Другая жизнь (СИ) - "Haruka85" - Страница 6

— Да ты крутой перец! — старший Рау, в отличие от младшего, светился по-детски искренним восхищением. — Двумя пальчиками заткнуть моего ребёнка у меня не получалось, даже когда он поперёк лавки лежал.

— Ничего сложного. Айкидо. Жить, сами понимаете, захочешь, не так… не тому научишься. Я вот в «Бауманку» поступить умудрился — вот это действительно непросто.

— Ха! Я в своё время тоже туда поступил! Не знаю, как сейчас, а в наше время…

— До первой сессии дотянуть бы!

— Точно! Но я аж до кандидата наук дотянул! Бери пример, салага!

— Ого!

— Не ожидал?

— Признаться, нет. Это дорогого стоит!

— Да толку-то, Серёж! Не трави душу. Дальнобойщик со степенью. Бред! Ты лучше скажи, как сам? Дотянешь до первой сессии?

— До аспирантуры уже дотянул, — смущённо заулыбался Томашевский, наблюдая, как вытягивается лицо собеседника.

— Да откуда ты взялся такой вундеркинд?

— Я не вундеркинд, мне двадцать четыре в ноябре стукнуло. Дядь Саша, я о другом хотел…

— Точно, заболтал тебя совсем. Починить что нужно? Ты говори, не стесняйся.

— В порядке всё. О другом речь. Не знаю, поймёте ли вы правильно… Если что не так, можете посылать меня смело. Я хотел помощь предложить.

— Помощь? Мне?!

— Вам обоим. Я знаю, что Эрик парень взрослый, но всё-таки, если я правильно понял, вас часто нет дома… Вдруг понадобится что-то… Соседи здесь, погляжу, не особенно дружелюбные. В магазин сбегать, например, в аптеку, с уроками помочь, до школы, если надо, прогуляться…

— Нет, всё-таки, откуда ты такой чудной взялся на мою голову, а?

— Простите. Я пойду, пожалуй?

— Погоди-погоди, провожу тебя. Эрик, ты слышал? Эрик, я к тебе обращаюсь!

— Мне, вроде как, молчать велено! — парень неохотно отвернулся от окна и взглянул, наконец, на отца. — Я же говорил, пап, цирк! Он придурок полный, даже если забыть о его небесно-голубой душонке!

— Этот, твоими словами выражаясь, «придурок», сейчас заклеит тебе рот скотчем, дорогой, и никакая расцветка ему не помешает. Я тоже мешать не стану, ясно?

— Папа, одумайся, я не хочу! Эта мама нам не подходит!

— Прекращай ёрничать и посмотри внимательно на дяденьку, Эрик. Его адрес ты знаешь. Серёжа присмотрит за тобой в моё отсутствие. Баста. Твои гулянки меня за-дол-ба-ли!

— Не боишься, что он совратит твоего единственного сына?

— Боюсь, что «ОН» на тебя-оболтуса даже не посмотрит. Всё понял?

— Понял, пап. Можно я сам «тётеньку» провожу? Пальтишко подам и всё такое…

— «Тётенька» сам оделся, пока ты лясы точил, — Александр Генрихович отвесил сыну шутливый подзатыльник и смачно потряс за руку стоящего у выхода гостя. — Спасибо, Серёж, правда. Не ожидал, если честно. Надоест — посылай нас смело и не переживай.

— Не за что пока, дядь Саша. Это вам спасибо. За борщ и гостеприимство. До свидания, — Томашевский кивнул на прощание, подхватил с пола увесистый портфель с бумагами и шагнул за порог.

«Лучше бы ты захлебнулся этим борщом, Тамарочка! Это я его варил!» — донеслось ему вслед.

«Спасибо!» — едва слышно шепнул Томашевский, но был уверен, что его услышали.

====== “Тамарочка” – Глава 3 ======

Ненавидеть нового соседа оказалось неожиданно легко. Тот несколькими своими выходками, довольно невинными, умудрился внедриться в жизнь Эрика ближе самого близкого друга, которого у Эрика, впрочем, и не имелось: те, что обрывали телефон и сутками просиживали у приставки в его тесной комнатёнке в детстве, шарахались от него, как черт от ладана, а новая компания хоть и обожала его, и в рот заглядывала, но желания сближаться не вызывала.

Дружить Эрик, наверное, разучился, а может, склонности таковой не имел. Зато ненавидел охотно, даже с удовольствием, и если в первую неделю мальчик-колокольчик Серёжа вспоминался раза по три-четыре в день, в основном, на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, где произошёл его вынужденный каминг-аут, то теперь, на исходе третьей недели, из головы практически не выбирался.

Начиналось с самого утра, стоило лишь бросить взгляд на входную дверь по дороге в ванную. Серёжа в прихожей, Серёжа на кухне, Серёжа под крышкой кастрюли с борщом… Серёжа умудрился занять место Эрика за обеденным столом и осквернил его! Теперь, когда Эрик садился есть, ощущал, что на табуретке сидит не один, а перебираясь на отцовскую половину, видел как будто живьём сидящего напротив Тамарочку.

Дошло до того, что трапезы плавно переехали за компьютер, где можно было ненадолго расслабиться и поесть, отвлекаясь только на фильм. Хорошо всё-таки, что отец не пригласил Тамарочку дальше кухни, иначе тот умудрился бы отравить и комнаты, хотя… Лёжа ночами без сна, разглядывая с рокотом мечущиеся по потолку отсветы автомобильных фар, Эрик вслушивался в звуки дремлющего дома и пытался представить, чем сейчас занят человек наверху. Спит или лежит молча без сна, наблюдая на потолке такие же в точности картины?

Где он спит, вообще?

На скрипучей допотопной кровати прямо над Эриковой головой или ближе к окну? Или на диване в другой комнате? Один он спит или с кем-то? Как это… бывает у таких, как он, у гом-м…

С этого недосказанного слова память спасительно поворачивала к эпизоду у окна, когда тщедушный и на вид совершенно неприспособленный к жизни сосед скрутил его буквально двумя пальчиками, да так быстро, что Эрик не успел сказать слово «гомик». И за это он принимался ненавидеть Серёжу с утроенной силой — за всё сразу, в том числе, за любопытство, которое настырно будоражил тот своей персоной.

Эрик ненавидел Тому по дороге в школу, ненавидел и на обратном пути, особенно – в той подворотне, где столкнулся с ним пару дней назад в компании дворовых прихвостней. Серёжа шёл как ни в чём не бывало, мерно покачивая сумкой на бедре и пакетом продуктов из ближайшего сетевого магазинчика.

«Музыку, сволочь, слушает! А мне так нельзя, значит?» — злорадно подумалось Эрику при взгляде на мечтательную улыбку и тонкие проводки, протянутые из-под воротника к пушистой шапке — верх глупости в тёмное время суток да в неблагополучном районе.

— А ну, глянь, какая цыпочка да без охраны! — загоготала шпана, предвкушая лёгкую добычу.

Серёжа, как выяснилось нечаянно, лёгкой добычей только казался, но одному против десятка шакалят всё равно не выстоять. Неизвестно, за кого приняли Тому приятели: то ли за мужиковатую девицу, то ли, что хуже, за пацана, обделённого мужской статью, но жертву определили безошибочно.

Стоило сейчас шепнуть: «Бей гомосека!» — и Серёже пришлось бы туго. На белый свет взглянуть он, вероятно, выкарабкался бы, но не сегодня и не своими силами — факт.

Можно было промолчать, со скучающим видом шагнуть к стене и посмотреть, как интеллигентный Тамарочка попробует объяснить, цыпочка он или не цыпочка, и где всё-таки пропадает его охрана. Финал у обоих спектаклей наверняка одинаковый, самому можно остаться в зрителях, никто слова не скажет, привыкли ребята, что Эрик руки марать не любит. Хотя можно и пнуть разок-другой в пылу драки в своё удовольствие, но то не по правилам, да и неудобно, вроде, ненавидеть безоружного и беспомощного, хоть и врага.

«Эх, Серёга, разворачиваться бы тебе на месте и драпать из этой арки, сломя голову! Если бегать умеешь, шанс добраться до дома невредимым у тебя ещё есть!» — подумал Эрик и с сожалением покачал головой, когда потенциальная жертва, не дрогнув, не изменив траектории ни на миллиметр, двинулась в темноту низкой арки. Местные жители уже давно обходили это место стороной даже днём, но у Серёженьки явно отсутствовало чувство самосохранения.

— Никак цыпочка нам хавку принесла?! А ну показывай, пивасик есть?! — выдернуть пакет оказалось, как и предполагал Эрик, непросто.

Тонкая плёнка лопнула, и продукты одним махом оказались на чёрном от грязи асфальте. Не потерявший ещё свободу движений Серёжа одним махом вытащил наушники и вперился взглядом в толпу.

«Что вам от меня нужно?!», «Отдайте немедленно!», «Не трогайте!», «Я вызову полицию!» — обычно так начинали разговор «попаданцы» и тут же попадали. Выражаясь шахматной терминологией: «Белые начинают и проигрывают».