К северу от Чернобыля (СИ) - "Гекк" - Страница 1

Глава I

Я проснулся от плача, серьезного, переходящего в завывание. Тот, кто рыдал вдалеке, уже ничего не ждал, ни помощи, ни спасения, просто выплескивал в окружающее свои боль и печаль. Славный пикничок! Точно, пикник для крутых ребят на границе Зоны. Бредовая идея, согласен. Но вчера мне казалось иначе. Ладно, труба зовет. Пошли разбираться, кто там скулит. Вылез из шалаша, который соорудил вчера всего за один час, и пошел к поляне в метрах сорока западнее. На ней должны стоять две наших «Вольво». Выглянув из-за кустов, я выругался. Когда, наконец, до мозга дошло, что вижу, речь зазвучала в полный голос! На поляне находилась всего одна машина, и вокруг не было никого. Из людей. На дальнем конце поляны среди переломанных кустов лежал труп собаки. Кавказца, матерого кавказца. Рядом с ним сидел щенок весь в засохшей крови и плакал.

Сообразив, что мое красноречие никто не оценит, я заткнулся. Работаем.

Поляна, щенок, труп, машина. В машине на переднем сиденье пустая бутылка. Сойдет. Когда вчера выбирал место для шалашика, основной причиной был находящийся рядом маленький, но очень сильный родничок. Сунул бутылку в боковой карман комбинезона, взял щенка за загривок и развернулся.

В наступившей тишине негромкий рык был подобно грому. Открыв налитый бешеной злобой глаз, подал голос почти мертвый пес. Мой ответ был страшен. Жажда крови и готовность к смерти звучали в том кличе. Если бы его слышали те уроды из Борисовского филиала, которые вчера уговорили меня съездить на пикничок на самой границе Зоны, они бы обделались.

Кавказец просто заткнулся. Я глянул на него внимательнее. Жуткая рваная рана через грудь достигала живота. Могу поклясться, что вижу внутренности. Ладно, держитесь! Выбросил из «Вольво» заднее сиденье и прицепил его тросом к машине. Резко дернув за передние лапы, втащил на него пса. Твою мать! Тяжелее сотни килограммов. Щенок, брошенный на переднее сиденье, молчал. Ехал медленно, второй раз мне этого кабанчика, притворившегося собакой, на сиденье не затащить.

Через минуту мы были на месте. Увидев шалашик, чуть сам не заплакал. Дом, милый дом. Родничок. Упав на колени, напился сам, потом набрал бутылку. Щенок свернулся на сиденье клубочком и дышал через раз.

‑ Меня будить! - заорал я и бросил его в воду.

Пока он там кувыркался, мне удалось быстренько осмотреть багажник. Консервы россыпью, сумка с продуктами, ремонтная сумка, упаковка пепси, пива три коробки. Ружье пневматическое и патроны шестнадцатого калибра, целая пачка. А карабин гладкоствольный во второй машине был, с ней в неизвестность и канул. Мы тут собирались по банкам пострелять. Сойдет. Одной рукой вытащил щенка из родника и встряхнул, другой достал из сумки с продуктами кольцо «краковской».

‑ Есть хочешь? - спросил я малыша.

Плавным, скользящим движением он мотнул головой, и половинки кольца не стало. Ладно, к строевой службе годен. Посадил его около машины и рядом положил остаток колбасы. Щенок лег на него грудью. Все, поймал.

Наклонив сиденье, как с горки, спустил кавказца в воду. Судя по всему, пить он хотел, как с похмелья. Вода убывала на глазах. Распечатал аптечку. Ну и ладно, никому и никогда не поздно стать Айболитом. Шприц-тюбик с поливитаминами, камфарой, глюкозой и баллончик с медицинским клеем.

‑ Немножко пощиплет, ‑ сказал я и воткнул все шприцы под левую лопатку.

Клей залил полуметровую рану за две секунды. Пес открыл глаза и замахал лапами.

‑ Ах ты - сука! - это было не ругательство, а утверждение.

Понятно, мама с ребенком и я, весь в белом. Ясно, почему щенок без ошейника, а у мамы слетел в крутой драке. Надо поискать на поляне, там наверняка и адрес хозяина.

‑ Не подходящее здесь место, не мирное, ‑ сказал я собаке.

В подтверждение метрах в трехстах ударили автоматные очереди.

* * *

Я метнулся к машине, открыл бардачок и выдернул папку с документами. На самом верху лежал закатанный в защитный слой гетманский указ. Наш банк в прошлом году самым первым предложил Гетману кредиты, и мы стали его официальными любимчиками. С тех пор в нашей канцелярии лежала грозная бумага: «Предъявителю сего оказывать всяческое содействие и т.д. и т.п....» за личной подписью гетмана, что выгодно отличало ее от таких же указов, но заверенных или секретарем, или замом его администрации. Собираясь к соседям в Украину, документик прихватил, лишним не будет. Проработав в банке восемь лет, понял цену бумагам.

Так, подумалось мне. Славные хлопцы и гарна дивчина Марыся лежат руки за голову, мордой вниз, попой в небо, и патрульные гетманской стражи из охраны Зоны смотрят на это дело с удовольствием. На Марысю и ее попку точно. Затейница - хохотушка. Ой, ребята, как интересно, поехали к Зоне. Все, побежали спасать. На правой штанине, вцепившись зубами, повис щенок.

‑ Все, плакса, колбасы до обеда не будет, ‑ сказал я ему.

‑ Р-р-р, ‑ ответил Плакса.

Уже привычным движением взял его за загривок и сунул за пазуху. Забирая чуть левее, чтобы не отрываться от кустов, выбежал к россыпи валунов. Протиснувшись между двумя средней величины камнями, осторожно выглянул и слегка оцепенел. Во всей картине был только один положительный момент. Моими коллегами здесь и не пахло. Народ был сплошь посторонний. Живых было трое: один в зеленом защитном костюме с севера и двое в черной коже с юга. Последний, твердо стоящий на ногах тип в кожаной куртке, закончив перевязывать своего соратника в длинном плаще, подступал к зеленому. Тот скреб землю левой рукой, пытаясь пододвинуться к автомату, лежащему метрах в двух в стороне.

‑ Ну, все, сталкер, допрыгался! - сказал первый, наступив ногой на оружие.

‑ Сейчас мы тебя на ремни порежем, ‑ добавил второй.

Ох, как я не люблю таких упырей. Тварь в кожанке подобралась к раненому сталкеру и заехала ему ногой в бок.

‑ Не бей сильно, убьешь, ничего не узнаем, ‑ подал голос раненый в плащ.

Мне ствол надо, и вот он передо мной. Меня зовут последний поворот, меня узнайте сами по вкусу водки и сырой земли да хлеба со слезами.

Я двинул его ножом сбоку под ухо. Кровь ударила фонтаном. Сдернув автомат у мертвеца из-под правой руки, дал очередь поперек спины в куртке. Автомат лязгнул, кончились патроны, понятно. Подбежав к убитому, остановился. Спешить некуда. Семь «двухсотых», трупов, то есть, и двое живых победителей, мы с Плаксой. Предстояло то, что я не очень любил - грязная работа, сбор трофеев, уборка территории. Ну, поехали.

* * *

Штаб второго полка гетманской стражи.

‑ Ты мне, ротный, объясни, кого ты вчера в Зону пропустил?

‑ Я пропустил группу из шести человек на двух машинах. Они были в комбинезонах без знаков различия, с гетманским указом о содействии с личной гетманской подписью.

‑ Ладно, ротный, твое счастье, что нашим умникам из биологического срочно нужен контейнер «холодца». Принесешь - герой, а нет, так сразу за все и ответишь. И за группу непонятную, и за срыв задания центра. Иди, готовься.

***

В шестидесяти метрах на юго-запад была глубокая яма с неприятным свечением по северному краю и чем-то голубовато-зеленым внутри. Вот туда я все тела и сбросил. Несколько часов пахал. Подобрав два трофейных на три четверти набитых рюкзака, двинул к шалашику. Заблудиться не боялся, Плакса, высунув голову из своего уютного гнездышка у меня на груди, носом показывал направление. Груз давил все сильнее, отдыхать приходилось все чаще, и когда мы с Плаксой добрались до родничка, уже начинало темнеть.

Больная собачка лежала на сиденье. Плакса вывалился на землю и, подпрыгивая, побежал к маме.

- Будем есть на ужин трофей, а не «краковскую».

Трофеем считались четыре батончика колбасы непонятного состава и вида, которые в числе прочей добычи были прихвачены с места стычки.