Несвобода (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 38

— Нет, — честно ответила я. — Но и не настолько противно, как я думала.

— Это потому что я сам тебе не противен, — сделал неожиданный вывод и прижал меня к груди теснее. — Но если интересно, то я чуть не спятил от удовольствия.

— Мне не интересно. Больше я на такие сделки не пойду.

— Куда ты денешься?

Я не ответила. Если бы была возбуждена, если бы все началось иначе, то почему бы и нет? Но этому самовлюбленному товарищу об этом точно говорить не стоит. Вадим помолчал немного, потом заговорил еще тише:

— А теперь слушай внимательно, Арина. Вчера я осознанно не предохранялся. Во-первых, потому что знал, что вероятность слишком маленькая. Во-вторых, хотел, чтобы тебя совсем накрыло — и с этим, как ни крути, справился. В-третьих, меня не особенно пугает, если ты забеременеешь. И совсем не потому, что считаю это твоей проблемой. Меня просто не пугает. Случится — и случится. Мы с тобой, вроде бы, оба взрослые люди.

В этих словах — или скорее в интонации — прозвучало слишком многое! Я оторвалась от его груди, чтобы посмотреть в глаза и уточнить:

— Ты ведь сейчас не про аборт сказал?

— Нет, — совершенно спокойно и без тени эмоций.

У меня глаза расширились — наверное, так сильно, что он не сдержал улыбки. А потом подхватил меня и снова потащил на кухню. Как будто после услышанного я могла спокойно завтракать. Но вопрос я этот больше поднимать не осмеливалась — даже боялась услышать еще что-нибудь. Мы ведь даже не пара, а он так спокоен! Мы не собирались ни жить друг с другом до гроба, мы не рассыпались в признаниях, да и не в чем по сути было признаваться. Может, он намекал только на то, что если я сама захочу рожать, то он финансово меня поддержит, не бросит на произвол судьбы… Но все равно — я ему никто. Нельзя так равнодушно относиться, если никто может стать матерью твоего ребенка! Какое невообразимое счастье, что вероятность почти нулевая, и таблетки я начала пить…

Месячные пришли вовремя, чему я обрадовалась, а Вадим воспринял с недовольством — мол, если у меня на самом деле живот болит именно так, как я изображаю, то все его фантазии придется ненадолго отложить. Но нельзя было сказать, что он отложил вообще все фантазии — похоже, ему не было неприятно и трогать меня, и доводить до оргазма в такие дни, когда мне даже подумать о подобном было стыдно. Тиранил, как будто мы оба без этого обойтись не могли.

И так иногда он потрясающе это делал, что через три дня я и сама созрела — утром, когда еще не проснулся, забралась под одеяло и начала там ласково целовать. Мой личный тиран проснулся-то мгновенно и вынудил меня довести дело до конца. На том его приступ заботливости и закончился, а я уж было подумала, что человек в корне изменился. Теперь я уже не сбегала из его спальни, не стеснялась сама тащить в душ — оказалось, что там неудобно воплощать его фантазии только на первый взгляд, но любая полочка, низкий бортик или стеклянная стена служат прекрасным подспорьем в любом сексуальном развлечении. Вадим теперь демонстративно вытаскивал пачку презервативов и показывал мне, почти под нос подставлял, — дескать, смотри, и больше не вздумай ругаться. Откровенно говоря, я и придумать не могла повода для ссоры, даже если бы захотела.

С работой я справлялась все лучше и лучше, потому первая зарплата меня очень порадовала размерами. Несколько неприятных клиентов было, но то ли Вадим не был настроен на то, чтобы строить из себя гневного начальника, то ли сам видел, что не все конфликты можно уладить. Я же приняла деньги без зазрения совести и отложила, чувствуя теперь себя намного увереннее.

Ему часто звонили. Я краснела еще два дня, когда вспоминала, как он отвечал на звонок какого-то своего приятеля-клиента, притом не прекращая двигаться во мне. А я вцепилась зубами в его плечо, чтобы не стонать. Но его, похоже, это только еще сильнее раззадорило… Да, ему звонили часто, но именно тот разговор сразу привлек мое внимание.

Вадим сидел в гостиной, а я допивала чай на кухне, пока он разбирался то ли с менеджером, то ли с администратором. Но когда ответил на этот вызов, то голос был другим. Потому я, заинтересовавшись, подошла ближе, не пытаясь скрыть свое присутствие. Говорил он коротко и неэмоционально:

— Да… Нет… Не женился. Смеешься?.. Да все нормально… Ты проспись для начала, и если завтра не помрешь от похмелья, то мир засияет новыми красками… Да, занят немного… Нет-нет, ты самая красивая, что за ерунда в твоей голове, Кать? Просто сегодня не твой день… Пока. Звони, конечно, если уж прижмет. Но лучше не звони.

Обернулся ко мне и улыбнулся. Я не сдержала любопытства и иронично приподняла бровь:

— Твоя девушка?

— Бывшая. Иногда, Арин, люди так перепьют, что начинают прозванивать всех бывших по списку. Даже если несколько лет прошло, вот просто огреет, и хоть убей, но надо позвонить кому-нибудь и предыдущих любовей. Ты же не ревнуешь?

Мне показалось странным, что он решил объясниться. Прислушалась к своим ощущениям и никакой ревности внутри не обнаружила — не стала себя накручивать и выдумывать, что он улыбался при разговоре или был рад этому звонку. Нет. Она позвонила — он ответил. Как бы я ни старалась, но даже предлога для претензии придумать не могла. Потому уверенно покачала головой. Но любопытство не пропало:

— Кристина ведь упоминала какую-то… как она выразилась тогда? Зазнобу? А, забаву! Речь шла о ней?

Он подошел и взял меня за талию, наклонился:

— Все-таки ревнуешь? Нет повода, честно. Я ее года два вообще не видел и не слышал. А тут что-то вот на нее нашло.

— Да не ревную я, честно. Это просто интерес — неужели и ты мог влюбляться, бегать за кем-то, а потом, когда напьешься, перезванивать бывшим?

Вадим рассмеялся, потянул меня к себе:

— Хорошо, что не ревнуешь. Я сам собственник, но почему-то не выношу ревнивых женщин. Вот такой парадокс.

— А-а! — я округлила глаза. — Так ты ревнивый?

— Никому не говори, — он чмокнул меня в кончик носа. Кажется, работа подождет часок, у нас обоих соответствующее настроение. — Кстати, я этого ни за что никому не покажу, так что информация сверхсекретная.

Я обняла его, невольно отвечая на его игривое настроение:

— Значит, вы расстались не из-за этого? Тогда какая была причина? Ну же! Кто кого бросил? Раз уж начал колоться, так продолжай!

Он пожал плечами:

— Да какая теперь разница? Люди просто расходятся — страсть кончается, характерами не сошлись, надоело. Поначалу-то всегда розовые единороги и ванильный сироп, а со временем остываешь. Вот и у нас так случилось, разошлись без взаимных претензий. Точно не ревнуешь? Я дважды в одну реку ни ногой, вообще этого не понимаю. Так что если тебе приспичит ревновать, то выбирай кого-нибудь не из бывших.

— Да нет же! — я сама теперь дотянулась до его губ.

Я ни капли не врала и потому этому разговору значения не придала. Он просто отложился в голове. Для Вадима эта Катя сейчас не играет никакой роли — он не притворяется. Ведь он довольно хладнокровный циник: бывшая женщина — что-то наподобие использованного презерватива. Просто хорошие воспоминания и запах клубники, если повезет. Он всегда идет только вперед, всегда вперед. И сейчас на его пути была я, он и в тот вечер, и много раз позже доказал, то его полностью все устраивает.

Иногда он уезжал один, а я сильно скучала, потому что просто привыкла к его присутствию. Но потом возвращался и обескураживал вихрем, наподобие:

— Аринк, а поехали прямо сейчас в Грецию? Так достал этот холод!

— Я была там раза три. Мне не особенно понравилось, да и не сезон. Или ты несерьезно?

Он скинул обувь в прихожей и зацепился взглядом за мое пальто:

— Черт, надо завтра поехать купить тебе что-то потеплее. Скатаемся в Москву, там заодно и на двух новых девочек глянем. Кирилл твой — отбитый на голову идиот, но надо признать, что он в девочках разбирается.

Я же уловила только первое предложение, улыбнулась недоуменно: