Нарциссы (СИ) - "Scarlet Heath" - Страница 30

- А ты что-нибудь знаешь о его семье? Он женат? - продолжил свой допрос Саша.

- Странно… - Марина прищурилась. - Юля спросила меня о том же. Что у вас за интерес к личной жизни моего учителя?

- Извини… Пока не могу сказать, - честно признался Саша.

Значит, Юля спрашивала об этом. В точку. Этот учитель до сих пор интересует ее. Еще бы. Похоже, что он так и не смог бросить свою жену ради Юли. Марина ответила:

- Я не знаю, женат ли он. Потому что на его пальце нет обручального кольца. Но многие просто не носят его, а потому это еще ничего не доказывает. Но у Виктора Валентиновича есть дочь.

- Дочь?! - вытаращился Саша. - А вот это уже интересно! Сколько ей лет?

- Я как раз собиралась рассказать об этом Юле тогда в библиотеке, но она не дала мне договорить и помчалась в туалет. Я знаю его дочку, потому что несколько раз видела ее вместе с ним в школе. В этом году она пошла в первый класс.

- Совсем маленькая, - прошептал Саша.

В голове уже начала складываться логичная картинка. Виктор Валентинович не смог бросить не свою жену ради Юли. Он не смог бросить дочку.

В этот момент в замке повернулись ключи. Юля.

- Не рассказывай ей ничего о нашем разговоре, хорошо? - прошептал Саша, и Марина кивнула.

Саша поставил «Магию простых чисел» на полку. Вот так. Как будто он никогда и не брал ее.

После чего Саша напялил на лицо улыбку и вышел в коридор. Улыбка завяла. Юля была грустной. Очень грустной. Такой же, как тогда в библиотеке. Что-то случилось. Но что могло случиться в оранжерее? Обычно Юля наоборот возвращалась оттуда успокоенной и умиротворенной, словно йог после медитации. Оранжерея — ее отдушина. Так с каких это пор Юля приходит оттуда в таком состоянии?

- Тебя долго не было… - констатировал Саша.

- Да, - ответила Юля, не глядя на него. Это все, что она могла сказать.

Саша подошел ближе, чтобы забрать у нее пальто и повесить в шкаф. Сначала он думал, что ему показалось, но нет. Саша отчетливо уловил запах сигарет от ее пальто и волос. С каких это пор Юля курит?

Саша решил ничего не говорить. Сейчас Юля была в таком состоянии, что допрос лишь разозлил бы ее. Саша знал — всему свое время. И когда это время придет, Юля сама все расскажет ему.

Время существует даже в том месте, где они оказались сейчас. Даже если часы остановились, для них самих время продолжает свой ход. Как неумолимо сменяются сезоны, как тает весной снег, так и Юля расскажет ему о себе, когда придет время.

Комментарий к 17. Призрак мертвых качелей

Произведение окончено и будет выкладываться по мере редактирования глав.

========== 18. Чувства, текущие по проводам ==========

Это было время, когда мобильники еще только начинали вторгаться в человеческую жизнь, и большинство людей предпочитали говорить по привычным проводным телефонам. В проводах была жизнь, она текла по ним, преодолевая тысячи километров, долетая от губ до уха. В проводах прятались признания в любви, путались в них и не всегда вырывались наружу, в проводах таились порой самые важные слова, в проводах было тепло, провода могли соединить два сердца.

И Саша, несмотря на его увлечение новыми информационными технологиями, так и не смог полюбить сотовые телефоны. Да, они были несравнимо удобнее. Но в них не было того волшебства. Иногда он думал, что на самом деле волшебство было не в телефоне, а в том времени его юности, но как бы там ни было, от домашнего телефона он все же не отказался, хотя почти не пользовался им.

Тот телефон хранил память о далеком времени, когда ему было восемнадцать. Именно по тому телефону ему звонила Катюша в первое время после расставания, когда они еще пытались поддерживать общение. Точнее сама Катюша звонила только один раз, она больше любила писать письма, а вот Саша звонил регулярно — раз в неделю по выходным.

Тогда ему мучительно хотелось звонить чаще, но он не мог, не хотел навязываться ей, ведь Катюше нелегко было начинать новую жизнь, отказавшись от всего, о чем она мечтала. Саша знал, что сам он — лишь напоминание обо всем том, что она потеряла. Неприятно, когда такое напоминание названивает вам каждый день, не так ли?

Но однажды Катюша все-таки позвонила ему сама. За окном октябрь танцевал судорожные танцы с листьями и дождем. Саша сидел над горой учебников по математике и пил горячий чай из огромной пузатой чашки. А потом холодную тишину затопил настойчивый телефонный звонок.

Когда Саша взял трубку, какое-то время он не слышал ничего, кроме шороха помех, словно какой-то маленький зверек скреб лапами внутри картонной коробки. А потом сквозь помехи прорвался ее несмелый голос:

- Привет…

- Привет, - Саша обнаружил, что так и пришел на кухню со своей чашкой, и поставил ее на стол. На кухне было темно, и Саша видел, как искрятся капли дождя на стекле в свете уличных фонарей.

- Как ты? - ее голос звучал так близко, словно она стояла рядом в этой темноте и шептала ему на ухо. Саша закрыл глаза.

- Хорошо, - ответил он глухо. Они всегда говорили, что все хорошо, чтобы не усиливать тоску друг друга. Если один будет думать, что у другого все хорошо, он будет переживать меньше. Наверное. - Готовлюсь вот к контрольной по математике. Препод у нас такой суровый, чувствую, завтра он с нас три шкуры спустит, - Саша коротко усмехнулся.

Катюша улыбнулась. Нет, конечно, Саша не мог этого видеть. Но телефонные провода могли передать ему ее улыбку. Он стоял с закрытыми глазами и знал, что Катюша сейчас улыбается.

Позднее Саша много раз гадал, почему она позвонила ему в тот вечер. В середине недели, позвонила первой. Хотя ничего не случилось. Катюша не любила нарушать правила и установленный порядок вещей. Катюша была рациональной.

- Ты с легкостью справишься с этой контрольной, я уверена, - сказала она. - А я устроилась на работу. Помощником бухгалтера. Пусть не по душе, зато зарплата для нашей дыры неплохая.

- А ты… ты… - его голос почти срывался, потому что задавать этот вопрос было слишком тяжело. - Ты не думала о том, чтобы вернуться и попробовать поступить на следующий год? Я мог бы помочь тебе.

Катюша покачала головой. Конечно, этого Саша тоже видеть не мог. Это видело его сердце.

- Ну что ты, Саша. Если я не смогла поступить после такой усердной подготовки, то чего можно ждать через год, когда я почти забуду все, чему нас учили в школе? Я работаю по девять часов в день, у меня совсем нет времени заниматься математикой, - ее голос был таким спокойным, утешающим. Она объясняла Саше голую логику вещей этого мира, словно маленькому ребенку.

Иногда Саша думал, что если бы он не был таким прожжённым рационалистом, помешанным на точных науках, он мог бы в тот же вечер сорваться и поехать за ней. Привезти ее обратно, вытащить из дома, пусть даже насильно. Просто украсть ее. И они жили бы вместе. Он перевелся бы на заочку и устроился на работу, Катюша тоже работала бы в городе, а по выходным он бы занимался с ней математикой. Это был готовый сценарий жизни. И они были бы счастливы.

Сейчас Саша был бы счастлив.

Но тогда им было по восемнадцать. И они не способны были так круто поменять свою жизнь. Они жили разумом, хотя в их возрасте должны были жить сердцем. И разум подсказывал им, что все это пройдет, что лучше оставить все, как есть. Разум всегда был плохим советчиком.