Врата Войны (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 40

И хоть из-за отсутствия подходящей партии я никогда не планировала выйти замуж, но сейчас меня посетила мысль, что из этой компании я могла бы выбрать себе жениха на любой вкус, цвет и размер. Не зря же мама поглядывает на меня с такой странной задумчивостью. Наверное, прикидывает, кто из этих молодых людей мог бы стать моим мужем. Немного подумав, я решила, что все же никто. Ведь все они на четыре-пять лет моложе меня. Вот их взводный командир, старший лейтенант Родионов (то есть, на старые деньги, поручик) был бы мне в самый раз, но только он на меня — такую умную, красивую и добрую — и вовсе не смотрит, только разок зашел глянуть, как тут его орлы, и не обижают ли они двух одиноких женщин. Нет, спасибо, не обижают, но вы все равно заглядывайте, Вадим Борисович, будем вам очень рады. Эх, как бы я хотела выйти замуж за одного из этих молодых офицеров и жить в России будущего, где у власти и в помине нет большевиков — среди таких же умных, красивых, сильных и свободных людей как я сама… И самое главное — чтобы вместе со мной жила моя милая мама, которая сделала для меня все, что могла, и которой я теперь должна отплатить тем же самым.

20 августа 1941 года. 11:25. Брянская область, 20 км севернее райцентра Сураж, деревня Смольки, Костюковичского района, Могилевской области, Белорусской ССР.

Получив сообщение, что по дороге навстречу его батальонной тактической группе катит сам командующий 24-м моторизованным корпусом генерал танковых войск Гейр фон Швеппенбург, командир БТГр-1 майор Потапов одновременно обрадовался и огорчился. Обрадовался он тому, что уничтожение или пленение командира корпуса должно было дезорганизовать боевые подразделения еще не понесших серьезных потерь 10-й моторизованной, 4-й танковой и 1-й кавалерийской дивизий, что, несомненно, облегчит развертывание группировки российских войск на запортальном плацдарме.

Огорчился же он потому, что таких персонажей положено брать живьем в максимально неповрежденном состоянии, ибо корпусной командир — это секретоноситель высшего уровня. А это значит, что для захвата штаба 24-го моторизованного корпуса необходимо останавливаться и искать место для засады. Организовано все должно быть так, чтобы, с одной стороны, моторизованный батальон охраны штаба оказался помножен на ноль весь до последнего человека, а с другой стороны, чтобы все жирные штабные крыски (а не только командир корпуса) остались целыми и невредимыми. Беседовать с немецкими штабными будут весьма охочие до истины товарищи из разведотдела армии — а это такие специалисты, что у них заговорит и мумия фараона Тутунхамона, причем без всякого рукоприкладства.

Более осведомленными лицами с немецкой стороны является только сам Быстроходный Гейнц и его штабные. Но того вместе с его штабом в окрестностях района Сураж-Унеча больше нет. Дело в том, что как раз в эти дни на левом фланге наступающей 2-й танковой группы 46-й моторизованный корпус, продвигающийся вдоль дороги Рославль — Брянск в районе под Клетня-Жуковка, столкнулся с упорным сопротивлением войск 50-й советской армии. Район Жуковки — это узкое, всего 5–6 километров, танкопроходимое дефиле между двумя заболоченными лесными массивами, через которое проходит дорога Рославль-Брянск. Обороняться на такой позиции против танкового натиска при наличии минимально необходимых средств ПТО можно долго и со вкусом, ибо обойти этот рубеж невозможно. В связи с этим Гудериан, оставив дела в району Сураж-Унеча на командира 24-го моторизованного корпуса, со всей своей оперативностью убыл в район Клетни. А жаль, а то бы попался голубчик вместе со всем своим летучим штабом нашим передовым частям — либо возле портала, либо при захвате Суража. Но чего нет, того нет, командующий лучшим моторизованным корпусом вермахта — это тоже весьма неплохо.

Что касается герра фон Швеппенбурга, то он владел информацией о сложившейся обстановке всего лишь на вчерашний вечер, и пока был не в курсе проводимой контроперации. Ну а как ему быть в курсе, если штабная радиостанция 3-й танковой дивизии вышла из строя во время внутрипортального взрыва, и починить ее до захвата российскими войсками выхода из портала не успели. Ну а дальше случилось то, что случилось, в портал начала входить передовая в российской группировке 144-я мотострелковая дивизия, за несколько первых часов контроперации в оперативной пустоте расширившая плацдарм на севере до Суража, на юге до Унечи. Единственное, что беспокоило герра генерала, так это то, что все попытки выйти на связи с дивизиями корпуса оказывались неудачными из-за царящих в эфире помех. Но ничего, вскоре он прибудет на место и во всем разберется лично, как следует, взгрев этого выскочку Моделя за то, что тот вздумал самовольничать, в то время как другие исправно выполняют поступившие приказы.

Местом для засады на штабную колонну 24-го моторизованного корпуса майор Потапов выбрал между деревнями Смольки и Смольковская Буда. Местность там в основном открытая, поля и луга, но имеют место еще и разделяющие их небольшие рощи, пригодные для маскировки танковой засады. В принципе, на этой позиции батальонной тактической группой можно ловить не только штабную колонну, но и полнокровный танковый полк вермахта, после чего множить его на ноль — деться ему будет некуда. Но, как говорят товарищи хохлы — шо маемо, то маемо.

Танковая и одна мотострелковая роты без одного взвода были размещены и замаскированы по правую сторону от дороги на опушке рощи неподалеку от деревни Смольки. Основное направление стрельбы вдоль дороги. Еще две мотострелковые роты и минометная батарея укрылись небольших рощицах, вытянувшихся в цепочку по левую сторону от трассы. Основное направление стрельбы поперек дороги. Именно вторая группа — это главная ударная сила засады, а первая в случае необходимости должна поддержать ее огнем и еще, в случае чьих-то попыток сбежать на своих двоих в чисто поле, догнать этих нехороших людей и повернуть их обратно. Последняя, третья позиция засады из одного мотострелкового взвода расположена почти на окраине в садах деревни Смольки. Три боевые машины пехоты и двадцать один боец десанта ждут не дождутся тех неприятелей, которые на скорости попробуют проскочить мимо основной засады.

И вот засада готова и полностью замаскирована, не хватает только дорогих гостей.

Первыми мимо нее примерно в полукилометре перед колонной проскочили с десяток мотоциклов с колясками головного дозора. Сама штабная колонна состояла из идущей в голове «тройки», следующей за ней двух «двоек», «Ганомага» с охраной, радийного «Ганомага», грузовика с солдатами, штабного автобуса, «Хорьха» с генералом, нескольких «Опелей» со штабными чинами пониже, снова штабного автобуса, снова грузовика с солдатами, еще двух «Ганомагов», и замыкал колонну снова танк «двойка». Еще несколько мотоциклов без колясок ехали по дороге рядом с легковыми машинами, перевозившими чинов штаба — то ли в качестве почетного эскорта, то ли в качестве курьеров, в любой момент готовых умчаться с важным поручением, а скорее всего, в качестве и того, и другого. Майору, наблюдающему в бинокль за происходящим с правого фланга своей засады, эта немецкая колонна показалась стадом беспечных баранов, которые, весело блея, идут прямо на бойню в объятия мясников.

Стрельба по сигналу началась почти на всем протяжении колонны, но все-таки первым был уничтожен головной дозор. Цель групповая, относительно малоподвижная, под прицелами трех пушек и трех пулеметов боевых машин пехоты просто обреченная на уничтожение. Мотострелкам почти не пришлось вручную править недоделки автоматического пошива, немецкие мотоциклисты и без того по большей части оказались мертвыми. Основная часть колонны, попавшая под стрельбу из автоматических пушек в борт, тоже чувствовала себя неважно. С дистанции в сто метров под углом, близким к девяноста градусам, пушки БМП-2 дырявят не только автомобили, жестяные «Ганомаги» и тонкошкурые «двойки», но еще с легкостью пробивают бортовую броню «троек» и «четверок», которых тут, кстати, не было.