Just as Much (ЛП) - "@KAOT" - Страница 69

«Я люблю тебя, не зная, как, когда или откуда. Я просто люблю тебя, без проблем или гордости: я люблю тебя таким образом, потому что я не знаю ни одного другого способа любить», — Пабло Неруда. Найл любит любые фильмы с участием Робина Уильямса, он был слишком талантлив, чтобы уйти из жизни так быстро. Именно сейчас я понимаю, что видела этот дневник раньше. Найл всегда прятал его, он всегда был с ним; когда он смотрел фильмы, то держал ежедневник возле, закрывая каждый раз, если слышал, что я или кто-то ещё приближался, вот почему я не вспомнила сразу.

«Не имеет значения, совершенен парень или девушка, главное — совершенны ли вы друг для друга», — ‘Умница Уилл Хантинг’. Ещё один фильм с Робином Уильямсом. Сейчас, если я расплачусь из-за цитаты, то это будет и потому, что Робин Уильямс умер. Он был настоящим сокровищем в индустрии кино.

«Когда ты понимаешь, что хочешь провести остаток своей жизни с кем-то, нужно приступать к этому как можно скорее», — ‘Когда Гарри встретил Салли’. Я узнала эту цитату с самого первого слова. Помню, что Луи сказал Найлу, что смотрел этот фильм вместе с Элеонор, но Найл никогда не видел его до этого, так что сделал просмотр своей миссией. На следующий день он не переставал говорить об этом фильме.

Весь дневник безумно неорганизован. Меня буквально передёргивает каждый раз, когда я вижу неровно написанные строки, пропущенные места, разных цветов и оттенков ручки, карандаши, даже иногда маркеры. Здесь же собраны некоторые фотографии, которые он сделал.

Я больше не могу читать, мутная пелена слёз застелила глаза. Все эти строчки цитат, песен, написанных обо мне, которые они поют на концертах, всё это тронуло меня. Я не могу сидеть на месте, мне нужно его увидеть, я должна поговорить с ним как можно быстрее.

========== 61.По крайней мере, даст мне шанс/At least give me a chance ==========

Niall’s POV

Я буквально ничего не делал с момента, как вернулся домой. После ничем не спровоцированного припадка ярости, в результате которого все вещи были разбросаны по гостиной, я сидел на диване. Мои ноги дрожат. Я позвонил маме, папе, всем, кого вспомнил, лишь бы только скоротать время. Знаю, что занятия Эрики закончились и, наверное, она уже дома.

Я надеюсь, что она хотя бы прочтёт, что я писал. По крайней мере, даст мне шанс. Я до сих пор верю в нас.

Предупреждение безопасности от датчика движения на кухне даёт о себе дать, и я вскакиваю, побежав на кухню, чтобы узнать, кто это. Понимаю, что начинаю нервничать только сильнее, когда вижу знакомый автомобиль Эрики. Я буквально подпрыгиваю на месте, пытаясь успокоиться.

Обхожу столовую, просто ожидая. На улице немного ветрено, поэтому я не могу слышать, как захлопывается дверца её автомобиля, так что смотрю на камеры; я бы мог выйти или встретить её, но не хочу показаться жутким, так что только жду. Ладони потеют, из-за чего я постоянно вытираю их об штаны, останавливаясь, когда слышу приближающиеся к двери шаги; раскачиваюсь взад и вперёд, ожидая. Она стучится, а не звонит в звонок, и я бегу к двери. Останавливаюсь возле зеркала, чтобы убедиться, что выгляжу хорошо.

Когда я открываю дверь, Эрика смотрит на меня, и я замечаю, что она тоже нервничает. В одной её руке сумка, а во другой мой дневник.

— Привет, — она немного смотрит на меня, а затем отводит взгляд на землю.

— Привет, проходи, — отхожу в сторону, одну руку всё ещё держа на дверной ручке, жестом указывая в прихожую.

— Спасибо, — она начинает расстёгивать своё чёрное пальто, и я быстро спешу, чтобы помочь ей. Она снимает пальто с моей помощью, смотря на меня и слегка улыбаясь. Чувствую, словно нам снова по пятнадцать, и мы застенчивые школьники. Мы молча стоим в прихожей, пока Эрика снова не берёт в руки мой дневник. — Спасибо, что позволил мне прочитать его, — она протягивает его мне, но я качаю головой, отталкивая дневник обратно к ней.

— Я хочу, чтобы он был у тебя, — улыбаюсь. — Здесь практически всё о тебе, независимо от того, что происходит с нами, я хочу, чтобы он был у тебя, — надеюсь, что это не конец, но хочу, чтобы этот дневник остался у Эрики навсегда.

— Спасибо, — она прижимает дневник к груди, сжимая. — Что здесь произошло? — она слегка посмеивается, осматривая гостиную.

— Ну, я распаковывал вещи, когда ты приехала, — слегка приукрашиваю.

— Ну конечно, распаковывал, — она смеётся и идёт в сторону чемодана, чтобы сложить мою одежду.

— Эрика, ты не должна этого делать. Я сам могу прибрать всё попозже, — забираю из её рук футболку. — Тем более, часть вещей нужно стирать, — начинаю собирать вещи с пола и скидывать их все в кучу в углу; по крайней мере, в центре будет чисто. Краем глаза вижу, как Эрика всё равно подбирает вещи, бросая в кучу в углу.

— Мы можем поговорить? — она спрашивает, и я останавливаюсь, повернувшись к ней лицом.

— Да, — отвечаю неожиданно для себя, бросив шорты в кучу.

— Присядем на диван? — она мило улыбается, проходя мимо и садясь, похлопывая по месту рядом. Боже, я так нервничаю. Не знаю, конец ли это для нас или только начало. Я ничего не говорю, сжимая челюсть. — Я хотела извиниться, — она начинает, и её слова застают меня врасплох.

— Извиниться? — сдерживаю смех.

— Да. Думаю, что слишком остро отреагировала тогда, — она перебирает край рубашки, её нервная привычка, из-за чего я улыбаюсь. — Я так волнуюсь за тебя, ты действительно напугал меня тогда, то, как ты вёл себя на похоронах своей бабушки… Я просто подумала, что ты бы мог остаться ещё на сутки и почувствовать себя лучше, хотя бы немного, — не могу поверить, что она извиняется передо мной; это совершенно не нужно и совершенно вводит меня в шок. — Мне просто было больно. А потом, когда ты позвонил мне пьяный и вёл себя так, будто тебе плевать на всё, это было правда больно, — она начинает всхлипывать; всё это разбивает мне сердце, тот факт, что она думает, что она единственная, кто виноват, что снова плачет, чувствуя и считая себя дурой. Это полная противоположность. — А потом… — она делает паузу, стараясь остановить слёзы.

— Эрика, прекрати, — пододвигаюсь ближе к ней, потянув на себя, чтобы обнять. — Успокойся, — шепчу в её волосы, чувствуя, как она дрожит от слёз. — Посмотри на меня, — прошу её шёпотом. — Посмотри на меня, — повторяю, потянув её за подбородок, большим пальцем начиная вытирать её слёзы. — Тебе нечего извиняться. Правда. Ты же знаешь, как мне нравится избегать проблем. Это я и сделал на похоронах бабушки. Я был так потрясён тем, что её не стало, и мне не понравилось показывать это. Я был полным эгоистом. Ты делала всё, что в твоих силах, чтобы помочь мне, ты сильно помогла моей семье, и мы всегда будем благодарны тебе за это. Я не хотел позволить тебе уйти. Я хотел уйти сам. Я хотел собраться и уехать, избежать всего, — ненавижу всё, что случилось тогда. Это наша проблема.

— Это нормально, — она шепчет.

— Нет, не так, Эрика, — сажусь боком на диване, лицом к ней. — Когда я приехал в Джакарту, там всё было по-другому. Я мог избегать всего того, что было дома, и я так и делал. Избегал. Я не привык к тому, что дома кто-то ждёт меня. Я ничего такого не имел в виду, когда пошёл с Луи в ту ночь в Южной Америке. Ты так же хорошо, как и я, знаешь о его трудных отношениях с Элеонор; ему хотелось лишь весело провести время, так что я составил ему компанию. Я правда сожалею о том, что тогда сказал тебе. Ты знаешь меня больше, чем кто-то либо ещё, знаешь всё о моей жизни. Ты никогда не была с нами в туре, но понимаешь, что к чему, я ничего не скрывал от тебя, — слегка посмеиваюсь; единственное, что я когда-либо скрывал от неё, это дневник, который она всё ещё сжимала, но теперь он её. — Извини.

Она слегка посмеивается, мы оба смеёмся в неловкости, мы делаем так, когда не знаем, как поступать.

— Мне было так больно, Найл. То, что я игнорировала тебя, это было моей защитной реакцией, — она не смотрит на меня, всё ещё обвиняя себя.

— Я не виню тебя. Я заслужил всё это.