал командир прямо мне в затылок. – Вы слышали приказ, сучьи дети! Вперед!

Войско Демонов качнулось, раз, другой. Как единая черная волна всколыхнулась, рванулась по долине сначала ручейками, что быстро превращается в реки, море, цунами!

Вопли Демонов слились для меня в вопль, шатающий реальность яростью и предвкушением исчадий Бездны.

–

Гр-р-ра!

Мы почти подобрались к войскам врага, когда над головами раздался свист. Из города летят огромные, горящие камни! А следом сотни стрел, что чернят небо еще больше.

Жалкая попытка. Высшие Демоны, что парят над войсками, взмахами рук испаряют огромные камни, порывы их крыльев сметают тучи стрел. Для них это не более, чем докучливая стайка мошкары.

Войска Небес и Людей заволновались. Они не стали ждать уничтожения, сами двинули на встречу! Две армии уже набрали скорость и мощь. И столкнулись с таким грохотом, что уши заложило!

Передо мной падает рыцарь, пронзенный копьем. Появился Ангел, непись. Глаза горят золотом, рот раскрыт в оскале, а крылья распахнуты так широко, словно хотят обнять мир.

Я сразу сжимаю амулет. Из тени в ногах вырываются огромные псины. Из пастей стекает лава, вместо шерсти – тьма. Когти жгут землю, а красные глаза рыщут вокруг, выбирая жертв.

– Фас!

Огненные пасти Гончих сомкнулись на руках и ногах, рвут золото доспехов как бумагу. Гончие вгрызаются в тело Ангела, неистово рвут крылья, глодают лицо, когти вскрывают доспехи упавшего, а головы скрываются в животе, выгрызая потроха.

Я бегу вперед, вместе со всеми. Иначе никак, тупо затопчут свои! Над головой такой ужас, что башку поднять страшно. Высшие сцепились с Архангелами, мощные заклинания утюжат своих и чужих, но им до этого никакого дела.

–

Ха-ха-ха

, – раздался над полем боя смех Архидемона. –

Еще! Больше Боли!

Я сам не заметил, как прорвался в город. Под сапогами гремят упавшие створки ворот, Демоны заполняют улицы как миазмы чумы. Вламываются в дома, забираются по крепостным стенам, как ручьи черных тараканов. Битва кипит, все горит, а черный дым ползет над домами, першит в горле горьким напитком страданий жителей.

Я и сам обезумел от всеобщего Пира Боли. Мои Гончие рвут всех, кого видят. Бегу вместе с Рыцарями Бездны, вламываюсь в дома и дворы, бью заклинаниями узорные колонны дворцов, вонзаю посох в грудины ползущих куда-то мужчин.

– Стойте! – ревет белугой женщина под ногами. – Что вы делаете?! Не надо!

Она закрывает телом уже мертвого воина с распоротой глоткой. Каким отчаньем наполнены ее голубые глаза!

– Убиваю людей, – ответил я ей, с безумной хрипотцой в голосе.

Демон рядом протянул мне нож и я без сомнений вскрыл глотку жертве. Кровь бежит всюду, она ручьями течет по улицам, заполняет мостовые, пачкает белые стены домов аляповатыми пятнами, рисуется штрихами на доспехах Демонов.

Всюду смех и крики, стоны в огне, вопли в дыму. Люди узнали, что такое Пир Боли. Я видел, как развлекаются Легионеры Боли. Стоял на площади и хохотал вместе с ними, наблюдая, как безногий воин пытается заползти на столб, где повешены на кишках его родные.

Срывал одежду с плачущих женщин и кидал их голых на потеху низшим демонам. Без отвращения ступал по лицам мертвецов на улицах. Перекидывался головами с Суккубами, и смеялся, видя как они целуют в губы мертвые головы. Подкидывал вырванные сердца Извергам, они забавно ими чавкают. Улюлюкал, когда один Высший на площади жонглировал оторванными руками в латных перчатках.