Попутчик - Лисина Александра - Страница 6

— Зачем же так грубо? — неожиданно промурлыкал Элиар, мягко скользнув к напрягшемуся парню.

Тот и пикнуть не успел, как сильная рука буквально отшвырнула его прочь, с ужасающей мощью припечатав к ближайшему дереву. Затем безжалостно надавила на горло, заставив судорожно хватать ртом воздух, буквально вмяла затылком в кору и подозрительно легко приподняла над землей.

— Ты ведь и так все мне расскажешь? Верно? — вкрадчиво поинтересовался эльф, сверля горящими глазами побагровевшее лицо незнакомца.

Парень вздрогнул всем телом, как-то разом посерел, покрылся мелкими бисеринками пота и вдруг обмяк, не в силах оторвать взгляда от бешеных зеленых огней, стремительно ломающих волю и разум, гасящих чувства и оставляющих только воспоминания. Особенно те, полузабытые и с годами потускневшие, которые до сих пор причиняли немилосердную боль.

Он непроизвольно замер и вдруг поплыл.

Ночь. Свирепый ветер нещадно рвет сухие листья с увядающих деревьев, будто намереваясь раздеть их насильно, не дожидаясь, пока в леса властной царицей придет осень. В свете мертвенно-желтой луны оголившиеся ветки выглядят неуютно, топорщатся острыми сучками, то и дело норовя выколоть глаза. Холодный ветер зловеще воет в опустевших верхушках, мерзкими щупальцами забираясь под одежду, и настойчиво напоминает, что детям не место в ночном лесу.

Словно подтверждая эту мысль, где-то неподалеку противно скрипнуло дерево, затем еще одно. Совсем рядом ухнул невидимый филин. Но стремительно мчащийся по утоптанной тропке мальчишка словно не замечает — с коварной улыбкой летит в темноте, прекрасно зная, что уж сегодня-то до условленного места он непременно добежит первым.

— Литу-у-ур! — испуганно донесся сзади звонкий голосок, и он с удовлетворением убедился, что оказался прав: девчонки только хорохориться любят, а как до дела доходит, так и сдаются. Вон как испугались бежать ночью наперегонки от дома до Малой сторожи! Прямо сейчас заплачут!

— Литур! Ты где?!

— Так и знал, что вы струсите! — торжествующе хохотнул мальчишка и затормозил, лихо проехавшись босыми прятками по влажной граве.

— Как тебе не стыдно?!

— Никак!

— Ах ты, хвост облезлый! Мы-то думали, ты по-честному будешь, а ты решил угол срезать? — недовольно буркнул третий голос из-за ближайшего дерева, и Литур удивленно разинул рот: оказывается, его все-таки опередили! И кто?! Он едва успел подумать, что бессовестно продул целую корзинку вкуснейших пирожков и теперь ее придется с позором отдавать двум сластенам, одна из которых так хитро отвлекла его внимание, а вторая в это время ловко обогнала на повороте, не побоявшись продраться сквозь ужасно колючий храмовник… а потом вдруг приметил краешком глаза что-то белое и поспешил на помощь.

— Эй! Ты что, зацепилась?

— Да, — жалобно отозвалась из кустов девочка. — Меня что-то держит!

Литур, вздохнув, отправился спасать подружку.

— Ну как ты умудряешься влипнуть во все подряд?

— Ника-а-ак… ой! Литур!

— О боги! Давай помо… — Он раздвинул ветки голыми руками и неожиданно осекся.

Очаровательная белокурая малышка лет семи с милыми ямочками на пухлых щечках и огромными, просто фантастически яркими голубыми глазами, от которых у него частенько замирало сердце, запуталась в коварных объятиях колючего куста. Клок подола коротенького белого платья висел на ветвях, там же красноречиво покачивалась золотистая прядка волос. Сама девочка с несчастным видом стояла рядом и с выражением потустороннего ужаса смотрела на закутанную в темный плащ фигуру, бесшумно выросшую между ней и маленьким приятелем.

Литур сглотнул, когда на него уставились два хищно прищуренных глаза, в которых полыхали холодные изумрудные огни. Мигом припомнил рассказы отца о том, что в последние годы в округе стали пропадать молодые девушки. Почти сразу в его голове пронеслась лихорадочная мысль, что в Малую сторожу стал наведываться какой-то эльф, на которого ему никак не удавалось посмотреть. А затем мелькнула страшная догадка, что, наверное, это он и есть. Тот самый перворожденный, к которому отец строго-настрого запретил приближаться. И сейчас этот перворожденный крепко держал за плечо его маленькую подругу.

— Отпусти! — охрипшим от волнения голосом прошептал Литур, слыша, как дико грохочет сердце. Ну вот, посмотрел наконец на настоящего эльфа. Но почему-то увиденное ему не понравилось. — Отпусти ее!

В ответ в темноте промелькнула белозубая улыбка, а зеленые огни под низко надвинутым капюшоном вдруг заглянули прямо в душу.

— Зачем? — вкрадчиво шепнул эльф. — Мне как раз нужны новые смертные. Желательно — двое, и ты сегодня явно лишний.

Литур вздрогнул от мимолетного прикосновения ужасающе сильных пальцев и в то же мгновение почувствовал, как из-под ног уходит земля. У видел, как стремительно удаляется от него белое платье, как летит к ним что-то живое, но такое же беспомощное, как и он сам, — испуганное, но исполненное странной решимости и отчаянно кричащее тонким голосом:

— Отпусти ее!

Он еще успевает увидеть, как эльф стремительно оборачивается и отмахивается от вынырнувшего из темноты третьего ребенка будто от досадной помехи. Того самого, проворного и ловкого, которого Литур сегодня так и не смог обхитрить. До боли сжав кулачки, тот бесстрашно кидается на врага, но эльф играючи отшвыривает его в сторону и уже собирается уйти, но неожиданно наклоняется и несколько секунд всматривается в неподвижное лицо второго ребенка, оказавшегося ничуть не трусливее одурманенного магией мальчишки. Затем страшный пришелец наклоняется ниже, двумя пальцами поворачивает детскую голову, обрамленную пышными каштановыми волосами, с растущим удивлением заглядывает в застывшие глаза — такие же голубые, как у девочки, но вдруг удовлетворенно улыбается и одним легким движением хватает ребенка на руки.

От кустов почти сразу раздается истошный девчоночий визг.

— Надо же, как удачно, — смеется напоследок эльф, закрывая белокурой малышке рот. — Одним ударом — сразу двух зайцев. Они — именно то, что мне нужно. А значит, круг завершится полностью, и это случится скоро… с’сош! Ты еще и кусаешься?!

— Лигу-у-ур… — раздается в лесу отчаянный крик.

Но совсем недолго — ровно до того мига, как тяжелая рука не ударяет ребенка по лицу. Коротко охнув, он обмякает в руках похитителя.

Спустя еще мгновение Литур вдруг чувствует, как что-то крепкое врезается в его спину, жестоко ломая кости и вырывая дыхание. Вздрагивает от удара о встречное дерево и слышит, как в груди с отвратительным звуком лопается невидимая струна. На его губах появляется соленый привкус, а потом приходит страшная боль, от которой звенит в ушах и из горла сам собой вырывается мучительный крик. И наконец наступает блаженная темнота, где нет места ни боли, ни страху, ни даже стыду, потому что мертвым стыд, как оказалось, неведом…

Потом была уютная тишина, напоенная ароматами трав, монотонным жужжанием невидимых мошек, изредка прерываемая скрипом телег и ровным покачиванием, как в колыбели. Какими-то неясными голосами, вскриками, женским плачем пополам с мольбами. Затем снова вернулся запах лечебных трав, спокойная тишина молчаливого леса, ровный шелест листьев над головой и мягкий солнечный свет, льющийся откуда-то сверху, как приятная, исцеляющая благодать.

— Литур? — Встревоженный голос отца разбил напряженное безмолвие и заставил очнуться от безразличного созерцания деревянного потолка. — Ты меня слышишь?

Литур хотел ответить, но не смог: в горле пересохло. Он попытался кивнуть, но не сумел даже пошевелиться. Голова гудела, будто растревоженный осиный рой, окружающий мир казался окутанным серым туманом, а хрипловатый голос отца доносился будто сквозь плотную вату.

— Он выживет, Дииур?

— Да. Но на это потребуется время, — отозвался кто-то невидимый, вкусно пахнущий липовым цветом и малиной.

— Сколько? — напряженно переспросил отец.

— Полгода, а может, и год. Он сильный мальчик, должен справиться, хотя раны, которые он получил, способны убить даже взрослого. Кто его так?