Схватка
(Повесть о ростовских подпольщиках) - Агуренко Борис Петрович - Страница 7

Анна заранее положила в документы деньги и хотела, чтобы полковник увидел их. Да, кажется, полковник и сам уже заметил краешек купюры. Полистав для приличия документы, тяжело вздохнув: «Ну что с вами поделаешь!» — взял документы и вышел в соседнюю комнату. Вернувшись, протянул пропуск на три лица и документы, конечно, без денег.

— Только, господа, езжайте ночью. Дело более надежное.

Наняли подводчика, который заломил несусветную цену, но был ли тут смысл торговаться! И в ту же ночь связные переехали прифронтовую полосу, прибыли на Константиновский стекольный завод. Советские часовые отвели неизвестных в штаб своей части, там выслушали их, посмотрели матерчатые мандаты, которые пришлось выпороть из швов пальто, дали провожатого и на паровозе отправили в Дружковку, где уже был тыл красных. Затем посланцы ростовского подполья в поезде добрались в Харьков.

Здесь их поджидала относительная неудача: в Воронеже в это время проходило совещание по устройству Советской власти в освобожденных районах Дона, большинство ответственных работников были там. Ростовцы засобирались в Воронеж.

Член Донбюро Решетков сказал:

— Товарищ Дмитрий, ты очень заметен, я бы не советовал тебе ехать на совещание. Дождись здесь Анну и Варю.

Совет был разумным. Рисковать ни к чему.

В ожидании Анны и Вари Дмитрий много читал, расспрашивал товарищей, как складывается здесь Советская власть и видел, что все живут ожиданием близкого разгрома белогвардейцев.

Анна и Варя вернулись с товарищами, возбужденные и довольные, много увидевшие, много узнавшие. Привезли пятьсот тысяч рублей и директивы. Была среди них и такая:

«Секретно.

Донское бюро РКП, заслушав доклад делегата Ростово-Нахичеванского комитета РКП, констатируя сильный рост революционного настроения в массах, рабочих и крестьянских, Ростовского и Таганрогского районов, опережающих рост партийной организации:

1. Считает необходимым подыскать подходящих партийных товарищей и командировать в Ростов.

2. Считает необходимым, чтобы Ростовская и другие нелегальные партийные организации по-прежнему вели усиленную партийную работу, довели ее до максимальных размеров и взяли руководство стихийным движением в свои руки.

3. Партийные организации должны приложить все силы к парализованию всякого влияния других партий, в частности с. тр.[4], которые своими выступлениями могут направить стихийное настроение масс в нежелательном направлении.

4. Предлагается обратить внимание на подготовку к завоеванию положения в профессиональных союзах и других рабочих организациях через членов этих союзов.

5. Предлагается всем партийным организациям приложить все усилия к дезорганизации фронта и тыла противника, не забывая, что главным условием успеха дезорганизации является сильная партийная организация.

6. Ростово-Нахичеванский комитет РКП, являясь естественным ближайшим партийным центром для нелегальных организаций Ростовского, Таганрогского районов и даже Кубанской области, по мере возможности обслуживает эти организации литературой, информацией, указаниями о работе».

Эту директиву решили везти, большинство же документов выучили наизусть.

Из Харькова ехать решили порознь. Деньги разделили так: 200 тысяч рублей везет в протезе Дмитрий, там же и директива Донбюро, по 150 тысяч взяли девушки. В Донбюро предупредили, что денег больше Ростово-Нахичеванскому комитету не дадут, пока не будет представлен отчет: за комитетом числится большая сумма.

Дмитрий выехал два дня спустя после девушек. В Константиновке его встретил Зубков и сообщил, что Анна и Варя переехали фронт благополучно. Можно трогаться в путь и Вернидубу.

— Вам, наверное, легче найти подводу, — попросил Дмитрий Зубкова.

И утром сани понесли Вернидуба к станции Кривой Торец. Уже были видны строения станции, когда впереди вдруг появился разъезд белых. По форме Дмитрий определил — дроздовцы, а у него пропуск от красных, думал, может, еще встретятся свои. Вернидуб сунул пропуск в коробку из-под папирос и выбросил в снег.

— Кто такие? Куда едете? — старший разъезда придержал коня.

Дмитрий протянул документы. Дроздовец долго читал, шевеля губами, потом решительно сказал:

— Давай в комендатуру, там разберутся.

Не слушая больше Дмитрия, приказал извозчику:

— Паняй!

Комендант в чине капитана выслушал Дмитрия не перебивая. Потом кивнул охране:

— Выведите пока! И давайте подводчика.

Прошло каких-нибудь десять минут, зовут Вернидуба. Здесь же подводчик. Теперь комендант чувствует себя уже на коне, весел и насмешлив:

— Какой пропуск ты показал красным при переезде в прифронтовую полосу?

— Я показал те же документы, что и вам. Справку о том, что протез не готов и заказ аннулирован. Обойдусь пока старым, дорогое удовольствие — так ездить.

Последнюю фразу комендант пропускает мимо ушей. Показывая на подводчика, говорит:

— Этот мужичок, между прочим, мобилизован для отбывания трудовой повинности при штабе красных.

— А мне что до этого? Мне все равно — мобилизован он или нет. Я с ним договаривался об оплате за проезд, две трети денег выдал ему на месте, оставшуюся треть выплачиваю после переезда, сейчас должен заплатить. Разве ты не видел, — обратился Дмитрий к подводчику, — я платил и тому человеку, что тебя рекомендовал?

Не поднимая глаз, подводчик говорит:

— Все так и было в точности, господин комендант. Только тот человек, что со мной договаривался, служит в штабе красных.

— Да мне-то что с того, господин комендант, где он служит! Небось с деревяшкой не очень попрыгаешь, вот я и обратился к человеку с просьбой помочь…

— Не виляй, господин нехороший, — вдруг зло сверкнул глазами подводчик, — я не знаю, кто ты. Но пропуск от красных у тебя был, это точно. Ты еще его порвал в рукаве и выбросил вместе с коробкой папирос в снег.

Дмитрий уставился в его багровеющее лицо:

— Не понимаю, почему он на меня наговаривает, товарищ капитан…

Страшный удар сбил Вернидуба с ног. Казак, стоявший сзади, вложил в удар всю ненависть к слову «товарищ»… Дмитрий же не успел и осмыслить свою оговорку. Он упал на спину, гремя протезом.

Князь Волконский, начальник ОСВАГа[5], открыл совещание контрразведок, Добровольческой и Донской, коротким приветствием:

— Господа, от души поздравляю вас с объединением наших армий. Я имею в виду то, что все мы теперь, я надеюсь, будем работать рука об руку. Нам ни к чему соперничество. Нам к лицу взаимопомощь, взаимопонимание, сотрудничество. С возможностью таких взаимоотношений я поздравляю вас, поздравляю себя. Надеюсь, не вам напоминать о последних грустных событиях: забастовки на «Аксае», в порту, листовки и воззвания большевиков, деятельность организаций под названием «Донбюро РКП(б)» и «Ростово-Нахичеванский комитет РКП(б)», наконец, мятеж в Таганрогском округе… Мы оказались не в силах обеспечить спокойный тыл нашим войскам. Продолжаться до бесконечности так не может. Перед нами поставлена конкретная задача: в три недели с большевистским подпольем должно быть покончено. Кто не верит в это или не чувствует для этого достаточно сил — пусть подает соответствующий рапорт вышестоящему начальнику. На фронте нужна масса опытных офицеров (а я верю, что у нас опытные офицеры). Все. Обсуждать нам нечего. Желаю успеха, господа! Честь имею!

Князь стремительно вышел в боковую дверь, даже не взглянув на поднявшихся, замерших по стойке смирно офицеров.

После этого состоялись обсуждения директивы в «Мавритании» и «Белом слоне».

До поздней ночи засиделись в тот раз Татаринов и Бордовсков.

— Схожу-ка завтра узнаю у Гиви, как дела с Мурлычевьим и Вяземцевым. Может, от этого будем танцевать?

— Боюсь, что эти надежды нам ничего не дадут. Нужно, Виктор, перетряхнуть всех возможных знакомых Мурлычева. Причем не самых близких. Мне нужен прежде всего список, с кем встречался Мурлычев до ареста — старые и особенно новые связи. По-моему, тебе и карты в руки, как ростовцу. Я-то человек здесь чужой…