Цепи его души (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 29

Воспоминания накатили не вовремя, стирая улыбку.

— Что случилось, Шарлотта?

Эрик опустился на подлокотник дивана, глядя мне в глаза. Можно было уйти от ответа, сослаться на усталость, но сегодня он раскрыл о себе слишком многое. Да и к чему молчать, если эти чувства все равно не дадут мне покоя. Сколько бы я ни старалась, рано или поздно придется с ними справляться.

— Я подумала о леди Ребекке. О том, что она моя мать, но я не чувствую ничего по отношению к ней.

Эрик нахмурился.

— Ничего, кроме желания никогда больше ее не видеть.

— После того, что случилось, это нормально.

— Не знаю. Не уверена. Она меня вырастила, дала мне крышу над головой… не бросила, хотя могла бы. Не отдала в приют.

— Иной раз лучше оказаться в приюте.

— Ты так говоришь, потому что никогда там не был.

— Зато там была моя сводная сестра. Смотри, — Эрик стремительно поднялся, выдернул меня из кресла и взмахнул рукой.

Портьеры разошлись в сторону, и я увидела, что за окнами валит густой снег. Казалось невозможным поверить в то, что на улице вместо промозглой колючей сырости, при воспоминаниях о которой даже сейчас хотелось зябко поежиться, настоящая зимняя сказка.

— Откуда ты…

— Я его чувствую.

— Снег?!

— Разумеется. Снег — это вода.

— Но твоя магия…

— Я просто чувствую все, что связано с водой. А управлять этим могу исключительно с помощью магии искажений.

— Не понимаю…

— Например, вот так.

На нос упала снежинка. Одна, другая, третья… Четвертая прилепилась на лоб, пятая на щеку. Прежде чем успела понять, что произошло, рядом вздохнула зима и на нас посыпался густой снег. Подняла голову, и увидела, что сквозь изумрудное сияние в библиотеку летят белые искры. Невольно залюбовалась такой красотой, даже подставила руку, собирая их в ладонь.

Они покалывали пальцы мягким холодом и тут же таяли, а потом Эрик неожиданно притянул меня к себе. Его губы накрыли мои: легко и нежно, едва уловимой лаской. Поцелуй вышел удивительно коротким, настолько, что когда он прекратился вместе со снегом, широко распахнула глаза.

— Уже поздно. Отвезу тебя домой, — невозмутимо заявил Эрик и отстранился.

Мне оставалось только хлопать глазами и пытаться понять, что это только что было. И было ли вообще? Скажешь кому, что целовалась под снегопадом в библиотеке, не поверят же. В лучшем случае не поверят, а в худшем отправят куда-нибудь поправить здоровье. Не думаю, что многие на такое способны.

Пока мы собирались (точнее, собиралась я, а у него книги просто разлетались по полкам), я просто не могла на него не смотреть.

Как он управляется с магией!

Это же просто волшебство какое-то, как бы странно это ни звучало.

Но... почему он так быстро прервал поцелуй?

Комнату согревал артефакт, лежащий в самом центре. По форме он напоминал выпуклый диск, излучающий солнечный свет, вот только расходящееся от него тепло духоты не создавало. В кои-то веки мне не пришлось тереть мокрые волосы полотенцем до сухих спутанных прядей (решение искупаться пришло внезапно, когда я очутилась в небольшой, но очень уютной ванной). В этом доме все было небольшое и уютное, не в пример холодному роскошному особняку Эрика в Дэрнсе. Вчера мне было не до того, но сегодня я поняла, что этот дом действительно мог бы стать мне домом.

Два этажа, небольшой холл и лестница, уводящая на второй этаж. Здесь было несколько комнат, одну из которых отвели мне, и, надо признаться, она мне очень понравилась. Теплые персиковые обои становились еще теплее от света артефактов. Огромная кровать из орехового дерева, зеркало, комод и стул: вот и вся нехитрая обстановка. Хотя, в стену еще встроили гардероб, но он так и остался пустым, складывать туда мне было нечего.

Поплотней запахнула халат и подошла к окну: снег валил еще сильнее, и я невольно задумалась о том, как сейчас Эрик. Добрался ли уже, или все еще едет (сквозь метель на мобиле мы продвигались крайне медленно). Мысли о странном и нежном поцелуе, немыслимо коротком, не давали покоя. Я даже прижала палец к губам, рассматривая вид из окна. В высветленной снегом темноте выделялись массивные очертания купола Миланейского собора, чуть в стороне — громада Большого королевского театра.

Воспоминания о театре заставили задернуть шторы и отойти.

«Достойным финалом для такой мерзости стало бы раскаяние или гибель распутницы…»

Они что, всерьез хотели бы смерти этой женщины только из-за того, что она осмелилась любить?! Энгерийское общество заклеймило ее позором лишь потому, что Виттория не позволила своей семье умереть с голода. Что уж говорить обо мне. О таких, как я.

К этому я тоже мысленно возвращалась, снова и снова.

К этому и, пожалуй, к тому, что осталось в прошлом моих родителей. Как получилось, что я появилась на свет, если леди Ребекка всегда придерживалась строгих нравов? Что случилось с моим отцом? Любила ли его леди Ребекка? А он ее? Почему она оказалась со мной на руках в Фартоне?

Вопросы, которым суждено остаться без ответа.

Опустившись на кровать, принялась расчесывать волосы, просматривая лежащие рядом записи по магии. Записи просматриваться отказывались, потому что в голову все равно лезла эта дурацкая статья.

Распутница…

Да что они знают о распутстве!

Ой.

Неожиданно вспомнила, что собиралась испечь пирогов для Джона и Ричарда, но после занятий с Эриком совершенно об этом забыла. Что говорить, я обо всем забываю, когда оказываюсь рядом с ним. Похоже, пора это признать, смириться… и не думать о поцелуе! А он все еще горел на губах дразнящей лаской, продолжения которой хотелось немыслимо.

Эрик проводил меня до самых дверей, но заходить не стал. Просто коснулся губами кончиками пальцев и попрощался. Он шел к мобилю, а снег падал и кружился над нами, совсем как в библиотеке. Сегодня, когда он уходил, мне совсем не хотелось с ним расставаться, не хотелось, чтобы Эрик меня отпускал. Не говоря уже о том, что мне самой не хотелось его отпускать. Хотелось… вот даже не знаю, чего мне больше хотелось. Наверное, обнять его и провести этот вечер рядом с ним. Вместе заснуть.

Несмотря на все приличия, правила и запреты.

Отложила щетку и решила спуститься за водой. Мисс Дженни, сытая и счастливая, спала у меня на подушке. Точнее, на одной из подушек, на этой постели было много места даже для двоих. А для меня одной так и вовсе чересчур.

Да что за мысли!

Решительно поднялась и вышла из комнаты. Артефакты загорались и гасли, обои в коридоре тоже были светлыми, и вообще весь этот дом был светлым. Словно лучился изнутри: возможно, дело было в тех, кто в нем жил. Я всегда считала, что места впитывают чувства людей, именно этим объясняется странный холод и желание поскорее покинуть какой-то дом, а в каком-то, напротив, задержаться подольше.

Вот и Тхай-Лао говорил, что у каждого дома свое сердце.

А еще он говорил, что Эрик спас ему жизнь. Интересно, если я спрошу об этом самого Эрика, захочет ли он ответить? Захочет рассказать, как это произошло?

Лестница совсем не скрипела, когда я по ней спускалась. Удивительно, потому что в подобных этому старых домах уж точно должны скрипеть половицы и доски. Коснулась перил и вздрогнула: странное ощущение, забытое чувство. Или не очень забытое?

Эта лестница, этот холл вдруг показались мне очень знакомыми. Невольно ускорила шаг, прислушиваясь, но тишину по-прежнему нарушал лишь шорох ткани, еле слышные шаги, украденные ковровой дорожкой, и мое дыхание. Внимание привлекли светильники на невысоких столбиках, вспыхнувшие сразу, стоило мне к ним приблизиться. Едва ступив в холл, обернулась.

Вечером все выглядит по-другому, но эта лестница и витраж под ней удивительно напоминали дом из моего сна. Из того сна, в котором Эрик показал мне оплетенную веревками меня, а потом…

Да нет же. Это точно был именно этот дом.

Поднимаясь сегодня вместе с Сюин, я совсем не обратила внимание на разноцветный мозаичный витраж. Что уж говорить про вчера: вчера я и упавшего рядом носорога не заметила бы, но сейчас с каждым мгновением все больше и больше убеждалась в том, что во сне видела именно это место.