Двойное попадание (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 70

Перемерив все купленное и оставив на себе фиолетовую блузку с коротким рукавом, я натянула джинсы. И вдруг мне ужасно захотелось остаться в них, и в них же пойти на свидание…

– Буду в них ходить! – решительно заявила я, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим. В джинсах было удобно. Я казалась самой себе смелой и свободной от условностей обитательницей двадцать первого века. Мне нравилось, как упругая ткань облегает попу и бедра, подчеркивая достоинства фигуры. Наверное, понравлюсь Васе в таком виде…

Мама же всплеснула руками и осуждающе покачала головой.

– Варенька, это же неприлично – ходить в таком! – сказала она.

– Да? Почему? – расстроилась я. – Марина же ходит…

Слова мамы меня расстроили. Я не могла не считаться с ее мнением. А уж становиться в ее глазах легкомысленной мне очень не хотелось…

– Ну, то Марина… – сказала мама, продолжая внимательно меня разглядывать. – К ней-то наши люди привыкли, знают, что не наша… А тебя осудят, если выйдешь в такой одежде. Так-то мне нравится, но люди-то не поймут… Вон, обтянуло все – скажут, что будто голая…

– Ну мама! – воскликнула я, выразительно сжав кулачки. – Тебе же нравится! Не все ли равно, кто что скажет? Какое нам дело до разговоров досужих кумушек? Там, в будущем, еще и не так ходят – а вообще с голыми ногами! И никто даже не смотрит! Там вообще, если хочешь знать, девушки полулысые ходят, с кольцами в губах, с татуировками! – от избытка эмоций я топнула ногой. – А почему мне нельзя одеться так же, как моя подруга? В джинсах нет ничего неприличного!

Мама поджала губы – это означало, что она недовольна моим бунтарским поведением. Нет, она не стала бы меня ругать, если бы я сделала по-своему. Не стала бы устраивать сцен, имей я дерзость ослушаться ее… Просто она стала бы холодной со мной, а это казалось мне самым страшным. Она это умела – без бурных выражений чувств показать свое неодобрение. Дворянка! Общественное мнение многое значило для нее. А вот я, разок уже хлебнув свободы будущего, ощутив его ритм, вдохнув его воздух, остро ощущала несправедливость этого положения вещей. О, я уже была отравлена этим будущим… Оно въелось в меня и бесповоротно изменило. Оно мне нравилось – и ничего уже нельзя было с этим поделать. Я уже тосковала по нему, я снова хотела туда, в Россию двадцать первого века… Я хотела стать похожей на тех эмансипированных, уверенных в себе, ярких и деловитых женщин, которых я видела там – с необычными стрижками, маленькими сумочками, на высоких каблуках… Я смотрела на себя в зеркало – и видела себя такой же, как они. Но здесь я никогда не могла бы стать такой…

Я тяжко вздохнула. Да, соблазн велик, но на свидание с Васей я сегодня надену что-нибудь поскромнее. Я не стану портить отношения с мамой – она у меня одна из всех близких людей…

При мысли о предстоящем свидании я машинально глянула на часы – они показывали начало седьмого. Со вздохом я сняла джинсы, сложила все новые вещи в шкаф и надела ситцевое платьице в горошек, с белым воротничком. Сердце мое возрадовалось, когда я увидела в глазах мамы одобрение. И все стало неважным по сравнению с этим взглядом любимой моей мамочки… Я подошла к ней и обняла за плечи, собираясь сообщить о том, что у меня свидание с молодым человеком. Но она опередила меня.

– На свидание собралась? – лукаво спросила она.

Я покраснела – ну вот ничего не могу с собой поделать, всегда смущаюсь в такие моменты.

– Да… – ответила я. – Мам, он… Он ОТТУДА… – И совсем уже тихо добавила: – Его зовут Василий… Это он меня вчера до дома довез…

Она несколько секунд молчала, глядя на меня с любовью. А потом сказала с улыбкой:

– Дай Бог, дочка… Иди… Чует сердце мое, что хороший он человек, твой Вася…

И такое облегчение мне принесли эти ее слова, что я бросилась к ней на шею и расцеловала, радостно смеясь. После чего стала быстро собираться на свидание.

9 сентября 1941 года, 07:45. Брянский фронт, Кричев Командующий Брянским фронтом генерал армии Георгий Жуков

После разгрома и отступления к Чаусам 41-го моторизованного корпуса (что обезопасило левый фланг Кричевской группировки) батальонные тактические группы потомков, облепленные густыми массами советской пехоты (в основном штрафников) стали оказывать несколько преувеличенное внимание 56-му моторизованному корпусу Манштейна. В результате, неся тяжелые потери, Манштейн попятился, и бои теперь гремели уже значительно севернее Кричева. Чем дальше продвигались потомки, тем быстрее отступали перед ними немецкие части. Моторизованные части отходили на Мстиславль, пехота частью на Мстиславль, частью, вдоль железной дороги, на Ходосы.

Еще недавно почти полнокровный 56-й мотокорпус, потеряв значительную часть живой силы и техники под ударами «потомков» и натиском стрелковых «штрафных» батальонов (в пехотных ротах осталось по 20-25 солдат, в танковых по 1-2 танка), начал разваливаться на части, и чем дальше, тем быстрее шел процесс дезорганизации. Да какие они штрафники?! Побывал Жуков в нескольких таких батальонах, вооруженных и экипированных потомками гораздо лучше большинства стрелковых частей РККА. А все потому, что сражались «штрафники» в непосредственном взаимодействии с батальонными тактическими группами «потомков», и их боевая устойчивость сильно влияла на общий успех операции. Отсюда – и по пулемету «Калашникова» и гранатомету в каждом отделении, в каждом батальоне минометная батарея, взвод тяжелого оружия (крупнокалиберные пулеметы с мобскладов будущего), а также одна рота, экипированная и обученная как штурмовая (каска, бронежилет, разгрузка, двойной комплект гранат и автомат Калашникова, образца 1947 года).

Жуков склонился над картой. С освобождением Мстиславля и разгромом 56-го мотокорпуса перед войсками вверенного ему фронта, усиленного экспедиционными силами, открывались новые перспективы развития операции на центральном участке Брянского фронта, где действия Красной Армии и экспедиционных сил до сих пор носили лишь обеспечивающий и отвлекающий характер.

Во-первых – после разгрома 56-го мотокорпуса появится возможность зачистить от противника железнодорожные магистрали Кричев-Могилев и Кричев-Орша, тем самым укрепив внешний фронт окружения. Дело в том, что железные дороги вдоль Днепра в основном проходят по его западному берегу и во многих местах еще находятся под контролем противника. По этой причине дивизии РККА и части потомков, занимающие сейчас позиции на внешнем фронте окружения, снабжаются исключительно автотранспортом по единственному шоссе Гомель-Могилев-Орша, забитому сейчас грузовыми автомобилями как московская кольцевая дорога у потомков в час пик. А это не самый лучший вариант. Лучший – это снабжать войска и доставлять подкрепления напрямую по железной дороге, не загружая шоссе грузовыми автомашинами, которые понадобятся в другом месте.

Во-вторых – перегруппировав всю 144-ю мотострелковую дивизию потомков вместе с сопутствующими соединениями РККА (считай, всю 13-ю армию) в район Мстиславль-Кричев, нанести из Мстиславля удар на Починок, а из Кричева на Рославль. Эти удары как минимум в двух местах пробьют коридоры к частям Западного фронта, при этом 4-я армия противника отделится от 9-й и разорвется на несколько частей. Как говорят потомки – большого слона надо есть, разрезав его на маленькие кусочки. Так почему бы не начать с его хобота, который крайне неприлично свисает с севера на юг от Смоленска почти до самого Брянска?

Если 9-я армия даже после замыкания котла окружения продолжила сидеть на сосредоточенных в Смоленске запасах, сделанных на случай приказа экстренно наступать на Москву, то 4-я армия во время набега ОСНАЗа потомков на Рославль такие запасы потеряла и восстановить их до сих пор не смогла. Вспомнив о той истории, Жуков усмехнулся. Ну, право дело – набег, как в книжке про индейцев, с подкрадыванием, стрельбой и прочими особенностями авантюрного романа. И в то же время задача была выполнена, лагерь военнопленных освобожден, штабы 4-й армии и 9-го армейского корпуса зачищены под ноль, а складские запасы всего необходимого для войны, что можно только вообразить, полыхнули в ночи ярчайшим фейерверком. Эта лихая эскапада до сих пор икается командованию 4-й армии, так и не сумевшему восстановить нормального снабжения своих войск.