Цепи его души (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 68

В миг, когда наслаждение стало невыносимым, я выгнулась.

Выгнулась в его руках, содрогнулась всем телом, сжимаясь на Эрике, и чувствуя, как напрягаются его бедра. Пульсация шла по нарастающей, растекалась сладкими волнами, заставляя меня всхлипывать, кусать губы, чтобы не закричать на весь дом.

А потом все-таки выдохнула стон.

Длинный, глухой и такой порочный, какой никогда в жизни даже представить себе не могла.

Ладони сдавили мои ягодицы, на миг приводя в сознание, но когда рычание Эрика ворвалось в мое сознание сладкой музыкой, я содрогнулась снова. Вторая волна оказалась гораздо сильнее, до звездочек в глазах и надвинувшегося потолка, поэтому я сползла прямо в его руки, успев только судорожно вздохнуть. Лежа на нем, вздрагивала раз за разом, пытаясь справиться с отголосками прокатывающегося по телу чувственного удовольствия.

Затихающего и оставляющего после себя сладкую истому.

Подумала о том, что наверное, стоило завязать волосы, но как-то лениво. Глаза слипались, и мне было уже все равно.

— Как же хорошо, — вздохнула, прижимаясь к нему плотнее.

Меня поцеловали в макушку, погладили по спине, мягко обнимая или обтекая собой.

Он все еще был во мне, и это ощущалось так правильно, что даже шевелиться не хотелось. Я и не шевелилась. Лежала распластанная по его груди, вдыхая запах сандала от его волос.

Не знаю, сколько прошло времени, когда Эрик негромко спросил:

— Купаться будем?

— Да-да, сейчас, — ответила я.

Глубоко вздохнула и вздрогнула, когда он осторожно из меня вышел. Посмотрела в его совершенно счастливые глаза, светящиеся не золотом, а просто светящиеся… таким теплым, внутренним светом, который очень сложно передать на портрете. Сложнее всего, пожалуй, но я все-таки попробую.

Улыбнулась своим мыслям.

И уткнулась носом ему в плечо.

Пробуждение вышло ярким во всех смыслах этого слова: сначала мне в лицо ударил солнечный свет, потом раздалось ругательство, шипение и оглушительный кошачий вой, перешедший в глухой удар. От такого я подскочила на постели, растерянно моргая и глядя на выгнувшую спину мисс Дженни, раздувшую хвост до размеров руки Эрика. Которую, к слову, пересекали наливающиеся кровью глубокие царапины, а в глазах его читался настолько однозначный приговор, что я с визгом прыгнула к кошке, схватила ее в объятия и прижала к груди.

— Это что только что было? — хмуро поинтересовался Эрик, застегивая рубашку. По царапинам скользнула зеленоватая дымка магии, и они тут же поблекли.

— То же самое я хотела спросить у тебя!

— Для начала твоя кошка залезла под самый потолок…

— И это повод бросать ее через всю комнату?

— Раскачивалась на портьерах и мешала спать.

— И?

— Я не хотел, чтобы она разбудила тебя, — произнес он, приближаясь к нам, из-за чего мисс Дженни попыталась вырваться, но я только крепче прижала ее к себе, поглаживая полосатую спинку.

— Это все равно не повод швырять ее через всю комнату!

— Я не швырял, — заметил Эрик, приближаясь к нам.

В ответ на мою скептически приподнятую бровь, добавил:

— Бы. Я снял ее с помощью магии и хотел поставить на пол, но она вцепилась когтями мне в руку. В результате…

— Ты бросил ее через всю комнату.

— Отправил в портал, — вздохнул он.

— Что-о-о?!

У меня округлились в глаза.

— Подумаешь, портал в несколько футов.

— Подумаешь?! — воскликнула я, опуская мисс Дженни на кровать. — Это для тебя несколько футов, а для нее — как для меня на другой конец дома.

— Нечего было полосовать меня когтями.

— Да я бы тоже в тебя вцепилась, если бы ты меня с помощью магии куда-то потащил! — возмутилась я.

— Пожалуй, ты права…

— Вот именно!

— Да, — скептически заметил Эрик. — Надо было ее сначала обездвижить.

— Изувер! — заявила я, осматривая мисс Дженни, которая урчала громко-громко, и терлась об мои руки, пытаясь успокоиться.

— Оставь уже свою неблагодарную скотину, и поцелуй меня, — хмыкнул он.

Прежде чем я успела сказать, что неблагодарная скотина — мой друг, Эрик притянул меня за талию к себе и поцеловал. Так, что я почти забыла о мисс Дженни, зато вспомнила о том, что обнажена. Полностью. Это я поняла, когда прижалась грудью к прохладному темному атласу, и мысленно покраснела. А может, даже не мысленно, потому что в глазах Эрика мелькнула знакомая сумасшедшинка.

— Что, снова краснею? — спросила, почти касаясь губами его губ.

Он кивнул.

— И так, что нам грозит остаться без завтрака.

— Ой, нет!

Я поспешно отпрыгнула в сторону, в поисках одежды. Одежды нигде не наблюдалось, и я вопросительно взглянула на Эрика:

— Думаешь, я шутил, когда говорил, что в этой спальне ты будешь ходить обнаженной?

— Думаешь, я шутила, когда говорила, что нет? — стянула покрывало и завернулась в него.

Эрик вздохнул.

— Шарлотта. Неужели тебе так сложно признать, что я хочу любоваться тобой постоянно?

— Можешь любоваться мной, когда я в одежде.

— Любуюсь, — честно признался он. — Всегда.

От того, как это было сказано, я покраснела еще сильнее.

— Но мне нравится видеть каждый изгиб твоего тела, а не эти бесчисленные тряпки. Сколь бы красивыми они ни были, без них ты гораздо лучше.

— Тем не менее сам ты не ходишь передо мной обнаженным, — заявила, чтобы скрыть неловкость от бесстыдного комплимента.

До меня дошло, что я сказала, только когда Эрик изменился в лице. Клянусь, я совсем забыла про шрамы, и сейчас захотела откусить себе язык. Разумеется, они меня ни капли не смущали, но сказать об этом я бы хотела не так. Не в таком ключе, но теперь, кажется, этого разговора было уже не избежать.

— Эрик, — сказала я. — Прости. Я не хотела тебя обидеть.

— Обидеть? — он нахмурился.

— Да, я не имела в виду…

— Не имела в виду что, Шарлотта? — теперь он приподнял брови.

Какое же все-таки у него живое лицо! Не представляю, как можно было его скрывать под маской.

— Не имела в виду, что ты должен, или что-то вроде…

— Погоди-ка, — он взял меня за плечи и внимательно заглянул в глаза. — Я не совсем понимаю, о чем ты, но очень хочу разобраться.

— О шрамах, — негромко сказала я. — Ты ведь из-за них не снимаешь одежду передо мной, и…

— Откуда ты знаешь о шрамах? — голос его стал жестким.

Привычно жестким, но я не отвела взгляд. Не хотела, чтобы он подумал, что я считаю это уродством, или что-то вроде.

— Я увидела их в ночь, когда мы поссорились.

— И с тех пор молчала?

— А что я должна была сказать?

— Действительно. — Он вздохнул, а потом опустился на кровать, увлекая меня за собой. — Я не стесняюсь этих шрамов, Шарлотта. Я ими горжусь.

Я моргнула, а Эрик продолжил:

— Эти шрамы — цена спасения жизни брата Тхай-Лао. И одно из немногих хороших дел, которые я совершил в своей жизни.

От такого я растерялась окончательно.

— То есть… как?! При чем тут брат Тхай-Лао?

— Я уже говорил, что долгое время жил в Иньфае. Обучение, которое помогало мне удержать тьму, происходило в горах, но Иньфай — огромная страна, со своими традициями и обычаями. Со временем, когда я стал справляться с безумием, научился держать его в узде, я отправился в путешествие. Посещал места, наделенные силой очищения, на которые мне указал учитель, побывал в столице, в больших городах и провинциях. Последние — это маленькие государства в большом.

Я замерла, вспоминая: об Иньфае я знала не очень много, но знала, что каждой провинцией правит господин-наместник Императора. Кажется, и Эрик упоминал что-то подобное.

— В одной из таких провинций я задержался. Не знаю, почему: люди там жили очень бедно, большинство не умели ни читать, ни писать. Единственный богатый дом в округе — дом наместника Императора, работать в котором было очень почетно. Фьет-Лао был помощником конюха и кормил семью из шестнадцати человек вместе с братом, который работал на рисовых плантациях. Свободных дней у него почти не случалось, в свою лачугу он возвращался очень поздно, и чаще всего просто засыпал на своей лежанке, на полу. В доме своего нанимателя Фьет-Лао повезло встретить Сюин, она прислуживала жене наместника и сопровождала ее на прогулках. Или не повезло. Потому что вместе с Сюин на него обратила внимание и дочь наместника.